Эльмира Нетесова - Расплата за жизнь

— Мы поссорились. Я уехала от него навсегда. И больше к нему не вернусь. Я устала…

— От чего?

— От всего! От пьянок и шабаша, от его левых связей с женщинами. Он не создан для семьи. Я запоздало это поняла. Но лучше теперь. Тянуть дальше не могу, — расплакалась Тоська.

— Вы знаете его друзей?

— Брат Дмитрий, еще был Петр Попов. И вся милиция…

— Анатолия Фомича Маркова знаете?

— Да, он бывал у нас.

— Вы говорили по телефону с его дочерью?

— Да, она несколько раз звонила из Риги. Справлялась об отце. Иногда просила передать, чтобы срочно звонил домой.

— Когда вы в последний раз видели Маркова?

— Года полтора назад…

— Он был у вас десять дней назад.

— Я уже жила здесь… Приехала туда в квартиру. Там никого. Два дня пожила с детьми. Поняла, что опять загулял Кешка. И уехала. Теперь навсегда.

— Иннокентий Быков не говорил вам о поездке в Ригу, о своих отношениях с Марковым? Что их связывало?

— Он велел мне встретить его хорошо. Это было давно. В первое знакомство. Но кто он и зачем приехал, ничего не говорил.

— Вы искали мужа?

— Да, звонила жене Дмитрия. Она и своего, и моего по всем падежам просклоняла

— Скажите, муж не объяснил вам, почему Маркова надо встретить хорошо?

— Говорил. Что от него многое зависит. Я приняла Анатолия Фомича за Кешкиного начальника. Потом — за друга.

— Они часто встречались в Орле?

— Нет. По телефону говорили. Виделись маю.

— В общении возникали между ними ссоры?

— Нет, никогда! Анатолий Фомич очень воспитанный человек. Такие не ругаются. И ни с кем не спорят.

— Скажите, если бы довелось, где бы вы сегодня искали мужа?

В притонах. Но я и искать не стану.

— А есть ли у него друзья или дальние родственники, где он мог бы жить все это время?

— Его друзья — потаскухи, — отвернулась Тоська и спросила:

— Это правда, что Кешка убил Маркова?

— Анатолий Фомич убит. Это верно. Его опознала дочь, приезжавшая из Риги. Кстати, она останавливалась у вашей свекрови. И отрицает версию об убийстве своего отца вашим мужем. Исключила полностью даже намеки. Убеждена, что это дело рук рэкетиров города. И что они убили не только отца, но и Быковых. Ведь не случайно их нигде найти не могут. Ни в Орле, ни в Прибалтике. Она, как и ваша свекровь, утверждает, что Быковых, вероятнее всего, убили. А врагов у них было больше чем достаточно. Это нам известно.

— Но я слышала про очевидцев!

— Мы не можем верить словам. Только фактам. Пока мы нашли Маркова. Быковых надо искать. Кем мы их сыщем? Убийцами или жертвами? Это покажет время.

Тоська после его ухода залилась горючими слезами:

— Может, ни в чем не виноват, может, лежит где-нибудь в земле или в реке? А его все проклинают ни за что. И даже свои отвернулись. От мертвого! Вон даже следователь сомневается. А я сплетням поверила. Чужая баба, дочь Маркова, та не поддалась слухам. Не то что я! Выходит, права свекровь, сказав Верке, что нет у нас ни души, ни сердца…

— Чего воешь? — тряхнула Евдокия дочь за плечо. Та рассказала, о чем говорил следователь.

— Ну и хрен с ним. Убили — тебе легче! Одной горой меньше. Подбери сопли, дурочка! Тебе какая разница, живой он или сдох?

— Муж он мне! Отец моим детям! Ты его всегда ненавидела! Даже мертвого.

— Молчи, дурочка! Глянь, кто к нам идет. Вот сейчас и узнаем, жив твой Кешка или нет его? — бросилась открывать калитку Алымихе.

