Владимир Гриньков - На вершине власти

Он сразу увидел, что попал в точку. МИД и КГБ никогда не были большими друзьями.

– Что ж, – медленно проговорил Шеф. – Есть такой резон.

Только теперь Гареев вздохнул свободно. Однако лицо его оставалось окаменевшим и тогда, когда вошел Хомутов.

– Располагайся, – предложил Гареев.

Он все еще не знал, с чего начать, горбился за столом, потирая мучительно ноющий висок.

– У тебя никого в Союзе не осталось, – сказал он наконец, то ли вопросительно, то ли констатируя факт.

Хомутов промолчал. Ответ разумелся сам собой.

– Твой вопрос был практически решен. Но теперь представляется возможность еще поработать за рубежом.

Хомутов изумленно вскинул голову. Чего-чего, а такого поворота разговора он не ожидал.

– Джебрайские товарищи обратились к нам за помощью, – продолжал Гареев. – Выбор пал на тебя. Ты готов помочь?

– А о чем идет речь?

Гареев откинулся в кресле.

– Меня интересует твое принципиальное согласие. Детали обсудим потом.

– Хорошо, я согласен.

– Дело в высшей степени ответственное.

– Я согласен, – повторил Хомутов.

– Я рад, что мы в тебе не ошиблись, – произнес Гареев веско.

Он поднялся из-за стола, прошелся по комнате. Он все еще не чувствовал привычной уверенности.

– А ведь ты, Хомутов, похож на президента Фархада. Тебе говорили об этом? – спросил полковник. – Странное дело…

Он опять умолк. Пустынная дворцовая площадь за окном казалась нарисованной похмельным сюрреалистом.

– У президента множество дел, – Гареев пожевал губами и добавил: – Приходится разъезжать по стране, встречаться с людьми. Идет острая политическая борьба, нужна безустанная, громадная работа. Один человек не в силах охватить все. Было бы неплохо, если бы кто-то смог в отдельных случаях подменить товарища Фархада.

Гареев остановился.

– Вот, скажем, ты, Хомутов, смог бы ты вместо президента принимать всякие там делегации отдаленных провинций?

– Я? – ошалело улыбнулся Хомутов, дивясь нелепости того, что говорит полковник.

Но Гареев вовсе не шутил. Склонившись вплотную к его уху, он шепнул, и от этого шепота Хомутову стало совсем худо:

– Будешь двойником президента. Понимаешь? Об этом никто не должен знать. Ни при каких обстоятельствах.

– Господи! – пробормотал Хомутов. – Что вы говорите? Чушь какая-то…

– Нет, Павел Иванович. Разве такими вещами шутят?

Хомутов посмотрел полковнику в глаза. Его память словно видеопленку раскручивала: Мергеши, подвал здания региональной службы безопасности, лицо приговоренного… Он встряхнул головой, отгоняя наваждение. Думать нельзя, не надо думать, кричал в нем какой-то голос. Сопротивляться тоже бесполезно – сломают.

Из дворца Хомутова больше не выпустили. Время до вечера он скоротал в помещении, в котором не было ничего, кроме стола и нескольких стульев. Когда за окном стемнело, явился Гареев и проводил его на второй этаж. По пути Хомутов не встретил ни единого человека – дворец был пуст и безмолвен, словно гробница, и только звук шагов эхом отдавался под сводами коридоров.

Полковник отвел своего спутника в дальнее крыло дворца, где анфиладой располагались несколько комнат, хотя и уставленных всевозможной мебелью, но производящих впечатление нежилых.

– Теперь это твои апартаменты, – сказал Гареев. – Располагайся. Тебе предстоит здесь жить довольно долго.

– Долго?

– Да.

– Но мои личные вещи…

– То есть? – не понял Гареев.

– Те, что в моей квартире в посольском городке…

– Тебя снабдят всем необходимым, но ты не сможешь покидать это здание. Контакты с тобой будут поддерживать только капитан Сулеми и я.

– Кто такой Сулеми?

– Начальник охраны президента. Ты познакомишься с ним завтра.

Гареев огляделся, как бы припоминая, что еще должен сообщить, но не вспомнил, развел руками:

– Пожалуй, все. Располагайся.

Он вышел, прикрыл за собой массивную дверь, и Хомутов явственно услышал, как щелкнул запираемый замок.

Окончательно стемнело. Хомутов включил лампы, прошелся по комнатам. Пахло старым деревом и пылью. На широкой кровати лежал мохнатый плед, с которого позабыли срезать фабричный ярлык. Плафоны были затянуты паутиной.

Хомутов лег навзничь, не гася свет и не раздеваясь, несколько минут тупо размышлял о том, что с ним приключилось, однако усталость и напряжение взяли свое. Он задремал, но через некоторое время почувствовал, что свет ему мешает, приподнялся на кровати, намереваясь погасить люстру, и с изумлением обнаружил, что раздражающий его свет льется из окна – ночь миновала, солнце пятнало золотыми квадратами пыльный паркет. Хомутов повернул голову и увидел на низком восьминогом столике поднос, уставленный блюдами. Вечером этого подноса не было, Хомутов помнил совершенно определенно. Несколько удивленный, он поднялся и подошел к столу. Все блюда выглядели отменно, от них шел такой аромат, что Хомутов не выдержал, наклонился, приподнял одну-другую крышку, словно хотел разом впитать все запахи, но тут же поспешно выпрямился, потому что услышал шорох.

В дверях стоял невысокий смуглый джебраец, одетый в холщовые брюки и светлую рубаху.

– Ваш завтрак, – сказал он. – Доброе утро, товарищ Хомутов.

Хомутов молча кивнул.

– Мое имя – Сулеми.

Джебраец приблизился и пожал руку Хомутову. Ладонь у него была маленькая, сухая и мягкая.

– Как вам спалось на новом месте?

– Замечательно.

Это было первое слово, произнесенное Хомутовым в это утро. Сулеми, чуть склонив голову набок, поинтересовался:

– Не душно ли вам в этих комнатах?

– Нет, отчего же.

– Голос, да, – проговорил Сулеми и сокрушенно вздохнул.

– Что вы имеете в виду? – не понял Хомутов.

– У вас иной тембр голоса. Вовсе не такой, как у президента Фархада.

– Странно, если бы это было не так, – пробормотал Хомутов.

– Это скверно.

– Неужели?

– Естественно. С голосом придется что-то делать. Как и с вашим лицом, впрочем.

– С лицом? – забеспокоился Хомутов. – Что это значит?

Сулеми взял его за руку и подвел к зеркалу.

– Как вам кажется, вы очень похожи на президента?

– Нет, пожалуй.

– Но ведь вы его двойник. Даже мать не должна вас различить.

– А мне придется встречаться с матерью президента?

– Она уже пребывает в садах Аллаха, – произнес Сулеми бесстрастно. – Это, так сказать, фигура речи. Но вы не беспокойтесь – это разрешимо. Наш специалист займется вами. – Сулеми взглянул на часы. – Он должен прибыть с минуты на минуту. Это опытный косметолог.

При упоминании о специалисте Хомутову стало не по себе, и он осведомился не очень уверенно:

– Зачем же косметолог? С этим справится любой гример…

Но Сулеми отрицательно покачал головой.