Сергей Зверев - Тайфун придет из России

– А если он до аквалангов добрался? – уныло пробормотал Черкасов.

– Не каркать! Любаша, остаешься здесь, у тебя должно быть четыре глаза. Остальные – вниз, разобрать в караулке фонари и искать упыря, пока не найдем. И осторожно – на острове масса бесхозного оружия, он мог вооружиться. Прошу учесть, что времени у нас – хрен. Здесь такое творилось – скоро слетятся… Все целы? – спохватился он. – Раненых нет?

– Относительно, Глеб Андреевич, – глухо отозвалась Маша. – У меня такое чувство, что я уже никогда не буду мамой…

– Будешь, – возразил Глеб. – И мамой будешь, и бабушкой, и прабабушкой – если повезет. За работу, ребята, за работу, считайте это авралом на палубе…

Они обшаривали проклятый остров, то и дело натыкаясь на трупы. Заглядывали в расщелины, за каждый камень. А ночь неумолимо преображалась в утро – шторм на море слабел, стихал напор ветра. Далеко на востоке, где Карибское море смыкалось с карибским небом, уже серебрилась полоска, постепенно расширяясь, светлея. Спецназовцы перекликались, чтобы дважды не ходить по одному месту. Глеб пронесся через двор, сдернул брезент со штабелей. Вооружившись фонарем и пистолетом, ворвался в тюрьму, протопал по разрушенным помещениям первого этажа, покосившись на американцев, которые уже приходили в себя и задавались резонными вопросами.

– А ну, лежать, ишь, любопытные! – прикрикнул он, и янки застыли, со страхом уставившись на оборванного, испачканного чужой кровью диковатого парня, тычущего в них стволом бесшумного пистолета.

Глеб скатился по лестнице, пробежал мимо камер, за которыми мычали и сквернословили узники наркомафии. Шарахнулся, как от проказы, от каменного мешка, где валялись мертвые охранники и стонал один живой, пытаясь сбросить с себя товарищей по службе.

Не было Бутерса в тюрьме! Он помчался вверх, перепрыгивая через ступени, вылетел во двор, бросился к забору… и повис. Усталость сказывалась. Снова разбежался, подпрыгнул, уцепившись за гребень, заелозил носками. В этот «подвешенный» момент со смотровой площадки истошно завопила Люба Ворошенко:

– Эй, народ, вы где?! Я вижу его!! Он над нашим гротом, десять градусов на северо-восток!! Ау, вы где, вашу мать?! Чем вы там занимаетесь?!

– Понял, Любаша! – крикнул Глеб.

И откуда только взялись силы? Он перелез через забор и грузно побежал по «экстремальной» тропке. Не он один услышал призывный вопль. Все услышали, даже Бутерс. Глеб переваливался с камня на камень, кляня себя за медлительность, а в районе грота уже происходили драматические события. Осталось загадкой, где отсиживался Бутерс (а он оставался в «дарованном» российским спецназом гидрокостюме), но, видимо, отсиживаться надоело и он решил попытать счастья. Ему почти повезло – он был уже в двух шагах от контейнера, аквалангов и ласт, но в этот момент ему на голову свалилась Маша Курганова, разъяренная и дикая. Виктор Павлович заметался, заскользил в пропасть, подвывая от ужаса, и как-то ухватился за выступ в скале. Он висел над гротом, болтая ногами и оглашая пространство лебединым криком. Вниз не смотрел, считал, что под ногами пропасть, но это было не так – не больше двух метров. Маша стояла над ним и чесала затылок, пытаясь понять, какие действия с ее стороны будут наиболее уместны. Попытки вытащить из пропасти «секретоносца» были равносильны самоубийству. Пока она раздумывала, пальцы «висельника» разжались, и он с тоскливым воем устремился вниз. Упал и сильно удивился – почему он жив? Переломов у Бутерса не было, если не считать отбитой задницы. Он заметался по узкой полосе пляжа. Маша не рискнула повторять рискованный трюк, отправилась в обход, цепляясь за острые края. Но от северных скал уже плыл вразмашку Оболенский, а на Машу, издавая звуки дуделки «уйди-уйди», съезжал растрепанный Мишка Черкасов. Он не стал выискивать безопасную тропу, а просто скатился камнем в воду и выбрался на песок, болтаясь при этом, как маятник. Бутерс оказался зажатым у грота и в отчаянии вскинул где-то добытый пистолет. Грянул выстрел, и от его звука сердце у Глеба сжалось. Но Мишка умел, если нужно, увертываться от пуль, он кувыркнулся через голову, уходя под защиту вросшей в песок глыбы. Бутерс снова надавил на курок, но патрон в обойме был единственным. Он забегал лихорадочно по узкому пляжу. С одной стороны, злорадно лыбясь, подбирался Черкасов, с другой – Оболенский. Маша решила не путаться под ногами, села на краю обрыва, свесив ножки, и приготовилась смотреть «кино».

– Виктор Павлович, побойтесь бога! – крикнул уже практически спустившийся Глеб. – Нашли мальчиков, бегать тут за вами… Все равно поймаем, а нам еще предстоит такое утомительное путешествие!

– Да пошел ты, умник! – взвыл предприниматель.

– Мужики, хватайте его, надоел уже! – прокричал Глеб.

Спецназовцы сжимали охват, Виктор Павлович усиленно крутил головой. Ну, не хотелось ему по неизвестным, но очень веским причинам возвращаться под конвоем на Родину! Его уже почти схватили, когда он испустил тоскливый вопль, провинтился между спецназовцами и бросился в море.

– План «Перехват» результата не дал, – глубокомысленно изрек Мишка.

– Да как он уже достал! – воскликнул Оболенский и кинулся догонять предпринимателя. Смотрелось это дико и смешно. Он получил по груди волной, но все же настиг Бутерса, когда тот погрузился уже по пояс, схватил его за горло и повалил. Оба ушли под воду, потом появились и снова пропали, когда их накрыла «девятая» волна.

– Какая откровенная сцена, – восхитился Черкасов, спеша на помощь товарищу.

Когда рычащего предпринимателя выбросили на берег, Маша с Глебом уже подтаскивали к полосе прибоя контейнер и ласты с аквалангами.

– Я не понял, – изумлялся Глеб, – почему в контейнере наши липовые документы и американские доллары? Разве мы не должны были все это оставить на подводной лодке?

– А кто был ответственный за то, чтобы все оставить? – ухмылялся Мишка.

– То есть ты не выполнил прямое распоряжение начальства?

– Не выполнил, – согласился Черкасов. – Но, согласись, приказ был глуп, и в нашей ситуации лучше с деньгами и фальшивыми документами, чем совсем без ничего.

– Ладно, потом с тобой разберемся. – Глеб почувствовал облегчение. – Оружие с собой не брать, в Мексике мы долго с ним не пробегаем. Случись нужда, добудем. Контейнер прячем здесь, деньги и документы разобрать, завернуть и спрятать на теле. Виктор Павлович, вы выглядите очень усталым, – заметил он. – А ведь предупреждали, что нас ожидает утомительное путешествие…

Предпринимателя швырнули на песок, он тяжело дышал, хватался за сердце. Затем приподнялся и, с нескрываемой злобой уставившись на Глеба, процедил: