Инна Булгакова - Солнце любви

- Господи, расправиться! За что? Абсурд.

- А что у вас призраки сквозь запертые двери и окна проходят — не абсурд?

- По-вашему, я лгу? Выдумываю?

- Как человек разумный и образованный, вы б выдумали что- нибудь поскладнее. Но никто не застрахован от ошибок.

Петр Романович задумался.

- Какое время смерти установил судмедэксперт?

- Ваше — двенадцать часов.

- С такой точностью?

- По состоянию тела — плюс, минус двадцать минут, не больше. Но за эти минуты можно спрятаться, вообще сбежать. Например, вы видели, как кто- то свернул в переулок.

- Но крик я слышал позже!

- Возможно, смерть наступила не сразу после ударов. А другой голос, то самое бормотанье — галлюцинация на нервной почве. Ведь не исключено?

- Ну, в общем.

- Имейте в виду: его никто, кроме вас, не слышал.

«А какое мне, в сущности, дело до того, кто прикончил этого пьянчужку? Буду упорствовать — примутся за меня!» — подумал философ «философски» и сдался:

- Что ж, я был потрясен видом мертвого, ситуацией в целом, поэтому стопроцентно доверять своим воспоминаниям не рискну.

- Слышу разумную речь. Надеюсь, вы мне поможете и с мотивом.

- Я ничего не знаю.

- Но соседа своего с детства знаете. Вот я упомянул, что жертве нанесено три удара по темени. «Бутылкой?» — сразу спросили вы. Подземельный был алкоголик?

- Пьяница, скорее. Если вы понимаете разницу.

- Понимаю. Поэтому одинок?

- Кажется, у бывшей жены другая семья.

- Проверим. Он был склочным, агрессивным, буйным?

- Вовсе нет. Человек несколько опустившийся, но себе на уме, хитер, неглуп, балагур в народном, так сказать, стиле. Как пьющий — врун, хвастун. Но с проблесками добродушия, участия: от помощи соседям, как врач, не отказывался. Бескорыстно, но и «мзду» принимал, если давали.

- У вас не было причин относиться к Подземельному неприязненно?

- Ни малейших.

- Когда вы его видели в последний раз?

- В четверг вечером. Он пришел ко мне с фляжкой спирта помянуть моего отца, умершего девять лет назад от сердечной недостаточности.

- Подземельный его лечил?

- Нет. Папа лежал в больнице, но в день смерти вернулся домой. Внезапно ему стало хуже, я позвал соседа, помочь он уже не смог.

- Видимо, к вашему отцу он был привязан?

- По-настоящему Иван Ильич был привязан только к фляжке.

- Однако помянуть пришел, со своим спиртом, что для пьющего не совсем характерно. Или у вас с ним было так заведено?

- Это случилось в первый раз.

- За девять лет?

- За девять лет.

- Странно. О чем шла речь?

- Он просидел полчаса. Об автомобильной катастрофе в Словесном переулке, только что случившейся на наших глазах.

- Вы очень литературно формулируете свои высказывания, — заметил следователь.

- Я учитель, лектор.

- Ну да, доктор философии. Разбился наркоман под сильной дозой. Еще о чем?

- О новой соседке, которая поселилась в квартире дяди.

- Что именно?

- Что ее перевез сюда Ангелевич, медик рассказал.

- Понятно. Медик всегда был в курсе событий.

- Пожалуй, любопытство не было ему чуждо.

- Дядя, как я понимаю, отец Ипполита?

- Да. Много лет назад они переехали отсюда к тестю. Квартира побольше, тут рядом, на бульваре. Естественно, дядя знал Подземельного, а с Ангелевичем они приятели.

- Ну и последний ваш сосед по лестничной клетке — Ямщиков. Как мне сказали, они с женой заняты восстановлением храма в подмосковном селе Завидеево.

- Да, архитекторы. Но он приехал, я его видел сегодня вечером. То есть уже вчера.

- Приехал и сразу уехал?

- Не знаю. Мы столкнулись на лестнице, почти не разговаривали. Вот уж кого последнего я заподозрил бы в убийстве.

- Ангел, что ль?

- Почти. Тип русского мечтателя, нашедшего наконец своего Бога.

- Своего? Сектант?

- Да нет. у каждого свой. Простите, я не совсем понимаю цели вашего допроса. Если вы поверили в мою «слуховую галлюцинацию», преступника логично искать среди запьянцовских дружков Подземельного, по-моему.

- Они меня не минуют, если эпизод «пьяный», так сказать. Но на первый взгляд не похоже. впрочем, вся эта путаница с голосами, квартирами, балконами, признаться, несколько сбивает с толку. Ладно, на сегодня с вас достаточно, можете идти. — Следователь кивнул, уткнулся в свой блокнот; однако успел проявить наблюдательность, заметив вслед:

- Отчего вы прихрамываете?

Ведь почти незаметно!

- Ударился во сне щиколоткой о ножку качалки.

- Вы спите в качалке?

- Просто задремал. Это случилось в четверг, хромающим меня уже видели.

- Кто?

Петр Романович разозлился (бандитов ловите, а не блох!), но отозвался сдержанно:

- Мои родственники. Дядя, например.

Дядю он и увидел, выйдя из квартиры Подземельного: опершись о перила, адвокат и Ангелевич что-то обсуждали — тихо, как заговорщики.

- Все в порядке? — Евгений Алексеевич сжал руку племянника.

- А что у меня может быть не в порядке?

- Петр, не заносись, дело непростое. Я к тебе попозже зайду.

Дядя устремился к следователю; сосед проговорил, глядя на пол, на очерченный абрис — графический «астрал» мертвого тела.

- Собутыльники водочку не поделили, а, как вы думаете?

Петр удивился: за девять лет Ангелевич чуть ли не впервые заговорил с ним — и на «вы»! Приятель и ровесник дяди — пятьдесят три года — не являлся забубенным представителем «новых антирусских» (так называл это свирепое племя философ): математик- аналитик и впрямь был русский, жил сравнительно скромно, не пил, не гулял, не безобразничал, а голый, без поросли, продолговатый череп его и наглядно подтверждал интеллектуальное превосходство «яйцеголового».

- Может, и собутыльник долбанул, — согласился Петр отстраненно, подумав: «Все-таки я слышал другой голос! — окинув взглядом просторную, по-старинному, лестничную клетку. —

Нет, спрятаться негде, сбежать невозможно.» — и двинулся к своей двери.

- Почему вы хромаете?

Еще один наблюдательный! Петр Романович — не в первый и, должно быть, не в последний раз — объяснил.

- Валерий Витальевич, вы подтвердили алиби Варвары?

- Я. — Ангелевич достал из кармана пиджака «паркер» и принялся вертеть, перебирать блестящую штучку длинными пальцами. — А что? Вы подозреваете девочку в убийстве Подземельного?

Оба собеседника коротко рассмеялись.

- Вы встретили Варю у отца?

- У какого отца?

- У ее, у какого.

- Это вам кто сказал?

- Варя, вечером: что едет к отцу, вашему приятелю.

- Так оно и было. — Ангелевич с угрюмой пытливостью вгляделся в лицо соседа. — У вас с ней такие короткие отношения?

- Пока нет, — отрезал Петр с невольным вызовом в тоне: такие вот отношения, с нервическим подтекстом, установились у соседей с незапамятных времен. По замысловатой ассоциации вдруг вспомнилось: — Между прочим, за день до смерти покойник интересовался судьбой вашей жены.