Николай Мороз - По следу тигра

Максим выдрал из кармана «спецухи» клок подкладки, нашел свою «дежурную» зажигалку и поджег ярко-синюю тряпку. Прыгать пришлось несколько раз, и только на третий Максим достал до датчика дыма. Сигнализация на запах тлеющей тряпки откликнулась незамедлительно — завыла, но скромно, не истерично, потом заговорила человеческим голосом:

— Внимание, пожарная опасность! Все покинуть помещение! Повторяю: пожарная опасность…

Лучше бы она продолжала просто выть. От интонации и тембра голоса, непонятно кому принадлежащего — мужчине или женщине — Максиму захотелось покинуть помещение в числе первых. Но он бы все равно не успел или был бы затоптан стадом «отдыхающих». Их словно спустили с поводка — люди заполнили просторный коридор мгновенно. Двери палат не закрывались, постояльцы обоего пола разных возрастов и комплекций рвались к лестнице. В какой-то момент крики, плач и вопли, напомнившие вой, перекрыли вещающий из-под потолка голос. Медсестры с постов бестолково метались в толпе, пытались руководить эвакуацией, но на них никто не обращал внимания. Максим боком двигался вдоль стены, смотрел поверх толпы, крутил головой во все стороны. Такой экземпляр, как Букин, незамеченным мимо проскользнуть все равно бы не смог, его, как одиноко стоящего слона, трудно не заметить. Но тщетно — ничего похожего на горизонте Максим не видел. Зато успел заметить кое-что странное: почти в самом конце коридора, за постом дежурной медсестры открылась дверь, но из нее никто не вышел. Вернее, кто-то выглянул наружу, посмотрел, оценил обстановку и скрылся обратно. Максим успел только разглядеть, что человек одет в темный спортивный костюм, и комплекцией на гендиректора «Техноэкспорта» не похож. Зато похож на того, чья задача сопровождать «объект». Но это все предварительные выводы, видно плохо, народ толкается, орет, так что надо бы подойти к заветной дверке поближе. Максим вежливо указал сонному, с красными глазами парню лет двадцати направление движения, непочтительно подтолкнул его в спину, а сам двинулся дальше. Остановился перед дверью с цифрой «11» и грохнул в нее кулаком.

— Кто? — немедленно поинтересовались из-за двери.

— Выходите, пожарная тревога! — рявкнул Максим и вытащил из-за пояса «Макарова». Толстый безразмерный «маскхалат» мешал двигаться, стеснял движения, но избавляться от него рано, под его прикрытием еще обратно выходить. Поэтому сосредоточимся.

Дверная ручка повернулась, дверь изнутри потянули на себя. Максим с силой толкнул ее ногой, ворвался в помещение. Охранник был всего один, он отлетел к противоположной стене смежной с палатой комнаты, но не упал. Быстро сообразил, что происходит, и даже успел вытащить оружие. Но на этом его телодвижения закончились, Максим выстрелил дважды — в голову и в грудь. Загнал носком ботинка в дальний угол выпавший из рук охранника пистолет, пнул вторую дверь, ввалился в палату. Удобно устроился господин Букин, что есть, то есть. Палата просторная, в два окна, на подоконниках цветы, над дверью кондиционер, на стене телевизор-«плазма». Рядом еще дверь, за ней индивидуальный сортир с душевой кабиной — все, что надо человеку, чтобы спокойно прийти в себя после эпилептического припадка. Но ненадолго, лишь до того момента, когда две пули с разрывом в несколько секунд влетели в свинообразную башку и остались в ней. Максим даже не был уверен, что гендиректор «Техноэкспорта» расслышал первые (и последние) слова своего гостя: «Королева Виктория тебе привет просила передать». Последний. В этом сомнений не было, на этот раз уже точно. Максим приложил указательный и средний пальцы правой руки к жирным складкам на букинской шее, оттянул вниз кожу под глазами убитого, посмотрел на зрачки. Вытер испачканные в крови пальцы о наволочку, отвернулся и шагнул к выходу. И уже взялся за ручку, но, повинуясь не то порыву, не то опасению, выдернул из кармана «спецухи» «Макарова» с полупустой уже обоймой и выстрелил третий раз, уже в грудь развалившейся на кровати букинской туши. Словно кол осиновый забил, чтобы уж наверняка, окончательно быть уверенным, что здесь — все, переходим к следующему номеру нашей программы.

