Стивен Хантер - Алгоритм смерти

– А почему бы просто не пропустить веревку через кольца чек? – предложил один из снайперов. – Так будет проще.

– Да, проще, но чтобы выдернуть разом столько чек, потребуется значительное усилие, и веревка может порваться или застрять, – возразил Макэлрой.

– Он прав, – согласился снайпер из полиции штата.

– Итак, если все пойдет плохо и эти сволочи внизу начнут расстреливать заложников, мы дернем за веревочку, освободим связанные предохранительные рычаги, сработают взрыватели, и примерно через три секунды все двенадцать гранат рванут более или менее одновременно, а каска направит значительную энергию совместного взрыва вниз. Готов поспорить, это проделает в стекле большую дыру. После чего мы вступим в бой и перестреляем всех боевиков, каких увидим. Все понятно?

– Да, все.

– Ну а если заложников освободят, нам нужно будет просто вставить чеки на место, и тогда все разберут свои игрушки. Договорились? Тогда за работу.

– Это уже что-то.

Он перескочил от Брюса Уайетта к операционной системе «Рил-дил», затем вошел в систему безопасности «Рил-дил», из нее в связной коммутатор, и дальше…

Темный лес.

На экране появилось больше четырехсот закодированных названий, обозначающих магазины и торговые точки сети «Рил-дил», охватывающей все Соединенные Штаты. Один из этих магазинов должен был находиться на четвертом этаже торгового центра «Америка» в Индиан-Фолс, штат Миннесота. Но какой?

Гениальные системные администраторы «Рил-дил» так хорошо знали свою империю, что не потрудились разделить общий список по отдельным категориям. Ни по регионам, ни по объемам продаж, ни по ассортименту. Ничего, только бесконечные колонки бессмысленных символов вроде «РД/ОПСИС-5509-3.4Х». Проклятье, как во всем этом разобраться?

– Пусть кто-нибудь свяжется с руководством «Рил-дил», – распорядился доктор Бенсон. – Попросим соединить с системным администратором, и пусть он нам…

«Так близко, – подумал Джеффри Нил. – Так чертовски близко!»

Казалось, 747-й «Эр-Сауди» дожидался разрешения за взлет целую вечность. Полковник Обоба, не отрываясь, смотрел на телевизионный монитор: из двигателей вырывались раскаленные газы, превращая реальность позади себя в расплывающееся дрожащее марево, что говорило о нарастающей мощности. Затем наконец самолет помчался вперед, набирая скорость, и камера провожала его на фоне мелькающих и сливающихся унылых полей и пригородов Миннеаполиса. В самом конце долгих полутора тысяч ярдов бетона «Боинг» задрал нос, вздрогнул, оторвался от земли, вздрогнул еще раз, убирая шасси, и, поднявшись в темнеющее небо, развернулся вправо, на север, начиная долгий путь в Йемен.

Радостных криков в штабном автобусе не было, но полковник почувствовал сердцем прилив восторга. Он сделал все, что мог. Дал боевикам то, что те хотели. Обуздал своих диких ковбоев, жаждавших разнести комплекс, паля направо и налево. Полковник ощутил небывалое умиротворение, сознавая, что никто, кроме него, не смог бы преодолеть этот коварный, опасный путь, полный препятствий, отделявший то, что он застал, только прибыв сюда, и этот благодатный момент.

– Прими мои поздравления, Дуг, – шепнул ему на ухо мистер Ренфроу. – Ты провернул все это. Ты сделал дело.

– Спасибо, – ответил Обоба. – Я не мог…

– Сэр, это он. Эндрю Никс.

Взяв трубку, полковник с удивлением поймал себя на том, что обливается по́том.

– Вы все видели? – начал он. – Вы получили своих заключенных. Слава богу, мы избавились от них. А теперь освобождайте заложников.

– Замечательно. Кстати, небольшое изменение плана, – сказал Эндрю. – Пожалуйста, лицезрейте во всей красе полную мощь Звезды смерти. – Он помолчал в надежде на то, что ссылка на «Звездные войны» придаст его тщательно обдуманному заявлению больше энергии. – Имам, – продолжал он громким голосом, чтобы было слышно всем, – прикажи воинам веры открыть огонь. Пусть они расстреляют заложников. Всех до единого. Полковник, я сейчас снова включаю камеры видеонаблюдения, чтобы ты вместе со всей Америкой увидел эту бойню и научился трепетать в ужасе перед исламом.

От 20 часов 01 минуты

до 20 часов 14 минут

Ник Мемфис, находившийся в оперативном штабе в здании имени Гувера на Пенсильвания-авеню, услышал приказ убивать, отданный Эндрю Никсом, мечтающим о славе Эрика Харриса и Сын Хи Чо, воином ислама, чемпионом в стрельбе от первого лица, полным козлом, и еще до того, как предложение было закончено, он уже кричал в микрофон, подкрепляя свои слова жестами:

– Макэлрой, вышибай окно к черту, вышибай его и поражай цели! Рей, ты можешь поддержать снайперов?

Однако Ник на мгновение опоздал, поскольку Макэлрой, также услышавший эту декларацию намерений, уже выдернул шнур и почувствовал, как веревка, скреплявшая предохранительные рычаги шоковых гранат под кевларовой каской, освободилась, и в следующую секунду прогремел взрыв, громкий и резкий, многократно усиленный в своей действенности собирательным эффектом каски – да еще придавленной тяжестью пуленепробиваемых бронежилетов, – которая направила всю энергию вниз, сквозь стекло, разодрав толстый плексиглас, превратив его в облачко мельчайших сверкающих брызг, подобных капелькам воды, и открыв дыру с неровными краями, похожую на прорубь во льду.

Казалось, разорвался артиллерийский снаряд. Кевларовая каска отправилась на орбиту; грохот шоковых гранат, специально созданных для этой цели, усиленный в двенадцать раз, словно острыми иглами вонзился в барабанные перепонки всех, кто находился поблизости, а от ударной волны и последующей вибрации содрогнулась земля.

Еще не оправившись от звона в ушах, Макэлрой уже схватил винтовку и через мгновение занял положение с упором у края окна, глядя в оптический прицел на затянутое дымом внутреннее пространство комплекса. В том, что он увидел, не было ничего определенного: клубящееся марево, нечто абстрактное. Далеко внизу заложники разом поднялись и бросились врассыпную, а по периметру толпы вспышки, частая дробь выстрелов, шоковая волна энергии, свидетельствующие о том, что боевики открыли огонь. Еще через секунду другой снайпер, с биноклем, уже кричал:

– На два часа, вижу боевика, вспышки выстрела. Дейв, на два часа!

Макэлрой мысленно представил себе циферблат, прикинул, где находится соответствующее деление, развернулся и увидел вспышки, увидел тощего чернокожего парня в черном и арабском платке, выпускающего пулю за пулей из своего «калашникова»; вспышки выстрелов озаряли лицо юнца, показывая его возбуждение, радость, наслаждение. Он стрелял с бедра в мечущуюся толпу перед собой, и Макэлрой навел перекрестие ему на переносицу – десятикратное увеличение показало лицо так же отчетливо, словно на экране телевизора, да еще высокой четкости, – он вспомнил, что стреляет вниз, поэтому опустил винтовку примерно на угловую минуту, и тут винтовка дернулась у него в руках; он выстрелил инстинктивно, не дожидаясь приказа, указательный палец правой руки принял решение самостоятельно, и Макэлрой записал на свой счет первого убитого врага: пуля раскроила боевику голову, выбрасывая черную пенистую жидкость, у него подогнулись ноги, и он упал на пол, тяжело, навсегда.