Сергей Зверев - Другие

«Вы мне только донесите», – мысленно ухмыляясь, думал Алхоев.

Он был слишком погружен в свои мысли, когда караван приближался к забору кладбища. Именно поэтому не понял сразу, что означает зеленая ракета, взметнувшаяся в небо в нескольких десятках метрах от него в лесу.

– Что это?! – проорал, мгновенно сбросив мешок с плеч, Ислам. – Я не понял!..

Алхоев, напротив, понял все. Понял, но объяснить не успел, потому что не успела ракета погаснуть, как из леса, от восточной части кладбища, раздался голос, усиленный рупором:

– Магомед Алхоев! Ваша банда окружена!

– Я не понял! – снова заорал, стелясь по земле, Ислам. – Нас что, федералы окружили?! Я не понял! – нас окружили, что ли?!

– Алхоев, – продолжал кто-то с востока, – урезоньте своих людей! Я – заместитель начальника Управления Федеральной службы безопасности по Северному Кавказу Костычев! Мне не нужно никакого приказа брать вас или уничтожать! Приказы здесь отдаю только я!

– Он! – заверещал Ислам, обращаясь к кому-то из боевиков и указывая крючковатым пальцем туда, откуда доносился голос. – Он отдает приказы! Как нас здесь нашли?!

– Опустите на землю мешки, поднимите над головой оружие и выходите по одному за забор! Алхоев, велите своим людям подчиняться моим распоряжениям!

Покусав губу, Магомед прикинул расстояние до канавы. Выходило, что в случае перестрелки добраться до нее и утонуть в ней ему удастся.

– А если не велю? – прикрикнул, не поднимая головы, Алхоев.

Через секунду в северной части леса, за кладбищем, раздался глухой выстрел, и с головы Ислама слетела кепка.

Глядя, как опускается на землю тело с окровавленной головой, Алхоев дослушал до конца рев одного из своих боевиков и посмотрел на остальных. Четверо оставшихся в живых бандитов явно перетрусили, чем вызвали у Магомеда отвращение.

«Как интересно, – думал, лежа на земле, глядя на боевиков, Стольников. – До тайника эти люди были отважны и звероподобны. Они участвовали во многих операциях, на их счету десятки загубленных жизней, они без зазрения совести перережут горло любому. Но стоило им взвалить на плечи мешок с баксами, как их отвага иссякла. Жажда обладать ими пересилила мужество. Теперь они боятся за свою жизнь, потому что хотят выжить и быть богатыми».

Ему в голову пришла шальная мысль. Что ему, Стольникову, собственно, нужно? Ему нужен только один Алхоев. «У него керий, и он знает, где ребята…»

– Страшно, правда? – обратился капитан к боевикам, с улыбкой рассматривая мешки с фальшивыми долларами. – Жить хотите?

Вахит качнул головой и улыбнулся. А вдруг правда позволят? Этот капитан уже убедил всех, что умеет выживать.

– Тогда так… Первое! Заносите баулы в этот склеп! Быстро!

Пока бандиты затаскивали тяжелые мешки в последнее пристанище, Стольников успел прочесть имя на камне: «Здесь лежит капитан Недоспасов». И – все. Ни имени, ни дат, отмеряющих период жизни. Вероятно, хоронившие его люди были уверены в том, что эту фамилию знает каждый.

– А теперь второе! – задвинув тяжелую, почти приросшую плиту на место, сказал Саша. – Сейчас быстро вскакиваете и бежите в разные стороны. Встречаемся у озера в десяти километрах севернее крепости! В разные! Три… четыре!

Вспахивая в мягком, податливом дне канавы широкие борозды, Алхоев полз и слушал, как над ним раздаются выстрелы. Кто-то невидимый перепрыгнул через ров, едва не наступив ему на спину, и комья земли, сорвавшись с края канавы, осыпались ему на спину. Опустившиеся сумерки помогали полевому командиру оставаться невидимым в то время, когда на земле спецназ ФСБ брал его боевиков. Следом за ним полз Стольников. Перед носом капитана то и дело появлялись подошвы бандита с витиеватым узором. Появлялись и исчезали в темноте. Они ползли, как две гигантские ящерицы, уползая от смерти, которая их обоих преследовала в это утро в равной степени.

Расчет был верен. Вряд ли кому придет в голову искать углубления в грунте, когда по кладбищу, постоянно пересекаясь друг с другом и снова разбегаясь в разные стороны, мечутся силуэты людей, подсчитать которые нет никакой возможности.

«Сколько времени их будут брать? – думал Саша, те же мысли, вероятно, бродили и в голове Алхоева. – Пять минут? Семь? Десять?»

Это вдвое или втрое больше того необходимого минимума, чтобы пересечь под оградой границу кладбища и уйти лесом.

Мысль о том, что не все потеряно, заставляла Алхоева рычать в полголоса, и он чудом подавлял в себе желания, чтобы не встать во весь рост и не начать стрелять в людей, мешающих ему вырывать свой кусок добычи. То, на что он рассчитывал как на гарантию новой жизни, уже не принадлежало ему, а снова стало ничьим, и ничьими эти доллары будут, пока он не окажется в безопасности. Двадцать миллионов в бауле – хорошо, но он готов был бросить их в любой момент. В его руках керий, который подарит Магомеду сотни таких миллионов, а может быть, миллиардов. И сейчас нужно было всего-то вырваться из окружения, как он делал не раз. Правда, тогда у него был навигатор и лабиринт, а сейчас оставался только навигатор. Вход в бункер был отрезан ФСБ.

«Ничего, ничего, – успокаивал себя полевой командир. – Мне бы только сейчас уйти… А потом я найду способ вернуться в бункер и выйти…»

В его жизни было много провалов, много неудач и разочарований. Но жизнь бандита невозможна без поражений. И теперь удача близка настолько, что ее, казалось, можно ухватить за хвост. Но в последний момент этот хвост, как у ящерицы, обрывается, а вместе с ним обрываются все надежды на будущее. Это уже не разочарование. Это крах. Поэтому на карту нужно ставить все.

Странно, но он сейчас переживал больше от того, что все потеряно, а не за свою жизнь и свободу. Мысль о долларах и керии как гарантии прекрасной жизни где-нибудь в Арабских Эмиратах на правах шейха была равновелика по своему значению с жаждой свободы, и сейчас, когда это так близко, он вдруг подумал о том, что торопиться вряд ли имеет смысл. Его может убить пуля-дура, так не лучше ли спрятать керий, пока есть возможность, а после выйти с поднятыми руками? Костычев не тронет его, пока не найдет металл. Но это означало, что прежде нужно избавиться от Стольникова. Это опасное соседство, при нем незаметно коробку не закопаешь…

Но вдруг чувство опасности вновь всколыхнуло его, отрезвило, и он заработал локтями и коленями еще более яростно, нежели когда работал, впервые оказавшись в канаве.

Что стоят все эти доллары и кусок металла, который еще нужно продать, если не будет ни свободы, ни жизни? Костычев возьмет его, присоединит к какому-нибудь аппарату и вытравит из Магомеда жизнь. Это раньше Магомед был ему нужен! А сейчас жизнь Алхоева ничего не стоит, окажись он на Лубянке!