Сергей Зверев - Сирийский десант

Машина тронулась с места и вскоре уже пылила в составе колонны беженцев.

– Чего он сказал? – поинтересовался Литвинов.

– Насколько я знаю разговорный английский, – ответил Батяня, – «must die» по-нашему значит «должен умереть».

– «Шоб он сдох», короче говоря, – упростил Федосеев. – Сильно не любит дедуля своего президента.

– Это ж чего он потом, когда в Турцию доберется, рассказывать станет, а? Типа, НАТО десант высадили, чтобы Асада грохнуть? – ухмыльнулся капитан Павлов. – Главное, что не понял, кто мы такие и зачем тут появились.

– Пусть рассказывает, что хочет, только нам нужно побыстрее убраться с места высадки. Мы и так выбились из графика.

Парашюты и разобранные на плоскости контейнеры затолкали в расщелину и наспех забросали камнями. Маскировка слабая, но с дороги не видно, если неделю никто не заметит, то и сойдет. Батяня был уверен, что с заданием справится гораздо раньше.

Груз распределили поровну между всеми членами группы. Лавров не стал рисковать – группа не пошла по грунтовке. Где прошла одна колонна беженцев, вполне может встретиться и другая. Не хотелось пережить еще одну неожиданную встречу. Поэтому квадроциклы поползли по тропе, петлявшей в холмах. Чуть заметные следы конских копыт вселяли надежду – где конь пройдет, там и квадроцикл проберется.

Майор начал прикидывать, удастся ли выйти засветло к заданной точке в двадцати километрах от Пальмиры. Пока выходило, что получится. Но тут впереди по курсу из-за холмов раздалась автоматная очередь, за ней вторая.

– Салют не в нашу честь? – поинтересовался Литвинов.

– Кажется, нет – далековато. – Батяня остановил квадроцикл и развернул карту.

Судя по звуку, стреляли на той самой дороге, по которой ушла колонна беженцев. Как назло, грунтовка, извиваясь среди холмов, разворачивалась здесь чуть ли не на 180 градусов. И хотя потом она снова возвращалась на прежний курс, но путь десантникам не пересекала – добрых полкилометра дорога шла вдоль крутого склона, по гребню которого предстояло пройти группе Батяни. И обходного пути не было.

– Наша дорожка идет в том направлении, по-любому не разминемся, – подсказал Федосеев.

– Нас местные разборки не касаются. Если что – переждем. Мне до фонаря, кто здесь за кого. – Лавров на малых оборотах двинул свой транспорт вперед.

– Типа, мы в политику не вмешиваемся. Разумно. На инструктаже нам то же самое говорили, – согласился Литвинов, но ему никто не ответил.

Колонна беженцев на автомобилях упорно ехала по каменистой грунтовке. Люди спешили добраться до границы еще засветло, потому как турецкие пограничники с наступлением темноты прекращали пропускать на свою сторону, а неподалеку рыскали в поисках таких же беглецов спецотряды сирийской полиции и военных. Пока что им везло – от самого Дамаска на их пути не случилось серьезных происшествий. Разумеется, правительственные патрули несколько раз их останавливали, но пока от них удавалось откупаться. Пока…

Дорога круто забирала за холм. Когда маленькая колонна выкатилась за поворот, то мужчины сжали зубы, женщины запричитали, а испуганные дети заплакали. Надежда на спасение, казавшееся таким близким, испарилась. Многие сразу же пожалели, что не остались в своих домах. В сотне шагов за поворотом узкую дорогу надежно преграждали поставленные впритык друг к другу грузовик и джип. Дверцы обеих машин украшала нанесенная белой краской надпись «полиция» – арабской вязью и английскими буквами. Десяток человек в серо-зеленой полицейской форме растянулся перед машинами в недлинную цепочку, подняв автоматы. Впереди стоял офицер и напряженно ухмылялся. Ствол его автомата смотрел прямо на головную машину.

Офицер не скомандовал «стой» и даже не махнул рукой. Все так же продолжая ухмыляться, он нажал на спусковой крючок. Автомат загрохотал, выпуская длинную очередь. Пули подняли фонтанчики пыли перед грузовичком. Водитель еле успел вдавить тормоз. От резкой остановки лопнула веревка, и диван, венчавший гору поклажи в кузове, с хрустом свалился на землю. Вторая очередь пришлась по передним колесам. Из простреленных шин со свистом стал выходить воздух. Грузовичок резко осел вперед, опасно накреняясь. Пожилой водитель с побледневшим лицом приподнял дрожащие руки над рулем.

– Заглушить моторы! Всем выйти из машин! Женщинам стать с этой стороны, мужчинам с этой! – раздались команды.

Полицейские уже бегали возле машин, замыкая кольцо оцепления, хлопали дверцы, зазевавшихся подгоняли прикладами. Людей выгнали на пространство между грузовичком и полицейскими машинами и выстраили в две шеренги по обочинам. Отбившийся от родственников семилетний мальчик никак не мог понять, куда ему становиться, ведь он мужчина, а мать звала его к себе. Наконец он решил эту проблему, подбежал и стал рядом с дедом – интеллигентного вида стариком, хотя другие дети остались с женщинами.

Полицейские уже копались в машинах. Беженцы с тревогой посматривали на то, как извлекли из-за спинок сидений сперва один, затем второй старые охотничьи карабины. Офицер тем временем неторопливо вышагивал между двумя шеренгами и вещал:

– Только не считайте меня кретином, не рассказывайте мне глупую сказку, что вы собрались прогуляться с семьями на пикник. Или ехали к родственникам. На ваших гнусных мордах написано, кто вы такие. В Турцию собрались? Решили бросить родину в тяжелые для нее времена? Я научу вас любить свою землю и нашего президента!

Один из полицейских топтался по узлам в машине, под его ногами что-то хрустело и трещало. Он разрезал ножом связанную накрест простыню, на дорогу посыпалась столовая посуда.

Офицер обернулся на звук, сделал несколько шагов и остановился напротив старика, посмотрел тому в глаза, но тот выдержал, взгляд не отвел. Мальчишка, стоявший рядом, прижался к ноге деда. Его глаза были широко раскрыты от испуга.

– Ты тоже не любишь нашего президента? – перешел на змеиный шепот офицер, наклоняясь к мальчику. – И землю нашу не любишь, раз бежишь с нее в трудный час?.. Я научу тебя ее любить.

Полицейские, опустив автоматы, дружно скалились – все они хорошо знали любимую фишку своего командира. Один из холуев уже успел насыпать в миску дорожную пыль и встал рядом.

– Жри родную землю! – закричал офицер, силой опуская старика на колени. – Жри и только посмей сказать, что она тебе не нравится! И щенку его миску дайте, пусть они вместе жрут! – Он сделал шаг назад и навел на деда с внуком ствол автомата.

Полицейские потешались над тем, как старик и ребенок заталкивают себе в рот сухую землю, как пытаются ее проглотить. При этом никто из них даже не подумал дать им воды…