Сергей Соболев - Шах нефтяному королю

Спустя каких-то четверть часа после отъезда Абдуллы в офисе на Полянке объявился Ахмад Бадуев. Хотя Тамара бросилась ему на шею и расцеловала в обе щеки, Протасов свою девушку к этому чеченцу нисколько не ревновал…

Бадуев крепко пожал ему руку и сказал: «Я знал, Протасов, что ты не только резкий парень, но и надежный человек…» О том, что Протасов лопухнулся в Мозжинке, недоглядев за девушкой, которая по неосторожности воспользовалась телефоном, Бадуев не сказал и полслова.

Потом Ахмад обнял рослого, чуть сутуловатого, малость отощавшего на скудных тюремных харчах Рассадина. Внимательно оглядев «старика», он усмехнулся:

– Были бы кости, а мясо нарастет… Вот увидишь, Николай Дмитрич, мы с тобой еще сходим в тайгу поохотиться на медведя…

После этого Ахмад дал команду «по коням», не сообщив, куда он собирается их везти.

В том не было никакой нужды. Все трое, Тамара, Протасов и Рассадин, и без разъяснений Ахмада прекрасно понимали, куда их сейчас отвезут.

Из офиса выехали двумя машинами: впереди шестисотый «мерс», за ним следовал джип с охранниками.

Вся троица разместилась на заднем сиденье «шестисотого». За рулем был один из сотрудников Абдуллы, Бадуев сидел впереди, в кресле пассажира.

Глазом не успели моргнуть, как перемахнули за Кольцевую дорогу.

Реутово… Салтыковка… Носовихинское шоссе…

Тамара в эти мгновения, когда они приближались к загородной резиденции Искирхана Хорхоева, переживала сложную гамму ощущений… Прежде всего волнение, конечно, но и легкую тревогу – как-то встретит ее глава рода Хорхоевых? …Незадолго до смерти мамы выяснилось, что папины родители, Искирхан и Зулея, живут не где-то «очень-очень далеко», а рядышком, в той же Москве. Однажды они втроем, папа, мама Лариса и Тамара, приехали в гости к папиным родителям – те жили в ту пору в городской квартире, – где по такому случаю был накрыт обильный, по кавказской традиции, стол. Мама Лариса тогда тоже очень волновалась…

Принимали их тепло и радушно, особенно старалась бабушка Зулея.

Зелимхана и Ильдаса, а также их семей – последний, кажется, тогда еще не был женат – при этом не было…

Тамара не знала, о чем говорил с ее родителями глава рода Хорхоевых, которого папа называл – Хан. Но ей запомнилось, что мама была очень довольна этой поездкой. Что же касается самой Тамары, то двенадцатилетняя дочь Руслана воистину была в центре внимания… Хан посадил ее к себе на колени и, погладив по светлой головке, ласково сказал: «Когда ты вырастешь, Тамара, ты будешь очень красивой девушкой. Ты должна знать, девочка моя, что я, Искирхан Хорхоев, всегда буду рад видеть тебя, внучку, в своем доме…» Но Зелимхан и Ильдас убили ее маму, после чего в жизни Тамары, как и некоторых других людей, все пошло кувырком. …Тамара с нетерпением ждала этой встречи с Ханом. Но она опасалась Ильдаса, понимая, что «дядя» теперь ни за что не оставит ее в покое…

Прежде чем Искирхан Хорхоев покинул свою библиотеку, чтобы встретить у ворот дорогих гостей, его успели потревожить еще одним телефонным звонком.

Звонил Абдулла.

– Мы уже находимся на месте, – сказал он. – Нашли Тимура, сейчас он дает показания…

Хан молча ждал продолжения.

– Он только что побывал в мастерской в Реутове, – после паузы произнес Абдулла, не уточняя, о ком идет речь. – Поменял свою машину на разъездной джип. Сейчас движется в нашем направлении. Один…

В трубке повисла тишина. Дальнейшее теперь зависело от Искирхана Хорхоева, отца Ильдаса.

Капали мгновения, как тяжелый расплавленный свинец… Хан вспомнил, как Ильдас двенадцать лет назад поклялся на Коране, присягнув перед лицом Аллаха, что он не будет мстить ни Руслану, ни ближайшим родственникам… Всего за несколько минут до того, как произнести эти клятвенные заверения, Ильдас понес наказание за содеянный им в сговоре с братом Зелимханом поступок. Тяжелое наказание, но минимальное с учетом того, что они вдвоем сделали… «Ты этими пальцами пересчитывал те грязные деньги, что вы с Зелимханом передали убийцам?! – произнес тогда бледный, но спокойный Руслан. После этого он показал характерный жест, будто пересчитывал купюры. – Скажи спасибо отцу, если бы не Хан, я бы тебя убил…» Ахмад, двадцатитрехлетний крепкий парень, держал Ильдаса. Но тот и не вырывался… Он заставил того положить руку на разделочную доску.

Руслан взял нож и отхватил Ильдасу большой и указательный пальцы на правой руке… Хан сразу же перевязал сыну руку, а затем заставил его произнести соответствующую клятву на Священной Книге, ниспосланной Всевышним через своего пророка Мухаммеда…

Вся дальнейшая их жизнь доказала правоту Руслана. Ильдас не сделал выводов из той трагической истории, хотя у него был шанс измениться в лучшую сторону. «Надо ему не пальцы отрезать, – сказал тогда Руслан своему отцу, – а целиком отрезать Ильдаса от нас. Да, будет больно… Но если мы не сделаем этого, то потом будем жалеть».

– Сделай то, о чем я тебе говорил, – наконец произнес в трубку Хан. – И да свершится воля Аллаха…

Затем, смахнув навернувшуюся на глаза слезу, отправился встречать гостей.

«Шестисотый» миновал Кучино. Повернул налево, в сторону Балашихи, и тут же направо, двигаясь теперь по дороге, ведущей в подмосковный лес.

Бадуев вспомнил кое о чем и тут же полез в перчаточный ящик.

– Держи, Александр, – обернувшись, он передал Протасову «ладанку». – Это ведь твоя вещь, да?

Протасов, взяв у него дорогую ему «ладанку», сначала провел пальцем по бороздке, затем бросил на чеченца удивленный взгляд.

– Спасибо, Ахмад… Даже не знаю, как тебя благодарить… Откуда она у тебя?

Бадуев криво усмехнулся.

– Даже не спрашивай, друг. Все равно не скажу…

Затем он вытащил из перчаточного ящика томик стихов Бернса на английском и показал книгу Истоминой.

– Не ты часом потеряла, Тамара?

Девушка взяла книгу в руки, удивленно покачала головой:

– Кажется, я в Осетии ее где-то потеряла… Откуда она у тебя, Ахмад? «Шестисотый» стал мягко притормаживать.

– Приехали! – сказал Ахмад. – Взгляните-ка… Сам Хан встречает нас у ворот!

Тамара напрасно беспокоилась. Хан встретил ее так, будто она была его любимой дочерью, словно между ними всегда существовала родственная близость и полное взаимопонимание.

Но сначала Искирхан Хорхоев поприветствовал двух приехавших с ней мужчин, Рассадина и Протасова… Те, кто хорошо его знали, были бы сейчас удивлены: Хан не принимал с некоторых пор у себя в доме немусульман, но для этих двух мужчин он решил сделать исключение.

Обняв накоротке Рассадина, Хан повернулся к рослому крепкому мужчине, который из уважения к старшему снял с головы кепи и убрал в карман солнцезащитные очки.