Сергей Донской - Второй после президента

– Почему? – спросил Силин, превозмогая желание уронить горячую голову на прохладную крышку стола и сомкнуть веки.

Верещагин пожал плечами.

– Мы с вами прекрасно осведомлены о состоянии вооруженных сил России. Реформа, обещанная президентом, не за горами, но реформами не повоюешь. Вооружение по большей части пришло в негодность; нового нет, или же оно поступает в войска в ограниченном количестве. После модернизации армии от последней ничего не осталось, кроме 85 необученных бригад. – Верещагин говорил, уставившись в стол, словно читая там видимый только ему одному текст. – Пока мы будем топтаться на месте, китайцы взорвут плотины, газопроводы и нефтепроводы, которые почти не охраняются. Начнется паника и массовые побоища за тепло и жратву. Ну а дальше цепная реакция. В России случится коллапс.

Силин поморщился.

– Вам бы впору приключенческие романы писать, Николай Вениаминович. Вы чересчур красноречивы для своего звания. Я попросил бы вас воздержаться от эмоций.

Верещагин снова пожал плечами.

– Постараюсь. Хотя, признаться, это нелегко.

– А кому легко? – затосковал Силин. – Может быть, мне?

Проигнорировав риторические вопросы, Верещагин возобновил доклад:

– Подводя черту, могу сказать, что Китай определенно готовится к войне и с каждым годом увеличивает свой военный бюджет.

– Почти восемьдесят миллиардов долларов в год, – пробормотал Силин, безуспешно пытаясь сосчитать в уме, во сколько раз китайский бюджет больше российского.

Верещагин явно не собирался щадить больную мозоль премьер-министра.

– Плюс скрытая часть расходов, – сказал он. – Это тридцать-сорок процентов. Итого за сотню миллиардов. Неудивительно, что китайцы вооружены до зубов, тогда как мы… – Не закончив фразу, Верещагин махнул рукой. – В общем, их ракеты давно нацелены на нас.

– Как и наши ракеты – на них, – перебил Силин.

– Да, но авиация Китая может беспрепятственно бороздить наши воздушные просторы на востоке, потому что там почти нет противовоздушной обороны. А военно-морской флот? Тут мы не просто отстаем, мы плетемся в хвосте, практически не участвуя в гонке вооружений. – Верещагин хмыкнул. – Ну, и живая сила, именуемая в просторечии пушечным мясом. Так называемая Народно-освободительная армия Китая насчитывает два с половиной миллиона бойцов, а в случае чего, может запросто поставить под ружье еще двести миллионов. И они, прошу заметить, прекрасно обучены и экипированы. Таким образом, Китай готов к войне уже сейчас, и даже не особо скрывает это. В таких условиях отдавать китайцам стратегическое сырье и позволять им осваивать наши приграничные территории просто… просто…

Побагровевший Верещагин умолк. Он не сумел произнести слово «преступно», а ничего другого на ум ему не приходило. Не обученный дипломатическим тонкостям, генерал привык рубить правду-матку. Но сидящий напротив него Силин не нуждался в уточнениях. Кровь отхлынула от его лица, придавая премьеру сходство с усаженным за стол мертвецом. Он представлял себе железнодорожные составы, везущие в Китай вольфрам, молибден, медь, ванадий. Представлял, как китайские цеха и склады в тайге превращаются в казармы и бараки. Как маршируют по русской земле дивизии маленьких плосколицых солдат с узкими глазами, почти лишенными ресниц. Он попытался прикинуть, сколько российских мэров и крупных чиновников уже прикормлены соседями – и ужаснулся. Избегая смотреть Верещагину в глаза, он произнес слабым, бесцветным голосом:

– Спасибо за консультацию, Николай Вениаминович. Вы свободны.

Верещагин встал и, замешкавшись, спросил:

– С вами все в порядке, Владлен Вадимович?

«Нет, со мной не все в порядке, – откликнулся Силин мысленно. – Точнее, со мной все не в порядке … Друг мой, друг мой, я очень и очень болен. Сам не знаю, откуда взялась эта боль… Что за стихи? Наверное, Есенин. Хотя при чем тут Есенин?»

– Не задавайте лишних вопросов, товарищ генерал, – отчеканил он, чувствуя, как при каждом произнесенном слове острая боль пронзает голову, словно туда вбивают гвозди. – Потрудитесь освободить помещение.

Он не знал, как вырвалось у него это тупое и казенное предложение: «Освободить помещение». Он не помнил, как Верещагин вышел и сказал ли он что-нибудь на прощание. Вызванный врач измерил Силину температуру, давление, пульс и всплеснул руками. Постельный режим, причитал он, необходим постельный режим. Так премьер очутился в постели, временно выбыв из игры под названием Большая Политика.

Но пришло время возвращаться в строй. Нужно было исправлять совершенные ошибки. Никто, кроме Силина, не мог сделать это.

По правде говоря, он и сам не был способен на подобное. Так ему казалось.

Президент Российской Федерации – высшая государственная должность Российской Федерации. Президент России является главой государства, не относящимся, по мнению ряда исследователей, ни к одной из ветвей власти, гарантом Конституции России, прав и свобод человека и гражданина в России, Верховным Главнокомандующим Вооруженными силами Российской Федерации.

Президент РФ имеет свой интернет-портал и принимает обращения граждан в электронном виде.

ВИКИПЕДИЯ

Утро Президент Российской Федерации, по обыкновению, посвятил просмотру комментариев в своем видеоблоге. Это был его личный интернет-журнал, или интернет-дневник, в котором Астафьев размещал свои выступления. Затрагивались в них темы самые разнообразные, порой неожиданные. Рассуждал он о референдумах и наркомании, о методике начисления пособий по беременности и международных судах, о религии и образовании, о тюрьмах и предпринимательстве. Те сотни, а может быть, даже тысячи любознательных граждан, которые заглядывали в блог своего президента, как правило, оставляли там письменные комментарии с оценкой увиденного и услышанного. Вот их-то и читал Астафьев, сосредоточенно хмуря брови.

Удачи Вам, Анатолий Дмитриевич! Вот уж воистину, не место красит человека, а человек – место.

Господин Президент! От лица многотысячно-пострадавших от судебной мясорубки просим Вас передать судебно-медицинскую экспертизу от Минздрава в Минюст.

Уважаемый prezedent! Чистка подразумевает замену, а где Вы найдете сотни тысяч независимых от власти денег людей?

Мобильный телефон, заигравший мелодию «Smoke On The Water», отвлек Астафьева от увлекательного чтения. Продолжая хмуриться, он посмотрел, кто звонит. Высветившийся номер принадлежал его пятнадцатилетнему сыну Илье. Если не считать странноватых музыкальных пристрастий, далеких от тяжелого рока, парень редко огорчал отца. Сносно учился, гонял мяч с астафьевскими охранниками, занимался фехтованием, учил английский язык, все свободное время проводил за компьютером. Хороший мальчик.