Владимир Король - Время тяжелых ботинок

Он как следует напугал капиталистов-атлантистов коммунистической угрозой в России, и они резко раскошелились. Об этом Желваку тут же сообщил его финансовый консультант Миша Ушкарский – со словами, что назначение Кинжала кризисным управляющим, скорей всего, откладывается на неопределённый срок. Он позволил себе ткнуть пахана, как нашкодившего котёнка, в его дерьмо, пытаясь по вновь открывшимся обстоятельствам всё-таки дожать своё – никакого дефолта не будет, а значит, решение схода – ошибка. Но здесь выглядывала и плохо скрываемая лесть: куда ж мы без вас, Сергей Палыч!

Говорят, лесть любят все русские начальники, особенно открытую и наглую.

Желвак не переносил её ни в каком виде.

Он зверел, когда его пытались бесплатно купить, впаривая базар, который должен был ему понравиться.

Через несколько дней на Болотниковской улице по «фольксвагену» Миши Ушкарского проехал большегрузный военный «Урал», за рулём которого сидел обдолбанный солдатик. Когда проверили, оказалось, что к Российской армии он никакого отношения не имеет, а грузовик угнал за дозу наркотиков.

На похоронах Желвак сказал, что холдингу будет очень не хватать консультаций покойного по финансовым вопросам.

Впоследствии миллиарды, привезённые Чубаксом, исчезли – бесследно и безвозвратно, словно растворились в загустевшей наэлектризованной атмосфере грядущего кризиса.

Говорят, их распределили по банкам, чтобы поддержать на плаву.

Только скоро оказалось – ни денег, ни банков.

«Вот так, е… на мать, надо воровать!» – резюмировал Толстый.

Помощница передала Палычу телефонограмму: «Туристическая компания «Аскер» подтверждает получение подписанного Вами договора на организацию VIP-тура в Норвегию в оговоренные сроки – на два лица. Старший менеджер Максименкова».

В Осло он полетел с Ликушей.

Из столицы Норвегии они перелетели в Париж, где взяли на прокат неприметный «опель» и с ветерком рванули в Швейцарию.

Ликуша обожала водить авто по европейским и американским дорогам.

Ехали отнюдь не по прямой, машины меняли дважды. В двадцати километрах от Лозанны отыскали дом братьев-краснодеревщиков, которые давно его продали, но за дополнительную плату продолжали числиться владельцами. Через шесть часов здесь появился Вайк, с одним водителем, без охраны. На его «бентли» они быстро добрались до Мюнхена, откуда на небольшом реактивном самолёте торговца оружием переправились в Италию, в провинцию Компанья, где и остановились в уютном поместье.

И в Лозанне, и по пути в Германию, и в самолёте Вайк вёл себя так, как будто Желвака он не знает. Но больше всего он потряс Ликушу, которая привыкла к пламенным взорам мужчин. На её феноменальную открытую грудь Вайк не взглянул ни разу. Откуда бедной девочке было знать, что, как сказал Толстый об одном компаньоне холдинга в шоу-бизнесе, это был гей чистых кровей.

И только в итальянском поместье, когда после ванной и часового отдыха всех пригласили на открытую террасу под густыми лаврами, Вайк заговорил – по-русски, с шепелявым литовским акцентом. «Ага, теперь он литовец, – подумал Желвак, – в прошлый раз он был бельгийским французом, а в позапрошлый – поляком из Южно-Африканской Республики».

– Меня называйте Аугис, – представился он даме.

– А шо это будет по-русски? – Ликуша, когда это было необходимо, была сама простота.

– В переводе на ваш язык это – Август. Тот самый август, который ваша страна запомнит надолго. А вы не будете против, если я буду звать вас Мергайте?

– А это приличное слово? – Ликуша повела грудью и даже, кажется, старый лавр над ней склонился ниже.

– Мергайте по-литовски «девушка», – Вайк отпустил молодого красивого слугу, который разливал вино, и другого, очень молодого и очень красивого, разложившего по тарелкам закуску.

– А на каком языке вы говорили с вашим шофёром? – Мергайте показала, что расправляться с лобстерами умеет весьма виртуозно.

– Ого! Может, вы работаете в русской разведке? – Вайку нравилось, как гостья, которую привёз с собой Адмирал – так он называл Желвака – валяет дурочку.

– Я бы пошла служить в разведку, – просто ответила Мергайте, – но, боюсь, у них не хватит денег, чтобы оплачивать мои услуги.

Вайк запрокинул голову и показал свою фарфоровую пасть, сработанную протезистами Голливуда.

– То, что вы слышали в моём «бентли», действительно достаточно редкий язык. Один из моих водителей и телохранителей албанец, и мы говорили с ним на его родном наречии. А что, Мергайте знаток иностранных языков?

– Та вы шо, Аугис, Господь с вами! Я сроду нигде не училась, правда, самую дорогую школу в городе Сочи закончила с золотой медалью. Просто у меня тонкий музыкальный слух. Я угадываю языки, как мелодии. Но для вас это неопасно, я всё равно ничего не понимаю.

– И много языков вы так можете угадать? – Вайк прихлёбывал красное вино, рассматривая его на свет.

– Та откуда много – так, штук пятьдесят.

Вайк поставил фужер и в первый раз внимательно посмотрел на собеседницу:

– И что, Мергайте сможет отличить индонезийский от тайского?

– Та вы шо, так глубоко я не забиралась. Но литовский от латышского – запросто.

Желвак любовался своей ученицей.

Ликуша была приёмной дочерью «смотрящего» из Сочи. Пять лет назад, вручая её корешу, тот сказал: «В городе Сочи для такой умницы и красавицы слишком тёмные ночи. Пусть наберётся опыта среди твоих людей, с таким багажом она не пропадёт.

А потом выдашь её замуж – за богатого и доброго».

В свои двадцать два года Ликуша умела главное – выбирать правильное умонастроение в самой неожиданной обстановке, среди чужих людей. Иногда Желвак брал её на весьма рискованные мероприятия. Пока она морочила голову мужикам, отвлекала их, он наблюдал, оценивал, кто чего стоит. Ликуша выигрывала для него время и давала возможность получить хотя бы минимум исходной психологической информации.

«Зона» учит прочитывать человека по его лицу. А красивая молодая женщина расслабляет, заставляет сбросить маску хоть на минуту.

Не стала исключением и нынешняя встреча, хоть Вайк и был гомосексуалистом: дама спрашивает, надо отвечать. А Желвак тем временем видел – что-то не так, чем-то озабочен его партнёр-космополит.

Наконец, Вайк промокнул салфеткой красивый рот и поднялся:

– Адмирал, я приглашаю вас пройтись по этой замечательной аллее. Надеюсь, дама простит неотёсанным мужланам их секреты.

– А никакой вы не литовец, – простецки пропела Мергайте. – Вы выражаетесь так, как будто закончили какой-нибудь наш Ташкентский университет.

Вайк заулыбался:

– Мергайте, литовец вполне мог учиться и в Ташкенте, а университет, я слышал, там очень неплохой.