Николай Мороз - Прыжок тигра

– Иди отсюда, идиотка! – рявкнул Максим ей вслед, пробежал вдоль рельсов, смотря себе под ноги. Нет, бесполезно, здесь можно без толку проползать всю ночь и весь следующий день, нож мог отлететь куда угодно. Максим вспомнил свою детскую «лагерную» забаву – летом сданные родителями в пионерлагерь детки в тихий час удирали к ближайшей «железке» и развлекались тем, что подкладывали под колеса поездов монеты, гвозди и прочие мелкие вещички. А потом подбирали со шпал теплые раскатанные в блин бесформенные куски металла и хвастались ими друг перед другом. Если находили, конечно.

– Дура! Овца тупоголовая! Завтра прийти не могла! – бессильно простонал Максим навстречу следующему поезду, швырнул на шпалы пустые ножны и сбежал по насыпи вниз. Он постоял немного, задрав голову, провожая взглядом грохочущий по рельсам товарняк, потом глянул на часы. Почти полночь, через одиннадцать с половиной часов Ленка с Васькой приедут в Хельсинки, и он должен встретить их на вокзале. Осталось всего ничего – добраться до этого самого вокзала. Да еще тряпки эти… Максим все еще держал в руках рюкзак безмозглой овцы. Сначала он хотел просто отшвырнуть его в сторону – утром проспится и придет, а не придет, так и черт с ней. Но потом передумал, добежал до ближайшего фонаря и полез внутрь черного, с изображением черепов и крестов баула. Внутри небогато – темные очки, кошелек со ста рублями и мелочью, сигареты в розовой пачке, черная зажигалка и косметичка.

– Что тут у нас, – Максим порылся в розовой кошелке и бросил ее к себе в рюкзак, туда же отправились жвачка и очки. Мешок улетел в кусты, следом отправилась грязная, порванная толстовка. Максим постоял с минуту или две, услышал далекий раскат грома и поднял голову. С темного беззвездного неба ему на лицо упали несколько тяжелых дождевых капель, а над мачтами городского освещения рядом, так близко, что, кажется, можно коснуться рукой, промелькнули два ярко-красных «маяка» под крыльями самолета. Максим последний раз глянул на насыпь, врезал с досадой кулаком себе по ладони, повернулся и бегом рванул прочь. На шоссе он оказался минут через двадцать. Несмотря на поздний час, машин на дороге было полно. И даже образовалось что-то вроде пробки, в этом городе они не исчезали даже глубокой ночью. Попутка нашлась минуты через три, стоило только выйти на обочину и поднять руку.

– В «Шереметьево» – сказал Максим водителю тонированной серой «приоры», – и побыстрее. Я на самолет опаздываю.

– Как получится, – покачал лохматой головой «бомбила». – Видишь, что творится!

– Вижу, – отозвался Максим. – Две цены. Или я другого кого найду.

Искать никого не пришлось. Водила проявил чудеса смекалки и знания местности, «приора» прокралась дворами и огородами, объехала пробку, образовавшуюся из-за крупного ДТП, и вырвалась на МКАД. С него съехали минут через десять гонки по левой полосе, слева из-за забора с «егозой» поверху в воздух поднялся первый самолет, и водитель спросил:

– Куда летишь-то? Отдыхать или по работе?

Максим только собрался ответить, как над головой раздался низкий нарастающий вой двигателей, и лобовое стекло машины озарила ярко-красная вспышка. Он пригнулся и посмотрел вверх – над дорогой медленно и вальяжно проплыл заходящий на посадку «горбатый» «Боинг».

– Видал? – восхитился водитель. – Обалдеть можно, чуть на голову не сел! Взлетка у них тут, смотри! – он ткнул пальцем куда-то влево. Максим посмотрел в ту сторону – среди леса, на просеке высились маяки с желтыми и белыми фонарями указательных огней.

– Так куда собрался-то? – «приора» повернула еще раз, и взлетка теперь была справа, с нее поднимался в небо очередной сияющий огнями самолет.

– Да на солнышке погреться хочу, устал. В Египет лечу, – выдал Максим первое, что пришло ему в голову.

– Погреться? А здесь тебе холодно, что ли? Лето же! – удивился водитель.

– Здесь моря нет, – отрезал Максим.

Машина въехала под эстакаду скоростного аэроэкспресса и остановилась у входа в международный терминал. Максим рассчитался с водителем, забрал рюкзак и постоял перед гостеприимно разъехавшимися створками дверей и шагнул вперед. Первую рамку он преодолел благополучно, подхватил с ленты рюкзак и зашагал через полупустой гулкий зал к кассам.

– Прямой рейс без пересадок только бизнес-класс, – сообщила сонная, с красными глазами девушка, назвала сумму и потребовала паспорт. Максим отдал ей деньги, забрал документы и билет до Хельсинки. До вылета оставалось больше трех часов, а еще надо было зарегистрироваться на рейс и пройти паспортный контроль. Но это позже, немного позже, пока надо найти укромное местечко, такое, где его никто не потревожит. По умолчанию, таким уютным уголком в огромном здании аэровокзала могло быть только одно помещение.

В туалете Максим первым делом умылся, внимательно рассмотрел себя в большое зеркало на стене. Видок тот еще – волосы растрепаны, футболка промокла от дождя, джинсы грязные, в глазах кураж и злость. Надо отдышаться, а заодно и внешность подкорректировать. Максим уединился в тесной кабинке, уселся на крышку унитаза, вытащил косметичку, порылся в ней и разложил «инструменты» на крышке бачка.

– Приступим, – пробормотал он себе под нос, глядя в инкрустированное стразиками зеркальце, и взялся за первый карандаш.

– «Красное вино» – прочитал он мелкую, золотым по багровому надпись. – Надеюсь, это подойдет.

«Макияж» занял почти час, Максим так и этак крутил перед собой зеркальце и косился на изрядно помятый собственный «фоторобот». Детали видны отлично, но общий план толком рассмотреть не удается – вроде похож на себя, а вроде и нет. Но в любом случае раскрас должен отвлечь любого от формы носа, губ и подбородка, от цвета глаз и волос – под коллажем имелось еще и словесное описание примет губернаторского обидчика.

– Ладно, сойдет, – Максим разорвал в клочки свое изображение, спустил их в унитаз. И снова уткнулся в зеркало, подправил мелкие недостатки. Из кабинки он вышел через полтора часа, успев за это время кое-как привести в порядок джинсы и обувь. По дороге к двери остановился перед большим зеркалом на стене, посмотрел себя критически – кажется, получилось неплохо. Но толком рассмотреть себя не удалось – дверь распахнулась, и в тесное помещение вломился здоровенный бугай в тельнике, цветных шортах до колен и сандалиях. Максим пропустил его вперед и собрался идти к стойке регистрации, но пришлось остановиться.

– Эй, мужик, – гаркнули за спиной, – ты тут кое-что забыл!

Максим обернулся – небритый, пропахший перегаром детина как дохлую крысу, держал двумя пальцами розовую блестящую косметичку в черных мелких сердечках и брезгливо протягивал ее Максиму.