Сергей Зверев - Сирийский десант

– Может, он не в машину заскочил, а по улице рванул? – предположил белобрысый, пряча пистолет в кобуру.

– Может, и на улицу, – согласился тот, кого назвали капитаном. – Один хрен. Повезло дураку, пусть живет. Те, кому надо, и так все поймут. – Он обернулся и посмотрел на дом.

За разбитой дверью ярко горел верхний свет, цветными сполохами экрана давал знать о себе работающий телевизор…

Грузовик военного образца неторопливо развернулся на улице и с включенными фарами покатил в сторону Дамаска.

Аваду Эдельби в самом деле повезло, если это слово уместно в отношении человека, пережившего и даже видевшего собственными глазами гибель всей своей семьи. Грузовичок, на который ему удалось забраться, вез беженцев из Дамаска. Жители столицы спешили укрыться от беспорядков в спокойной Турции. На следующий же день Авад оказался в лагере для сирийских беженцев, а вечером интервью с ним уже показали на большинстве арабоязычных каналов.

В кабинете командира части, в которой служил на должности комбата майор Лавров, царил полумрак. Шторы были задернуты, загораживая поволжский пейзаж. Работал подключенный к средних размеров плазменному экрану ноутбук. За столом для совещаний сидели двое: выдернутый с проведения занятий по прыжкам с парашютом майор Лавров в камуфляже и седовласый мужчина с военной выправкой, но в штатском костюме. Приехал он сегодняшним вечером, после чего и последовал срочный вызов Лаврова в штаб. Командир части лишь познакомил майора с высокопоставленным гостем из ГРУ и тут же уступил им свой кабинет для беседы. Вот и сидели они теперь, смотрели на экран, где прокручивалась запись, сделанная с телеканала «Аль-Джазира». Пальцы человека из ГРУ водили по коврику мышки.

Сирийский торговец Авад Эдельби рассказывал на камеру трагическую историю недавней гибели своей семьи. Иногда в кадре возникал корреспондент – журналист с сочувственным видом кивал. Оригинальный арабский текст звучал приглушенно, его перекрывал голос переводчика на русский. В принципе, Лавров мог бы слушать и в оригинале. Сирийский диалект арабского он понимал неплохо, но, раз уж перевели, можно и так послушать.

– …они убили их всех у меня на глазах, – прозвучал бесстрастный голос переводчика-синхрониста.

Слова не могли передать и сотой части тех эмоций, которые бушевали в душе несчастного сирийского торговца. Авад запнулся, беззвучно зашевелил пересохшими губами. Чья-то заботливая рука со стаканом воды возникла в кадре. Эдельби промочил горло, откашлялся.

– Вы видели убийц. Кто они? – спросил корреспондент.

– …это не сирийцы, не арабы… Говорили между собой по-русски. Выглядят как европейцы. У них главный хорошо говорит по-нашему. Они его капитаном называли, а еще Бахтияром. У него здесь татуировка. – Авад отвернул манжет рубашки и стал хлопать по запястью.

– Вот такая? – корреспондент продемонстрировал рисунок со схематическим изображением эмблемы ВДВ.

– Такая, такая, – закивал Авад.

– Это он, тот, кого называли Бахтияром, насиловал вашу дочь?

– Нет, над ней надругался другой, беловолосый… – У Авада запершило в горле, он отвернулся от камеры, приложил ладонь к глазам. – Простите, я больше не могу говорить, – его душили рыдания.

Телеоператор профессионально укрупнил план, на весь экран показывая то, как между неплотно сведенными пальцами Эдельби текут слезы. Следом возник интерьер студии, тот же самый журналист сидел напротив эксперта-политолога.

– Что бы вы могли добавить к своему выступлению, прослушав слова этого несчастного? – поинтересовался ведущий.

– Его слова подтверждают слухи. На стороне существующего режима действуют банды наемников, которые в народе уже прозвали «эскадронами смерти». Действуя абсолютно незаконными, бесчеловечными методами, они жестоко расправляются с противниками Асада, в назидание другим несогласным убивают даже родственников активистов оппозиции. По большому счету, это не новость. Многие тоталитарные режимы прибегают к такой практике. Сенсационным же является то, что на этот раз мы имеем дело с российскими наемниками, прошедшими профессиональную подготовку в элитных войсках спецназа ВДВ. Открытым остается вопрос: оказались они в Сирии с согласия властей Российской Федерации, или же они вольные «искатели удачи», уволенные из армии?

Палец над ноутбуком дрогнул, ударил в «коврик», запись прервалась. Седовласый внимательно посмотрел на Лаврова.

– Почему вы именно мне показали эту запись? – спросил майор, не дожидаясь, пока пауза станет слишком долгой.

– Ну как же? Ведь со слов этих журналистов получается, что это ваши коллеги, офицеры спецназа ВДВ зверствуют.

– Через десантуру прошли тысячи советских и российских мужчин. Но уроды найдутся в любом окружении. Не могу исключать, что один из них мой воспитанник. В спецназе, кроме любви к Родине, чувству долга и офицерской чести, еще учат выживать и убивать. Ученики попадаются разные, кто-то больше успевает по одному предмету, кто-то по другому.

– Вас не насторожило то, что главаря наемников его подчиненные назвали Бахтияром?

– Бахтияр – довольно распространенное среди мусульманских народов имя. Если не ошибаюсь, оно означает «счастливый». Вот и называют родители так мальчиков. Каждому хочется верить, что его ребенок обретет счастье. А там, как уж жизнь сложится. – Лавров почувствовал, что от него ожидали более конкретного ответа. – Чаще всего это имя встречается у татар и азербайджанцев.

– Значит, имя не насторожило. А если предположить, что Бахтияр не имя, а кличка?

– Может быть, и так.

– Хорошо, майор. К этому мы вернемся чуть позже. А что вас однозначно насторожило? – Седовласый поигрывал пальцами над «ковриком мышки». Лавров пожал плечами:

– Во-первых, судя по рассказу торговца, бойцы «эскадрона смерти» не прятались, действовали почти в открытую и практически не пытались задержать грузовичок, на котором ему посчастливилось удрать.

– Им платят за проведение акций устрашения, за показательные расправы и убийства. Они же наемники – иностранцы, им в Сирии не жить, у них тут нет родственников и друзей, они действуют по негласному распоряжению властей. Чего им опасаться?

– Разрешите не согласиться. Если торговец не ошибся, то их главарь говорил на сирийском диалекте арабского почти без акцента. Значит, жил до этого в Сирии довольно долго, минимум несколько лет, его могут опознать. С другой стороны, показная жестокость – демонстрационная, они специально не прячут лиц, получается, что и отца семейства упустили намеренно, чтобы он рассказал о том, что случилось. И в этом – нестыковка.

– Очень хорошо, товарищ майор, ваши выводы совпадают с выводами наших аналитиков, – оживился седовласый.