Сергей Зверев - Тайфун придет из России

И вот они уже лежали на испещренном буераками косогоре и, тяжело дыша, изумленно оглядывались. Экая пасторальная красота. Словно великан рассыпал по побережью горсти разноцветных булыжников. Слева море – у берега ослепительно-лазурное, далее насыщенное глубокой синью. Причудливые скалы вырастали из моря, стояли в шахматном порядке, одна из них, красивая, величавая, «арочного типа», возвышалась в кабельтове от берега, с ней соседствовал широкий причал, к которому было пришвартовано небольшое белоснежное суденышко – нечто среднее между крупным катером и одномачтовым шлюпом. На причале копошились люди, кто-то бегал по капитанскому мостику. Других судов поблизости не было. Такое ощущение, что за деревьями был дом. Оттуда доносились крики, рычали моторы…

– Времени в обрез, – резюмировал Глеб. – Бутерс в курсе, что на острове посторонние. Уйдет же, поганец, в который раз уйдет… – Он выразительно уставился на Мишку с Любой. Черкасов понятливо кивнул и подтолкнул автомат Маше.

– Я понял, Глеб. Вы занимайтесь своими делами, а мы попробуем нейтрализовать это корыто. Ломать – не строить. Оружие, если надо, добудем.

Люба улыбнулась, правда, как-то натянуто, грустно, дрогнули губы, дескать, иногда ломать труднее, чем строить, но спорить не стала, а через минуту они с Мишкой уже ползли к морю, забились под бурую глыбу, перебежали и пропали. Глеб покосился на притихшую Машу. Она смотрела ему в глаза обреченно, до одури тоскливо.

– И что вы все такие опечаленные? Черт… Ну, хочешь, один пойду? Оставайся здесь, а то не нравится мне твой настрой, подруга.

– И лучше выдумать не мог… – улыбнулась одними губами Маша. – Ох, Глеб, какой же ты глупый. Неужели на минутку смог представить, что я тебя брошу?

– Ладно, забудь… – Дымов был растерян, не знал, как себя вести, и от этого злился. «Мы должны выжить, – молил он про себя. – Пусть этот остров хоть пополам треснет, но мы должны выжить…»

Они ползли, вцепившись в землю и в автоматы. Рельеф этой местности был какой-то странный. Нечто подобное Глеб наблюдал много лет назад в Крыму на мысе Тарханкут. Идешь себе по равнине, и вдруг разверзается под тобой земля, и ты едва успеваешь отшатнуться от огромной дыры в земле, которой конца и края не видно. Вся поверхность побережья изрезана продольными и поперечными карстовыми полостями, изрыта пещерами и ходами естественного происхождения. «Органные трубы» под землей, природные колодцы, когда дождевая вода размывает известняковую кору, а затем сливается с подземными реками. В подобную дыру он чуть и не сверзился. Вот было бы мило! Отпрянул от края, успел схватиться за какой-то куцый кустик, и комья глины покатились в бездну. Он перевел дыхание и покосился на спутницу.

– Маша и медведь, – хмыкнула девушка и судорожно сглотнула слюну, оценив размер едва не постигшего их несчастья. Неужто повеселела?

Они ввалились в лес, крались, перебегали, а впереди рос гул, от волнения уже нечем было дышать. Опушка, каменные развалы. Они лежали и удивлялись. Сменили, как говорится, параллакс… Все поменялось. Причал, суденышко и фантастическая скала «арочного исполнения» остались сзади, а по фронту возвышался дом. Так вот оно какое, карибское прибежище Виктора Павловича! Пустое пространство между джунглями и морем. Обширные террасы, объединенные лестничными переходами. «Придомовая» территория полого спускалась к воде. Извилистая крытая веранда, пальмовые аллеи, море цветов, бассейн между террасами, каменные ограды в половину человеческого роста, скорее, декоративные, чем функциональные. К скале прижимался приземистый двухэтажный дом нелепых геометрических очертаний. Было в нем что-то восточное, неуловимо буддийское, впрочем, при взгляде на дорические колонны, обрамляющие веранду, почему-то вспоминалась Древняя Греция, а при взгляде на зеленый купол, венчающий здание, берлинский рейхстаг. Вероятно, этот купол выполнял маскировочную функцию – вуалировал здание сверху, так же, как и крыша веранды, устланная соломой. Какой-то вопиющий симбиоз современного и архаичного…

Не зря же психовали и дергались! Неподалеку от обрыва на вертолетной площадке, обрамленной ракушечной оградой, стоял восьмиместный геликоптер американской фирмы «Сикорский» с работающим двигателем. Разгонялись лопасти, подрагивал обтекаемый корпус блеклой расцветки. Маша судорожно вцепилась в плечо Глеба. Дыхание перехватило – вот так номер, точно, гад, уйдет!

Похоже, все войско, что имелось в наличии у Виктора Павловича, собралось в окрестностях здания. Автоматчики оцепили периметр, они были везде – на опушке, у обрыва, на аллее, мощенной гравием. Плечистые мужики с пасмурными лицами, кто-то в камуфляже, кто-то в джинсах, в рубахах, жилетках. Спецназовцы подползали ближе, используя складки местности, которых было в изобилии. Пока их не видели. А перед домом что-то происходило. Подкатили два джипа (смутно знакомые), с них высаживались люди, вооруженные до зубов, злые и обескураженные. Внимание привлек низкорослый кривоногий мужичонка в светлых парусиновых штанах и кремовой рубашке. До сих пор он показывал спину, нетерпеливо приплясывая неподалеку от вертолета. В ногах у него обретался небольшой, но вместительный кейс, а через плечо была перекинута сумка. Когда подъехали джипы, он той же приплясывающей походкой направился к ним и вступил в беседу с прибывшими. Те оправдывались, разводили руками. Все понятно – чужаки, устроившие бойню на дороге, ушли! Местность прочесывается, а толку? Возможно, нашли резиновую лодку.

Что-то щелкнуло в голове, когда Глеб смотрел на этого нескладного мужичонку с проплешиной на затылке. Еще немного, еще чуть-чуть… Да обернись же, мать твою! Доклад наемника, похоже, окончательно взбесил мужчину. Он сплюнул, передернул плечами, развернулся и болтающейся походкой направился к вертолету. У Глеба от изумления отвисла челюсть. Так вот какие знакомства водит уважаемый Виктор Павлович! Вот откуда ноги растут! Чернявый лысоватый господин, неприятное лицо с удлиненным носом, глубоко посаженные глаза, придавленные рваными полосками бровей. Дьявольски умен, хитер, изворотлив – и это не считая того, что сказочно богат. Лет пятнадцать назад этот тип (а он за эти годы совсем не изменился) заседал в Государственной думе, рулил целым комитетом по внешней политике, водил дружбу с президентом. Издательские холдинги, строительные корпорации, нефтяные, газовые компании он скупал, как мешки с сахаром. Неуемно активный, он был везде: в газетах, в телевизоре, на слуху. Сменилась власть, но этот тип, намертво вросший в систему, продолжал ее использовать в своих корыстных целях. Бизнес-империя этого черта накрыла не только страну, но и мир. Он снова дружил с президентом, его доверенные лица рулили администрацией первого государственного лица, подталкивали в нужном направлении правительство, пачками скупали депутатов. Он мог убить, мог забрать бизнес и непременно выйти сухим из воды. Его амбиции не ведали границ, его влияние невозможно было переоценить.