Александр Бушков - Бешеная

– А скоро освободитесь и сможете мне помочь?

Я вас умоляю, доктор, такая неожиданность…

– Подождите с… – он обреченно окинул взглядом ждущих. – С полчасика… Раньше никак не управиться…

Пришлось убраться несолоно хлебавши. Она забралась в неприметный «москвичок», и они с сержантом Федей, перебрасываясь пустыми фразами, наблюдали от нечего делать, как люди покидают грустную больничку, непроизвольно ускоряя шаг, чтобы побыстрее оказаться подальше. Никому не хотелось, чтобы его ненароком приняли за пациента.

– Вот не дай бог угодить… – сказал Федя с кокетливым ужасом молодого здорового амбала.

– Не зарекайся, – сказала Даша отрешенно. – Я в прошлом году вела одно дело, пришлось кое-что почитать… Кажется, у одиннадцати человек из тысячи есть шанс загреметь независимо от прошлой жизни. Возрастные изменения сосудов мозга.

– Шутите?

– Ни черта. Статистика такая. А уж кто попадет в эти одиннадцать, неизвестно. Может, я, а может, ты…

– Мать твою…

Через сорок две минуты появился доктор, неуклюже влез на заднее сиденье, повозился, устраиваясь, страдальчески вздохнул по своему обыкновению (джентльмен в лапах грубых пиратов, понимашь) и сообщил:

– Психоз с острым галлюцинозом. Акцент на ярко выраженной мании преследования – в карточке записано, странности проявились еще вечером, ночь он, вероятнее всего, не спал, а утром начался приступ, метался по квартире, пытался спрятаться у соседей, лез под диван…

– Белая горячка? – спросила Даша, сидя к нему вполоборота.

– Родные говорят, не пил. Такая картина наблюдается не обязательно после злоупотребления алкоголем. Просто симптомы крайне схожи. Преследователи, от которых следует скрываться, враги… Его вовремя увезли. Здесь все возможно – от прыжка в окно до нападений с топором на семью.

– А кто были эти враги? – спросила Даша. – Насколько я помню по делу Лифантьева, в таких случаях более-менее подробно описывается…

– Убийцы – вот и все, что там значится. Страшные, беспощадные убийцы, которые слоняются вокруг дома, трогают дверь, цинично переговариваются под окном… Знаете, что любопытно? Убийцы – девушки. Три молодые, красивые девушки. Это несколько не вписывается в стандартную картину. Обычно бывают мужчины – соседи, даже друзья, эсэсовцы, натовские парашютисты, сотрудники КГБ… А у него – три девушки. Весьма нетипично.

– Как сказать… – проворчала Даша. – На наркотики проверяли?

– Разумеется. Сделали все обязательные анализы. Но ничего не нашли. Возможно, чисто возрастное, изменения сосудов мозга… (Федя дернулся и уставился на него с ужасом). Пока еще рано о чем-то определенном говорить.

– А побеседовать с ним можно?

– Смеетесь? Он зафиксирован на койке. Когда его привезли, купировали возбуждение аминазином и тизерцином в ударных дозах, но отдельные проявления сохраняются до сих пор…

– Девушки за ним и сюда последовали? – усмехнулась Даша.

– Да. Все замыкается на девушках – они выследили, догнали, твердо намерены убить… Когда с ним можно будет поговорить, я совершенно не представляю. Иногда это затягивается. Попробуйте позвонить дня через три, возможно, что-то и определится…

– А вы уверены, что анализ не проморгал наркотиков?

– Ручаться, конечно, на все сто процентов нельзя. Вы же понимаете, при нашей спешке и запарке… Пациенты Кашпировского давно схлынули, зато волной пошли вкладчики МММ и аналогичных заведений… Вчера даже Мавроди привезли – ну, самозванца, понятно.

– Так, – сказала Даша. – А можете вы у него одноразовым шприцем откачать капельку крови, да мне шприц и принести?

– Это бессмысленно. В крови у него сейчас столько нейролептиков, что никакой анализ не отличит следов лечения от чего-то принятого ранее. Я перекинулся парой слов с завотделением – он на наркотики не грешит. Совершенно не тот анамнез. Все прекрасно укладывается в картину острого галлюциногенного психоза.

Даша лихорадочно размышляла. Потом энергично тряхнула головой:

– Санитары там в комплекте?

– У нас же вечно недокомплект.

– Будет вам санитар, – сказала Даша, решив использовать на всю катушку временное обилие подчиненных. – Он к вам через часок приедет, и вы, кровь из носу, моментально его туда устроите как племянника жены брата соседки тестя, скажем. И сделаете так, чтобы он как можно быстрее вышел в смену…

Дверь распахнулась, когда Даша снимала пуховик с вешалки, а сержант Федя топтался рядом, галантно пытаясь помочь и не уронить при этом зажатых под мышкой учебников (ибо твердо решил, очарованный крутыми операми и Дашей конкретно, на будущее лето поступать в Шантарскую милицейскую школу).

Появился бородатый тип с просветленно-пугливой, слегка опухшей физиономией индивидуума, которому удалось благополучно, без «белки» выскользнуть из длительного запоя – но маяться болями в организме и тягостной бессонницей предстояло еще с недельку. Диагноз при взгляде на такую рожу бывалый опер ставил с лету. Даша решила сначала, что это какой-то антиобщественный элемент вновь перепутал двери – что случалось в среднем раза три в неделю, поскольку поблизости от Дашиной резиденции располагался ведавший участковыми майор Акимушкин, – но тут же следом вошел веселый Косильщик, хлопнул бородатого ладонью по спине:

– Заходи, Веласкес, не тушуйся…

Честное слово, он прямо-таки сиял – не отрекомендованный Веласкесом, а Косильщик. Была в нем этакая усталая гордость, прекрасно Даше знакомая. Она, выжидательно держа пуховик на руке, спросила:

– Ты кого привел? Ему бы в пивбар, болезному…

– Перетерпит, – безжалостно сказал Косильщик. – Садись, Веласкес, покури…

Даша за локоть оттащила его в сторону:

– Что за улов? Мне ехать надо…

– Куда?

– На Каландаришвили, – сказала она шепотом. – Интересное кино закручивается – наша малолетняя Анжелика и в самом деле та, за кого себя выдавала, вот только нет у ее родителей еще и старшей дочки Нади. Один пацан Витя десяти лет. А Надежда из «Шантарск-Телестар», что живет рядом с Житеневым, носит совершенно другую фамилию и в родстве с Изместьевыми не состоит ни с какой стороны…

– Подождут, никуда не денутся, – так же тихо ответил Косильщик. – У меня нашелся гриб поинтереснее. Свидетель по Шохиной… По тому утру.

Даша, не тратя время на восторженные реплики, повесила пуховик на вешалку, жестом отослала Федю «погулять» и еще раз обозрела «Веласкеса», сидевшего на краешке стула так, словно стул был хрустальный, и благостно смолившего сигаретку, зажатую меж большим и указательным пальцем трясущейся руки. При одном взгляде на него хотелось пивка. С одной стороны, полагаться на таких свидетелей иногда выходит весьма опрометчиво. С другой же – давно известно, что порой лучшие свидетели получаются из одержимых бессонницей старушек, равно как запойного народа и влюбленных – две последние категории сплошь и рядом оказываются в самых неожиданных местах в самое неожиданное время…