Эльмира Нетесова - Расплата за жизнь

После смерти Петра братья Быковы лишь два раза навестили мать Попова. Убедившись, что Любовь Ивановна пережила стресс, взяла себя в руки, перестали заходить к ней, интересоваться здоровьем. Тем более что найти убийцу ее сына им не удалось. И Быковы уже не говорили, что рано или поздно достанут его из-под земли.

Знали Вадим и Александр не только о жизни Быковых. Не выпускали из виду Маркова. Анатолий Фомич, вернувшись в Ригу из Орла, несколько раз побывал за границей. В Германии. Пригонял оттуда подержанные машины, ремонтировал, продавал их в Россию, на Украину, в Белоруссию. За все время два раза позвонил Иннокентию Быкову, да и то лишь в самом начале. А потом будто забыл о них.

Любовь Ивановна, похоронив сына, поначалу носила траур. Но прошли сорок дней. И женщина стала оживать. К ней снова начали приходить друзья и соседи, старые знакомые. Они видели, что Любовь Ивановна уже оправилась от горя. Все реже говорит и вспоминает о Петре.

И лишь ее невестка никак не могла смириться со случившимся. Молчаливая, серьезная, она заметно сдала, постарела. И за прошедшие месяцы стала совсем седой. И если бы не сын, у нее пропал бы всякий интерес к жизни. Она жила, лелея мальчугана, единственный светлый луч в ее безрадостной судьбе.

Валентина жила замкнуто. Ни с кем не общаясь. Она разучилась радоваться и улыбаться, будто заживо похоронила саму себя. Трудно было поверить, что ей едва за тридцать. Знакомые и друзья перестали ее узнавать. Она таяла на глазах.

Ее судьбой и жизнью не интересовался никто. Будто она умерла вместе с мужем. Даже свекровь навещала Валентину лишь по большим праздникам, да и то не вкладывала душу в эти визиты, отдавая дань приличию, чтобы в глазах людей не выглядеть бессердечной. Но, пробыв с невесткой и внуком полчаса, торопливо покидала их, подальше от воспоминаний и тоски.

Потапов и Соколов изредка видели эту женщину, ставшую похожей на тень, серую, изможденную, несчастную.

Словно по иронии судьбы Петра Попова похоронили рядом с Карповым. Могилы бок о бок. Поближе друг к другу, как близнецы. Горожане видели, как, изредка навещая погост сына, Любовь Ивановна обходила могилу Карпова. Клала цветы сыну. А потом, смирившись или простив, ухаживала за обеими могилами, ставя жидкие букеты и бывшему любовнику, и сыну.

Каждый день навещала погост Петра Валентина. Иногда приводила сына. Чаще сидела одна, плача беззвучно. О чем жалела? О муже? Или о молодости, потерянной безвозвратно? О корявой судьбе, захромавшей на обе ноги старой клячей? О том знала лишь сама женщина.

Понемногу в городе стали забывать об изуверском убийстве Попова. Перестали подозревать в его смерти братьев Быковых. Тем более что следственные органы убедились в их непричастности к случившемуся. И горожане даже не судачили, за что так жестоко выброшен из жизни маленький человечек, наделавший столько шума, не сумевший уйти из жизни по-человечески, достойно и тихо.

Александр и Вадим за прошедшее время сумели сделать немало. Предотвратили отправку за рубеж дорогостоящих станков с машиностроительного завода. Их вздумали оформить металлоломом. Раскрыли хищения на заводе, выпускавшем минеральные удобрения. Потом разобрались с мясокомбинатом. Пришлось проверить не только документацию, а и каждый цех, вплоть до бойни. Вот там-то и приметил Потапов мужика, чье лицо показалось ему знакомым.

— Где я его видел? Кто он? — оглянулся Александр, вороша память. Но человек уже исчез.

Вадим тоже оглядывался по сторонам, высматривая кого-то.

— Не припомню его. Но очень знакомое лицо! Где я его видел? — остановился Александр.

— Митрошин. Михаил! Родственник Попова. Его, наверное, и теперь милиция разыскивает. Вот только куда он делся?

— Митрошин? Нет! Такой у нас не работает, — уверенно ответил бригадир разделочников.

— Мы только что видели его! Обоим сразу показаться не может. Все ли рабочие на месте? Или кто-то отсутствует? — спросил Потапов.

— Вы же видите! Все двери закрыты. Это чтобы не воровали. Такая мера предосторожности. Контролер на единственном выходе. Его никто не минет. Лишь в туалет и душевую можно пойти. Но и они — в конце цеха. Так что сами видите! Все на местах, — бегло оглядел людей, работавших у разделочных столов. Никто ничего даже не заметил, не оглянулся на чекистов. Каждый был занят своим делом.

— Да вы пройдите, гляньте на каждого! — предложил бригадир. Потапов и Соколов шли вдоль металлических столов, вглядываясь в лица людей, одетых в одинаковую спецовку.

Вадим приостановился напротив человека, старательно разделывавшего тушу. Он нагнулся над нею так, словно хотел вдавиться в гору мяса.

Соколов усмехнулся. Подошел:

— Михаил! Или не узнали? Здравствуйте!

Человек, вздрогнув, ослабил руку, и из нее выскользнул топор.

— Вы небось обознались! — глянул поверх головы Вадима в лицо Потапова. Глаза его забегали беспокойно.

— Мы не ошиблись, Митрошин, — спокойно ответил Александр и предложил пойти с ними в комнату для отдыха, попросив бригадира оставить их на время разговора втроем.

Михаил снял нарукавники. Сел, ссутулясь, к столу. Закурил, опустив голову.

— Под какой фамилией живете теперь? — спросил Потапов.

— Какая разница? Все сменил. Вот только судьбу не выправишь. Ваша взяла! Выходит, не миновать мне запретки! Сколько я из-под нее линял! А сдохнуть на воле уже не доведется! — вздохнул-всхлипнул всухую.

— Сами расскажете все? Или как? В свое время мы не поверили в сообщение о вас. Помогли остаться на воле, устроить жизнь по-человечески. Думалось, не все потеряно! Но ошибались, — тихо, не повысив голоса, говорил Вадим.

— В чужую судьбу все смотрят, как в кривое зеркало. А вот в свою душу заглянуть никто не хочет. И вы бы на моем месте не лучше утворили, — глянул на испачканные кровью руки Митрошин. Спрятал их под фартук, заговорил тихо: — Он сам виноват во всем. Я теперь не жалею ни о чем. Сам жить не захотел. А я уламывал его одуматься!

— Это из-за дома? За то, что Попов потребовал для себя половину его стоимости?

— Чего? Да это мелочь! Колотые гроши! Не об том печаль. За дом он ни в жисть не получил бы. Не имел прав. Ольга по завещанию — единственная наследница. То законом доказано! И вся Петькина возня только смешила нас. Созови он в подмогу не одну милицию, а весь город, от хрена уши получил бы у меня. Я не о том бедовал.

— Тогда за что убили его?

— Схлопотал! Сам напросился! — уставился в пол Михаил.

— Так зверски расправились с человеком, можно подумать, всю свою жизнь людей убивали. Изуродовали до неузнаваемости и сожгли. Думали, не опознают?

— Человека нашли! Если он человек, то я вовсе ангел!

— Ничего себе, как занесло вас!