Сергей Зверев - Талисман десанта

– Значит, ты тоже слышал его дурацкий крик?

Стрелок кивнул.

– Командир, мы потеряли Рыжего, – доложил Маккрайтон, назвав Рэдкида по его прозвищу.

– Сбит? – отозвался Маноган.

– Похоже, не справился с управлением. Или с нервами.

– Черт, – выругался Маноган.

– И Брайана угробил, и машину, – продолжал Маккрайтон. – Спасать некого.

– Ладно, берем обратный курс. Задание выполнено. А за ними прилетят другие.

– Есть, сэр!

Вертолет Джеймса Маккрайтона вскоре догнал командирскую машину, и только два ударных многоцелевика «Апач» вернулись с задания на свою базу.

В сводках потерь американской армии сообщалось, что в горах на западе Афганистана из-за технической неисправности потерпел крушение военный вертолет «Апач AH-64D Лонгбоу». Погибли два человека – пилот Джекоб Рэдкид и стрелок Брайан Малковски.

Мулла Ходжа Ахмад, щупленький старец с жиденькой седой бородкой, мелкими шажками вышел за порог мечети. Приставив к белоснежной чалме руку, он посмотрел на солнце – до заката оставалось минут пятнадцать.

Мулла в кишлаке Хаск Сартор был имамом – «заведующим» местной религиозной общины. Он следил за порядком, вел общественные молитвы.

Старец благодушно вздохнул и засеменил зелеными туфлями с загнутыми вверх носами к ближайшему маленькому дому.

– Торджан, поднимайся, мой мальчик, – тихим голосом проговорил он.

На ковре в темном покое спал юноша. Сквозь сон он услышал, как его зовет мулла. Юноша открыл глаза и не мешкая встал.

– Давай руку, – сказал мулла.

Юноша от рождения был слепой. У его пожилых отца и матери долго не было детей. Они молили Аллаха, чтобы он хоть на склоне лет подарил им ребенка. Торджан стал тем желанным подарком. Вот только родился он совершенно слепым. Мать и отец отдавали ему всю свою ласку и заботу, хотя слепой мальчик в действительности был огромной обузой для бедной семьи.

Однажды Ходжа Ахмад услышал, как, будучи уже юношей, Торджан пропел азан, который «позаимствовал» у муэдзина одной из джелалабадских мечетей. За неделю до этого его родители на двуколке, запряженной ишаком, возили Торджана к доктору в Джелалабад. К их большому огорчению, доктор ничем не смог помочь их сыну. Они вернулись домой, утратив всякую надежду на излечение Торджана. И тогда Ходжа Ахмад попросил родителей отдать юношу ему на попечение. На следующий день над долиной уже звучал зычный звонкий азан – приглашение для мусульман совершить намаз. Так Торджан стал муэдзином мечети в кишлаке Хаск Сартор.

– Вот моя рука, – старец коснулся ладони юноши.

Мулла подвел Торджана к источнику, который струился во дворе маленького домика, и юноша совершил омовение.

– Пора.

Ходжа Ахмад маленькими шажками направился к минарету; вместе с ним, держа старца под локоть, пошел и Торджан.

Внутри минарета вилась узкая винтовая лестница. Первым начал подниматься мулла, за ним, ведя ладонью по стене, следовал Торджан. Это восхождение старик и юноша совершали пять раз в день, в любую погоду – и во время урагана, и во время подземных толчков.

– Что это? – вдруг спросил Торджан. Они были примерно на полпути к балкону минарета.

– Я ничего не слышу, сынок, – ответил Ходжа Ахмад.

– Что-то в небе стучит.

Вдруг за стеной начали раздаваться глухие раскаты. Потом над минаретом ухнуло, через пару секунд что-то ударило несколько раз в стену. Минарет задрожал. Затем послышался крик.

– А теперь слышишь?

– Это Аллах гонит тучи и сотрясает свои владения, – спокойно сказал мулла, – поднимайся, сынок.

Не успело эхо взрывов, что уничтожили кишлак Хаск Сартор, улечься в далеких ущельях, как над головами воинов Мустафы-Шурави раздались выстрелы. С высоты горного хребта по ним открыл огонь не видимый из-за валунов и скал противник. Это был коварный «удар в спину». Взрывы накрывали тех, кто успел укрыться в складках местности среди скал. Автоматные пули беспощадно прошивали тех, кто припал к склону горы и еще минуту назад следил за американским вертолетом.

– Отходим в кишлак! – кричал Фаридун.

Туда во весь опор, припав к шеям коней, проскакали братья Кхандавар и Бахтавар. Над их головами свистели пули.

Отходить не получалось. Те, кто остались в живых, отползали, хоронясь за валунами. Не получалось и организовать ответный огонь.

– Это натовцы! – крикнул сверху, со своей позиции, Сабавун. – Солдаты в форме!

Только ему удалось произвести несколько точных выстрелов, а затем пришлось вжаться в ближайший каменный выступ – по снайперу открыли шквальный огонь.

– О всемогущий Аллах! Посади сегодня солнце раньше! Пускай землю окутает мрак! – взмолился Хайрулла.

Старик остался сидеть там, где и сидел, скрестив ноги, только схватился руками за свою зеленую чалму. В него никто не попал, словно по нему и вовсе не стреляли. Однако рядом со старцем опустил голову в колючие кусты Майранай – пуля вошла ему в затылок. Захрипел, схватившись за горло, Абдулхакк. Через минуту хрип оборвался, и долговязый горец замер.

Рахам Диль зигзагами побежал в сторону кишлака Селаб. Внезапно под ногой у него вырос ярко-желтый бутон взрыва, как будто воин наступил на мину. Это взорвалась граната, удачно выпущенная гранатометчиком – он правильно вычислил, куда двинется его жертва.

Со стороны кишлака Селаб в сторону гор начали вести ответный огонь. Это немного умерило пыл нападавших и фактически спасло жизнь многим воинам Мустафы-Шурави.

«Начали стрелять братья», – подумал Фаридун.

Огонь усиливался. Это могло означать, что к братьям присоединился еще кто-то.

«Наверное, ополченцы», – эта мысль обнадежила Фаридуна.

Бой явно затягивался. Преимущество, которое давал фактор неожиданности, нападавшие уже исчерпали. Хотя положение воинов Мустафы-Шурави все еще оставалось чрезвычайно опасным.

Солнце уже скрылось за гору, и розовые лучи освещали только пик минарета. Вдруг сквозь звуки выстрелов отчетливо послышался азан – призыв правоверных к молитве.

Это Ходжа Ахмад на балконе минарета шепнул Торджану, что солнце село. Мулла видел, что в долине идет бой, и Аллах мог его остановить. Но молиться во время заката солнца – великий грех, и Ходжа Ахмад с нетерпением ждал, когда угаснет последний зеленоватый луч.

– Начинай, сын, – сказал мулла.

Торджан уже взялся руками за мочки своих ушей, набрал в грудь воздух, но немного замешкался. Ведь даже будучи слепым, он и сам прекрасно знал, когда садится солнце. За несколько лет ежедневного исполнения азана он уже научился кожей век чувствовать прохладу тени горы, за которой полностью скрывалось солнце. Мулла ненароком поторопился, и юноша его поправил.