Сергей Зверев - Крапленая обойма

Он продолжил работать ломиком. Лишь после того, как со своего места были выбиты еще два кирпича, он остановился. Присев на корточки, сунул руку в образовавшееся отверстие и стал шарить в тайнике. Через несколько секунд достал полиэтиленовый сверток. Развернул его. Взвесил на ладони перетянутую резинкой пачку долларов. Он не стал пересчитывать деньги – хорошо знал, что купюр здесь ровно двести. Итого двадцать тысяч. Тайник был, что банк. В течение восьми лет.

Он бросил пачку на дно сумки, предварительно отделив две банкноты, которые сунул в карман брюк. А затем вновь пошарил в тайнике и достал два предмета в кожаных чехлах и полиэтиленовый мешок. В одном чехле лежал оптический прицел, в другом – ствол. В полиэтиленовом пакете – приклад, магазин и более мелкие детали оружия. Все части были от снайперской винтовки.

Восемь лет назад, прежде чем положить это оружие в тайник, он хорошенько смазал все детали. Но восемь лет есть восемь лет. Правда, убеждаться в сохранности винтовки он не стал. Сейчас было не время. Он сможет привести оружие в порядок в другом месте.

Он сложил все в сумку, застегнул ее и перекинул через плечо. Больше здесь делать было нечего. Он встал во весь рост, поднял фонарик и двинулся в обратный путь.

Выбравшись из штольни, вдруг почувствовал себя нехорошо; голова стала непроизвольно клониться набок, ноги свела судорога, и он понял, что к нему начинает подступать очередной приступ. Рухнув тут же на землю, он ощутил, как под ним хрустнула доска. Рука машинально потянулась к карману рубашки, где лежала баночка с таблетками, расширяющими сосуды мозга.

В этот раз он проглотил две таблетки. И успокоенно закрыл глаза. Боль прошла через три минуты. Он облегченно вздохнул, поднялся на ноги и продолжил свой путь.

На небе по-прежнему не было видно ни звездочки. И по-прежнему парило.

Молния разорвала небо яркой вспышкой, следом раскатисто прогрохотал гром. На землю обрушились сплошные потоки дождя.

Разрезая темноту светом фар, машина мчалась по извилистой мокрой дороге со скоростью не менее ста километров в час. За рулем сидела женщина. Несмотря на то, что на таком участке дороги, с частыми поворотами, к тому же в дождь, ехать с большой скоростью было совсем не безопасно, женщина не снижала скорости и, крепко вцепившись руками в баранку, продолжала жать на педаль газа.

«Дворники» не справлялись с потоками воды. Видимость все уменьшалась. И в какой-то момент женщине пришлось-таки сбросить скорость. Стрелка спидометра достигла отметки «восемьдесят» и продолжала медленно скользить вниз. Женщина в раздражении прикусила губу и, собрав в кулак всю свою волю, вновь надавила на педаль газа.

До очередного поворота оставалось метров сто, когда показавшаяся неожиданно встречная машина ослепила ее фарами. Женщина невольно сощурила глаза, руки дернули руль в сторону. Она ощутила, как в бок машины что-то ударило, и после этого автомобиль перестал повиноваться.

Пробив заграждение из камней, машина на скорости взлетела в воздух, перевернулась и рухнула на крутой склон глубокого кювета вверх колесами, потом, переворачиваясь, с грохотом покатилась вниз.

Перед глазами у женщины все завертелось в невообразимом калейдоскопе. Перепуганная, она уже ничего не понимала. Лишь ощущала страшные удары в лицо, голову, грудь, спину. Сознание, однако, не покидало ее. И она могла чувствовать боль. На миг в мозгу у нее пронеслось, что по лицу ее как будто водят острой бритвой, срезая плоть до кости.

Когда наконец машина прекратила движение и застыла вверх колесами, уткнувшись в дерево, женщина была по-прежнему в сознании. Только боль стала меньше, и появилось ощущение, что ее душа приготовилась покинуть израненное, вмиг налившееся свинцом тело.

Дверца машины сама собой открылась, рука женщины в кровавых подтеках вывалилась наружу и замерла на мокрой земле. Дождь поспешно стал слизывать темно-бурую кровь.

Лицо женщины представляло собой сплошное месиво. Тело удерживалось ремнем безопасности на весу, и капли крови медленно падали вниз на обшивку потолка салона.

Прежде чем потерять сознание, она услышала шаги. Кто-то спускался к ней. И это было последнее, что отметил ее мозг...

– Понимаете, доктор, Они везде. На работе в своем кабинете мне приходится закрываться, потому что Они так и норовят забраться ко мне. Свои бумаги я постоянно держу в сейфе. Но мне кажется, Они уже просмотрели то, что Им надо. Дома я поменял замки. Но я не верю, что это поможет. Их это не остановит. Им нужен я.

– Вы говорили, что у вас работает домохозяйка.

– Работала. Я ее выгнал к чертовой матери.

– Почему?

– Она пыталась меня отравить.

– Каким образом?

– Поджарила для меня яичницу и обильно сдобрила ее цианистым калием.

– Вы что, пробовали?

– Ха... Разве я бы сидел сейчас перед вами?

– Откуда в таком случае вы знаете, что она хотела вас отравить?

– Я чувствую яды по запаху.

– Вроде мы с вами вчера пришли к мнению, что ваши страхи беспочвенны.

– Но сегодня ночью произошло невероятное.

– И что же?

– Они пытались ко мне вломиться.

– К вам в квартиру?

– Нет. Я был в загородном доме. Они хотели пролезть через окно. Но я для Них слишком крут. У меня был «Ремингтон», и я пальнул, не раздумывая.

– Не может быть. Вы стреляли?

– А как же, доктор. Ведь Они охотятся за мной и намереваются меня убить. Но меня так просто не возьмешь.

– Кто-нибудь пострадал?

– А что? У меня такое ощущение, доктор, что вы за Них. Или вы один из Них?

– Вы же знаете, что это не так. Разве я не убедил вас в обратном?

– Вроде бы да. Но кто точно знает?

– Вы знаете точно. Так пострадал кто или нет?

– Нет. Утром я никого не обнаружил за домом. А ночью я не выходил проверять. Я не такой дурак.

– Вы звонили в полицию?

– Зачем?

– Послушайте, давайте следовать нашим договоренностям.

– Я и следовал, доктор, пока Они вчера опять не объявились. Вы ведь говорили, что это не может больше повториться.

– И я по-прежнему это утверждаю. Вы ведь обещали мне, что будете находить всему разумное объяснение.

– А разве это не разумное?

– Нет. Не разумное. Давайте так... Вы готовы придерживаться нашего прежнего плана?

– Да, готов, доктор.

– Тогда вы должны забыть об оружии. И больше никогда его не применять.

– Но, доктор, когда кругом одни враги...

– Вы считаете меня своим врагом?

– Вас – нет.

– Вот видите. Получается, не все так плохо.

– Но... Хотя. Может, вы и правы, доктор. Значит, я все еще смогу спастись?

– Если вы будете слушаться меня.

– Я слушаюсь, доктор.

– Расслабьтесь. И немного успокойтесь.

Психотерапевт, или, как теперь модно называть – психоаналитик, Марк Георгиевич Лаврентьев задумчиво смотрел на своего пациента.