Сергей Зверев - Крапленая обойма

– Нет, я о другом, – капитан покачал головой. – Она хорошо разбирается в машинах?

– В смысле марок или ремонта?

– Последнее.

– Как и все женщины, – отрезал психотерапевт.

– Понятно. Значит, слабенько. А если точнее – никак.

– Для ремонта машин у нас существуют профессиональные мастера.

– Согласен.

– Послушайте, к чему вы клоните? У меня выдался сегодня не лучший день. Моя жена в тяжелом состоянии. На работе не слишком хорошо...

– О вашей работе я не собираюсь ничего расспрашивать, – перебил капитан. – Меня интересует лишь дорожно-транспортное происшествие и его причины.

– А мне уже кажется, что вас интересует не только это.

– Могу вас заверить, только это. Лишней работы мне не нужно... Так вернемся к машине, на которой ехала ваша жена. «Фольксваген Пассат» две тысячи шестого года выпуска, правильно?

– Да.

– Техосмотр пройден в прошлом году. На этой машине ездит только ваша жена? Или вы тоже?

– У меня есть своя. Думаю, вам об этом уже известно.

– Да. Но вопрос прежний: на «Фольксвагене» ездит только ваша жена?

– В основном. Пару раз моя машина барахлила, пришлось взять у жены, чтобы добраться до работы.

– И за состоянием своей машины жена тоже следит сама?

– Она не следит. Я уже говорил. Как все женщины, она ездит, пока машина на ходу. Когда же ломается, она вызывает мастера или сама отправляется в мастерскую.

– Когда в последний раз машина была в ремонте?

– Не знаю. Не помню.

– То есть давно?

– Давно. Машина не такая уж старая.

– Согласен. Пять лет – это не срок для «Фольксвагена». А вы как? Разбираетесь в машинах?

– Могу констатировать, к своему прискорбию, – как и жена.

– Ага. Ездите, пока машина на ходу. Так, да?

– Совершенно верно.

– Значит, можно смело говорить, что к машине жены вы тоже не притрагивались давненько? Я имею в виду ремонт.

– Я и к своей в этом смысле не притрагивался давненько, не то что к машине жены. Да и зачем, если она была на ходу? – с некоторым удивлением спросил психоаналитик.

– А вот тут некоторая неувязочка. При осмотре «Фольксвагена» был обнаружен небольшой дефектик.

– Какой еще дефектик?

– У машины вашей жены не работали тормоза.

Лаврентьев почувствовал подступивший к горлу комок. Казалось, ничто так не могло взволновать его, как эта новость.

– Вы... – запинаясь проговорил он. – Вы ничего не путаете?

– Хотелось бы. Но, к сожалению, факт остается фактом.

– А может, тормоза вышли из строя во время падения?

– Боюсь вас и в этом разочаровать. Эксперты утверждают, что тормоза были выведены из строя до аварии.

– Как это выведены? – Лаврентьев подпрыгнул на скамейке.

Капитан хмыкнул, затушил окурок о каблук и довольно улыбнулся.

– Пока идет следствие, – обтекаемо заметил он. – Но сами понимаете, смерть есть смерть. И во всем необходимо разобраться.

– А не слишком ли вы преувеличиваете? На скользкой дороге все может произойти, даже с асами.

– Допускаю. Но асы не выезжают с неработающими тормозами. Даже в сухую погоду.

Лаврентьев вдруг почувствовал, что на душе у него стало совсем плохо. Словно это не супруга попала в аварию, а он сам. И еще эта двусмысленность тона капитана...

– Вижу, я вас сильно огорчил. Но такая уж у меня работа.

Лаврентьев вновь промолчал. Его не интересовала, какая «такая» работа у капитана. Плевать ему было на нее.

– Скажите-ка, – не отступал Смолячков, – а что ваша жена делала в середине ночи в такую погоду вдали от города?

Ну уж это капитану совсем не нужно знать. Совсем не нужно...

Лаврентьев хмуро и демонстративно отвернулся.

– Понимаю. Это не мое дело, – Смолячков поднялся. – Чудно устроена жизнь, знаете ли, – философски подметил он, любуясь носками своих ботинок. – Две машины сталкиваются. Одна, вашей жены, катится по склону, врезается в дерево и... И все. Другая – бум. Взрывается и разлетается на части. Интересно, да? «Фольксваген» вашей жены можно осмотреть, а вот вторую машину... Бессмысленно. Незачем копаться в обгоревших, искореженных взрывом обломках.

Смолячков замолчал и как-то странно, словно увидел нечто удивительное, взглянул на психотерапевта.

Лаврентьев напрягся, поднял глаза на капитана и неуверенно переспросил:

– Другая машина взорвалась?

Смолячков, проницательно глядя на собеседника, кивнул.

– И вы хотите сказать, что если одна машина взорвалась, то и другую должна была постигнуть та же участь?

Губы у капитана скривились в недоброй улыбке.

– Не нужно преувеличивать, – хмуро произнес он. – Вы не оставите свои координаты, чтобы я смог вас найти, если вдруг у меня возникнут к вам дополнительные вопросы?

Лаврентьев поднялся со скамейки, порылся в кармане пиджака, вытащил визитку и протянул ее капитану:

– Пожалуйста. Здесь мои телефоны: рабочий и домашний. Звоните в любое время.

Смолячков зажал визитку в руке, кивнул и, развернувшись, побрел по аллее к выходу с территории больницы.

Лаврентьев продолжал стоять на месте и смотреть вслед удаляющемуся следователю ГИБДД.

Он ничего не понимал. Слова капитана просто выбили его из колеи. Он знал, куда направлялась ночью его жена. Но ничего такого с ней не должно было произойти. Во всяком случае, не сейчас. А теперь получается, что его план нарушен. Кем-то нарушен...

Лаврентьев вздрогнул, будто ощутил невидимое присутствие этого кого-то.

Нет, все-таки мешать напитки препаскудное дело. В особенности когда пьешь лошадиными дозами. Хотя я не отношу себя к тому сорту людей, которые злоупотребляют спиртным, но иногда, что называется, соскакиваю с тормозов. Вот и вчера. В принципе повод был. Я получил гонорар и, понятное дело, решил немного расслабиться. А тут и две подружки, черт бы их побрал, подвернулись. С утра уже искали, с кем бы повеселиться, и, ясное дело, не за свой счет. Что ж, от некоторой суммы наличности я готов был избавиться.

Кабак помню. Еще что помню? Что начали мы с шампанского. Потом пошла водка. Затем коньяк. После... Черт его знает, но эти сучки, кажется, заказывали еще вино. Заразы. Лошадь легче упоить, чем их.

Что было после кабака – тяжело. Ну просто тяжело. Прямо одуреть можно. Мои подружки, конечно, привезли меня ко мне домой. Тем более что им это уже не впервой. Живу я один в однокомнатной квартире. Что эти стервы со мной вытворяли, можно только догадываться. Потому как вырубился я, еще не дойдя до своего дома. И, если честно, вообще не пойму, когда все произошло. Но не это главное. Главное случилось тогда, когда я проснулся на следующее утро. А вернее, меня подняли, ткнув чем-то тяжелым в бок. Ну, я почувствовал удар лишь один раз, а сколько их на самом деле было, прежде чем я соизволил открыть глаза, – это уж мне не известно.