Сергей Зверев - Тайфун придет из России

– Жуть какая, словно неделю окопы рыла, – призналась Маша.

– И мы по-прежнему в дерьме, – печально заметил Оболенский.

– Значит, отмыться надо, – покосилась на него Люба, – а то засохнет, потом от запаха не избавишься.

Оба посмотрели друг на друга и невесело засмеялись. Маша пристроилась недалеко от Глеба и начала с удивлением осматриваться. В воздухе назойливо пахло йодом. Волны с шелестом набегали на берег, отступали, оставляя шипучую пену. Рослые пальмы с непричесанными метелками клонились к морю. До низкорослых зарослей было метров двадцать, и выглядели они не очень привлекательно. И звуки издавали подозрительные. В округе никаких живых существ – участок пляжа был необитаем. По примерным оценкам, до Пуэрто Фелипе здесь было километров пять.

– Ну, надо же, – расчувствовалась Маша, – мечтала об отпуске в экзотической стране, и вот, свершилось…

– Осуществляются мечты, – согласился Глеб. – Ты, кстати, знаешь, что по липовым паспортам мы с тобой муж и жена? Не знаю, почему так вышло и кто решил над нами подшутить, но это чистая правда.

– Не может быть, – изумилась Маша. – Лично я – Павлина Пта́шкова, гражданка Чехии, проживаю в Праге на Карловой улице в районе Кржижовницкой площади – хотя ума не приложу, где это…

– Очень приятно, – улыбнулся Глеб. – Ян Пташек, инженер, проживаю там же. Ни звука не знаю по-чешски – да, собственно, и не планировалось, верно? Мы летели в дружественную Венесуэлу по особому списку, проходили в Каракасе через зеленый коридор. Паспорта – это просто подстраховка. И вот с этими документами, в которых последняя отметка – штамп таможни Венесуэлы, не зная ни слова по-чешски, мы возникаем в Мексике, из морской волны… в общем, полная чушь. Не могу избавиться от мысли, что наши нынешние документы равносильны их полному отсутствию. Их невозможно кому-нибудь показать.

– Давайте не будем о грустном, ну, пожалуйста… – взмолилась Люба.

– У тебя синяк на челюсти сияет, – подметила Маша, всматриваясь в измученное лицо Глеба. – На боксера попал?

– На девушку, – поморщился Глеб. – Она уселась на меня верхом и требовала, чтобы я дал ей то, чего не мог дать по этическим соображениям.

– Но тебе понравилось, – хихикнула Маша.

– Очень.

– Шесть миллионов, Глеб Андреевич… – простонал Бутерс.

– Побойтесь бога, Виктор Павлович, – укорил бизнесмена Черкасов. – Ставки растут, это, безусловно, радует, но шесть миллионов уже было. Вы повторяетесь.

– Деньги на бочку, господин Бутерс, – пробормотал Оболенский. – Семь миллионов, восемь? Кстати, если вы с арифметической прогрессии перейдете на геометрическую, думаю, в районе обеда наши сердца растают, верно, Глеб Андреевич?

– Да тьфу на вас! – расстроился предприниматель и отвернулся.

– Это взятка, – поинтересовалась Маша, – или добровольная помощь малообеспеченным слоям населения?

– А я вот где-то слышала, что для большинства женщин, обитающих на планете, Бенджамин Франклин – самый желанный мужчина в мире, – как бы между прочим заметила Люба. И замолчала – видно, стала прикидывать, куда бы истратила свою долю от взятки в крупном размере, и сравнивала ее с зарплатой.

– Расслабьтесь, Виктор Павлович, – посоветовал Глеб. – Вы убеждены, что долго мы в этой местности не пробегаем. Так чего вам переживать? И деньги целыми останутся, и не придется сокрушаться о потере миллионов. Вам нужно лишь остерегаться парней Баррозо. Если люди, перевозившие вас на Гуантанамо, как-то договорились с этим уважаемым сеньором, почему бы им повторно не договориться? Очень скоро здесь появятся ваши люди, они отобьют вас у наркоторговцев или у людей, работающих на Госдеп, если вас вдруг схватят. Вдумайтесь, Виктор Павлович, ваше положение намного лучше нашего. Может, имеет смысл перейти под ваше покровительство? – Он недобро засмеялся, и Бутерс предпочел не комментировать.

Положение складывалось пикантное. Связи с внешним миром не было. Радиосвязь внутри группы осуществлялась с помощью индивидуальных УКВ-радиостанций. Для связи с лодкой применялся КВ-приемник, но что об этом вспоминать… В голове отложились несколько номеров, но для этого предстояло добраться до ближайшего телефона. Не столь уж сложная проблема. Им нужно где-то спрятаться, отсидеться. Глеб не дал им понежиться на песочке, поднял, погнал в дебри. Тревожили следы, оставшиеся после них. Понятно, что виновников тарарама на Санта-Ирине будут искать. Причем искать их будут и клевреты Баррозо (за массовое убийство «мирных sicarios»), и дружки Бутерса, и его враги. Полный винегрет. А по следам отчетливо видно, что шесть человек вышли из моря, передохнули и растворились в зарослях, к тому же никакой надежды на дождь…

Светало неудержимо. Они пробивались, используя «катраны», через плотные заросли какой-то диковатой растительности с глянцевыми листьями, увязали в раскидистом папоротнике, и вскоре Мария начала ворчать, что ее уже кусают и отпуск в экзотической стране представлялся как-то иначе. Виктор Павлович пару раз пытался отстать, но ему придавали ускорение, намекая, что при неправильном поведении он может оказаться на «цепи». Заросли погружались в низину, подрастали деревья, рассасывался надоедливый подлесок, и вскоре стали появляться одинокие скалы, усыпанные прожилками минералов, а позже и целые массивы плотно сбитых скал. Организмы взывали к отдыху, головы не варили. Рассвет уже растекся, наливалась сочными красками тропическая зелень. Впереди заголубел просвет, извещающий о том, что прибрежные джунгли готовы оборваться. За островком кустарника обнаружилась скала, в которой чернел внушительный провал. Протиснуться во мрак можно было, лишь согнувшись пополам. В пещере было сухо, живность здесь практически не водилась, не считая пятнистой ящерицы, которая при появлении чужестранцев поспешила сбежать. Черная полость освещалась с улицы, на полу валялась крошка, обломки камней. Другого выхода из пещеры не было. Бутерс падал от усталости, последние полчаса он практически не разговаривал. Его втащили в пещеру, он равнодушно отнесся к очередному ущемлению его прав – лежал на боку, глаза обрастали мутью, закрывались, а водолазы жестко скручивали ему руки за спиной стеблями лиан, обвивали лодыжки.

– Спокойной ночи, Виктор Павлович, – напутствовал предпринимателя Глеб. – И пусть вам приснится долгожданная свобода, которую вы вряд ли когда-то увидите.

– Да пошел ты к такой-то матери… – заплетающимся языком пробормотал «носитель вселенских секретов» и уснул.

Спецназовцы сидели у пещеры, уныло созерцая друг дружку, опасливо косились на пробуждающиеся джунгли. Осунувшиеся, изнуренные, бесстрашные в бою, но оробевшие в непривычной обстановке. Они боялись спать (зло не дремлет), хотя и хотелось зверски. От Маши остались одни глаза, от Любы – только злость.