Эльмира Нетесова - Расплата за жизнь

Лишь Кешка, вернувшись к машине, вытащил из багажника тяжеленные сумки, сгибаясь в три погибели, поволок в дом.

— Видать, уговорил. Помирились. Оно и верно. Нельзя детей от отца отрывать. Он им от Бога даден! — говорили бабы тихо.

Лишь ночью ушла машина от дома Евдокии. А через несколько минут в окнах погас свет.

На следующий день все соседи удивились, увидев, как в подкативший грузовик носили Быковы пожитки дочери и внуков Евдокии. Им помогал Петрович, тесть Кешки, аккуратно укладывал посуду, койки, чемоданы и узлы.

— К свекрухе дочку отправляешь? — не выдержав, спросила старуха-соседка.

— Нет, в свою квартиру переходят. Сами станут жить. Своим гнездом. Как и положено людям. На что молодым мешать? Мы уже сами, по-стариковски доживем. Нельзя цепями у молодых виснуть, — закашлялся старик. И смахнул слезу, прощаясь с внуками.

Те, нырнув в отцовскую иномарку, враз все забыли. Радовались предстоящей новой жизни, в какую, словно в сказку, увозил отец.

Детвора помахала из окна машины бабке с дедом. И, повизгивая от радости, смотрела вперед — на дорогу, ведущую в центр города. Где-то там их новая квартира! В ней все будет заново! И жизнь…

Машина вскоре исчезла из виду. Только Евдокия стояла у калитки, вытирая мокрое лицо линялым фартуком.

Ей бы радоваться. Ведь наладилась жизнь дочки, внуков. Теперь они станут жить самостоятельно. И, наверное, неплохо. Ведь, вон зять, сумел купить машину. Не какую-нибудь, заграничную. В таких лишь богатеи ездят. Купил и квартиру. Не на отшибе, а в центре. Трехкомнатную. С балконом. Говорил, что есть большой двор, будет где детям поиграть и побегать. Все наладилось. Но от чего так щемит сердце и не верит в счастье? Бьется сердце, как замерзающая птица в закрытое окно. Тепло и жизнь рядом. Но как до него дотянуться, как схватить?

Евдокия уходит в дом, не оглянувшись на соседок. О чем с ними говорить теперь? Судить зятя? А может, он и впрямь образумится, станет сыном? А родных не предают, не выворачивают наизнанку перед чужими. Их либо хвалят, либо молчат.

С того дня Евдокия не говорила ничего. Ждала… А Кешка каждую неделю привозил на выходные дни детей к бабке. Гору продуктов, обновок тащил Евдокии. Вот и пожалуйся на такого зятя. Весь Орел на смех поднимет, спросив:

— Чего ж тебе надобно, старче?

Баба забыла о лавочке перед домом. Уехали из дома помощники. Пришлось самой управляться повсюду. Чтоб к их приезду всего хватало на столе.

Евдокия видела, как быстро, прямо на глазах, изменился Кешка. Из худощавого тихони сделался крепким мужиком. На щеках румянец появился. Плечи и живот из рубашки поперли так, что ни швы, ни пуговицы не выдерживают, лопаются, рвутся. Самодовольная улыбка с лица не сходит. А всего-то полгода проработал в милиции. И словно заново родился на свет. Он даже разговаривать стал иначе — твердо, громко, уверенно. Не елозит на стуле, как раньше, сидит, что памятник. Стул под ним на все голоса воет от тяжести. А Кешка смеется:

— Пора тебе, теща, старую мебель менять. Уж погоди немного, привезем тебе импортную. Чтобы не стыдно было к тебе наших гостей привезти. Тогда узнаешь, кто твой зять.

В своей новой квартире Иннокентий спешил навести порядок и уют, обживался.

Новая мебель, картины, дорогая посуда и вещи, ковры понемногу заполняли жилье. Детей не интересовало, откуда все берется. А вот жену… С нею было сложнее. Что ни день, то засыпала вопросами:

— А сколько заплатил за этот сервиз?

— Где деньги взял?

— Разве каждый день выдают зарплату?

— Что за люди вызывали тебя во двор?

— Почему это не мое дело? А если я так отвечу?

Кешка злился. А жена уже с обидой:

— Почему так поздно пришел? Где был? У Димы? А почему он не придет к тебе?

— Не лезь в мои дела! Чего тебе не хватает? Живешь как королева! Тебе весь город завидует. Мало кому так повезло! — обрывал Кешка.

— Я не знаю, где ты ходишь по ночам! Почему не возвращаешься с работы вовремя?

— Хорошо! Я буду приходить вовремя. Но не жалуйся потом! — привел под вечер компанию. Они до глубокой ночи пили и курили в гостиной. Дым стоял коромыслом. От громких голосов, от горы посуды женщина валилась с ног.

— Ну, как ты тут справляешься? — заглянул Кешка на кухню. И, увидев обессилевшую жену, велел: — Давай еще закуску!

— Это и есть твоя работа?

— И это тоже! А впрочем, не твоего бабьего ума дело! Живее корми гостей!

Гости покинули квартиру уже под утро. Не поблагодарив, не попрощавшись.

Лишь перед самой работой закончила Тоська уборку квартиры. И свалилась в кресло на пяток минут. Чуть не проспала. Целый день ходила как вареная. А вечером Кешка снова привел друзей.

Тоська глянула на мужа, сдвинув брови. Тот сделал вид, что не заметил, и провел друзей в гостиную. Баба разрыдалась.

— Чего воешь? Сама напросилась! Захотела жить весело, теперь терпи!

— Завтра утром я с детьми уеду к матери! — пригрозила Кешке.

— Завтра я никого не приведу. Но больше не устраивай истерик и допросов. Это не попойка, а часть моей работы. Она кормит всех нас. И чтобы я от тебя не слышал глупых вопросов: где бываю, почему поздно прихожу Все по-деловому. Сама видишь. Надо обговорить кое-что. Поняла? И не глупи!

Тоська, вернувшись с работы па следующий день, сразу легла спать. Проснулась от громкого хлопанья двери. Вернулся Кешка. Раньше обычного. Хмурый, молчаливый. Он долго курил у окна на кухне. А потом сказал, что ему нужно съездить в командировку.

— Куда? — спросила Тоська.

— В Ригу.

— Надолго?

— Дня на три…

Утром он и впрямь собрался в дорогу. И ждал лишь Димку, который должен был заехать за ним. Едва под окном просигналила машина, Кешка бегом выскочил из квартиры.

Тоська поняла, что Кешка соврал ей. На выходные никого не отправляют в командировку. Она ждала не три, а пять дней.

Муж вернулся веселым. Довольным, И предупредил, что в Риге познакомился с очень хорошим человеком. Пригласил его. И тот, возможно, на следующей неделе приедет в гости.

— Его надо принять достойно. Ничего не жалей. Покажи себя отменной хозяйкой, — просил Кешка.

— Он тоже из милиции?

— Нет, но очень нужен нам. Крупная рыба! Его нельзя упустить. У нас с ним одно общее дело есть. Надо провернуть.

— Какое дело?

— Для нас с тобой. Для нашей семьи. Он может помочь!

— Да в чем мы нуждаемся? Какая помощь? Ты что, бредишь?

— Чудачка! На сегодня у нас все есть. Но надо думать о дне завтрашнем. О детях, их будущем. Как мы их обеспечим? Я о том сегодня думаю. Потому и пригласил. На одну зарплату теперь лишь дураки живут. Да и разве это жизнь? Вот и приходится выкручиваться да крутиться.

— Скажи, Кешка, а где ты деньги берешь? — спросила Тоська.

— Из кармана! — похлопал по пиджаку.