— Тебя сам Бог прислал! — пригласила в дом старуху.

— Все говорят, что меня черти носят! — не поверила бабка, шагнув через порог. Увидев заплаканную Тоську, спросила: — Ты кого это оплакиваешь? Уж не пса ли своего — Кешку?

— Говорят, их убили вместе с Димкой.

— Набери воды в стакан, золы насыпь. И дай свечу! Теперь иди ко мне! — шептала Алымиха над стаканом. И когда в нем осела муть, подозвала Тоську, — Глянь! Твой покойник жирует, живей тебя! Вишь, за застольем сидит. Не с чертями, где заждались. А с бабой! И Димка при них. За сторожа. Может, она одна на обоих! Нынче все в свете перевернулось! — подала стакан Тоське, та охнула. — Ну что? Обсохли сопли? Сиди у мамки! И не суйся никуда!

— А что же дальше будет? — спросила Тоська Алымиху. Бабка трижды повернула стакан. Но в нем ничего, кроме мути, не увидела.

— Не скоро прояснится эта карусель. Не враз судьбы определятся каждого! Жди…

И, попросив у Евдокии семян огурцов, вскоре ушла. Тоська о слезах и жалости забыла.

… Ленка первой услышала, что Быковых разыскивает милиция. Савва рассказал ей все, придя за обещанной любовью. Ленка не промедлила. Да и то сказать, целых три месяца следил за Быковыми, не спуская глаз с братьев. А тут через неделю услышал о дочери Маркова, опознавшей отца, отвергшей всякие подозрения от Быковых. Узнала о том Елена и враз охладела к Савве. Тому досадно стало. Он понимал: милиции удобнее поверить в смерть Быковых, чем согласиться, что в ее рядах работали убийцы. И решил сам разыскать братьев.

Он следил за их квартирами по ночам. Не спускал глаз со старухи Быковой. С каждого, кто входил и выходил от нее. Но кроме редких соседок-старух никто не навещал мать Быковых. Савва сделал все, чтоб телефон в ее квартире замолчал. И тогда кто-то из Быковых обязательно попадет в клетку. Но не везло. Савва чувствовал, как постепенно угасал интерес к делу Как следствие пошло по своему пути, разыскивая Быковых среди покойников.

За городом и впрямь нашли двоих милиционеров. Убитыми. В канаве пролежали, слегка присыпанные землей. Без документов. Головы рассечены на части. Кто они? По телам лишь родные их могли узнать. Пригласили Верку, га наотрез отказалась приехать в морг. Тоську Евдокия не пустила. Привезли старуху-мать Быковых. Та, едва глянув, взвыла. Сразу опознала своих. И заблажила во весь голос:

— Сыночки мои! Кто же вас отнял у меня? Зачем доверились? Как же мы, горемычные, без вас остались?

Савва внимательно следил за старухой. Он не верил ни словам, ни слезам. Его душу не могли разбудить даже самые отчаянные вопли. За годы своей работы он немало их наслышался. И сталкивался с самой грязной изнанкой жизни.

— По каким признакам вы можете узнать своих сыновей? — спешно накрыл обоих простынями.

Старуха смотрела, обезумев, на Савву, не понимая, что хочет от нее этот человек.

— Были ли у них родимые пятна и родинки, швы на теле? Вы, как мать, должны их помнить. Опишите! — потребовал сухо. И добавил: — Может, при жизни помните травмы, оставившие след на теле каждого?

— Я родила их здоровенькими. Родинки считать было некогда. Чтобы вырастить их, работала сутками. Сама на ноги подняла. Умоляла, чтобы ушли из милиции. Не зря боялась! Мало было убить, еще и опозорили их имена! И меня с ними! За что?

Савва и тогда не поверил. Но когда старуха принялась целовать ноги покойных, судмедэксперт умолк и поверил. Знал, работая многие годы, что не только чужих — своих умерших брезгуют целовать родные люди. На такое даже под принуждением не заставишь согласиться.