В коридоре по-прежнему вещала нечеловеческим голосом сигнализация, над дверями палат горели подсвеченные таблички с надписью «Выход». Медсестры выводили из палат под руки последних пациентов — слабоходящих, слабослышащих и слабовидящих. Максим впрягся в общее дело, потащил на себе вниз полубезумную бабушку в длинном байковом халате, теплой вонючей шали из козьего пуха и войлочных тапках. Бабка стучала вставными зубами, то ли молилась, то ли проклинала внуков и правнуков, лишивших ее уютной старости в собственной квартире. Максим прислонил старуху к поручням у стены в коридоре на первом этаже, и бабка обеими высохшими костлявыми лапками вцепилась в блестящий металл. Нечего ей на морозе делать, простудится еще и помрет раньше срока. Он выбежал на крыльцо, протолкался через толпу на ступенях и деловым шагом двинулся прочь. Навстречу бежали люди — персонал больницы, врачи, санитарки и медсестры из других отделений. Подъехал и затормозил Уазик-буханка с красными крестами на дверях и крыше. Водитель в точно такой же, как у Максима, синей куртке выскочил из кабины и помчался к дверям психиатрического отделения. А ключ зажигания оставил в замке. Максим обернулся и проводил водителя взглядом, спокойно уселся за руль, захлопнул дверцу. Развернулся осторожно и покатил себе неспешно к воротам. И успел только заметить в зеркало заднего вида, как люди начинают постепенно возвращаться в здание — кто-то сообразительный догадался, наконец, отключить сигнализацию.

Охрана на воротах была настолько увлечена происходящим, что на номер выезжающей машины и на того, кто сидит за рулем, не посмотрела. Жестяная створка дернулась и поехала со скрежетом влево. Максим аккуратно вырулил в образовавшийся просвет и двинул неспешно дальше по дороге. До первого поворота, где колея делала крутой изгиб и почти упиралась в группу старых елей. Максим содрал с себя синий «маскхалат», проверил его карманы, бросил спецодежду на соседнее сиденье и выбрался из машины. До станции оказалось ровно семь минут быстрого хода, потом еще почти пятнадцать пришлось ждать электричку. Она подошла в снежной пыли, остановилась, с шипением раскрылись двери. В вагон Максим не пошел, всю дорогу простоял в тамбуре, глядя на зеленые ели и дачные поселки вдоль полотна. И понимал, что на душу лег еще один грех. Да такой, с которым придется как-то жить дальше и умереть. И ответить за него по всей строгости — от расплаты не спасет даже идеально сделанная работа над ошибками.

Часы на здании железнодорожного вокзала показывали половину третьего дня. Пока все по плану, для небольшой передышки время еще есть. Квартирной хозяйке Максим позвонил еще вчера, договорился, что ключ он оставит у соседей. До назначенного времени еще больше трех часов, и их надо использовать с толком. Во-первых, забрать из тайника с антресолей «корочки» VIP-охотников, во-вторых… Максим остановился, не дойдя до своего подъезда, и бросился к проржавевшей, с выбитыми стеклами и выдранными с корнем бамперами «пятерке», остановился между деревом и гнилым скелетом машины. С этой позиции отлично просматривалась скромная темная иномарка с тонированными стеклами, припаркованная напротив крайнего подъезда. А из-за угла дома высунула нос точно такая же, сестра-близнец первой. И обе машины с московскими номерами, а что делается внутри — ни черта не видно. За рулем первой, вроде бы, никого, а вот во второй — это вопрос. Кто бы это мог быть? Чьи шестерки? Стрелкова? Сомнительно, у него сейчас дела поважнее. Да и откуда, каким ветром — о присутствии в городе капитана Логинова не знает ни одна живая душа. Или все-таки знает? Сейчас посмотрим, ведь внутрь идти все равно придется, там три слитка золота в тротиловом эквиваленте на антресолях пылятся. Все планы к чертям летят, и снова на сплошной импровизации выезжать придется. Главное, до вечера управиться, чтобы Стрелков заснуть не успел. «Макаров» перекочевал в карманы куртки, нож поместился в левый рукав, чуть высунув из-под плотной манжеты обмотанную изолентой рукоять. Максим проверил все еще раз, взглянул на окно «своей» квартиры, потом на темно-серую иномарку. Все готово, можно начинать. Кто не спрятался, я не виноват.