Владимир Король - Время тяжелых ботинок

Однако, на его счастье, это вовремя учуял отец. «Убью!» – сказал батя тихо, но проникновенно. Страсть погибла, едва родившись. На математическом факультете он посвятил теории игр курсовую работу, но уже как исследователь в области теории вероятностей, а не энтузиаст зелёного сукна. И вот уже три года он чувствовал, что военные разведчики затеяли против него такой «банчишко», что, скорей всего, из-за стола он встанет проигравшимся в пух и прах.

– Ну, как – достаточно тебе данных для превращения их в информацию? – вернул его к реальности Димыч.

– Можно мне войти? – Олеся была в своём любимом чёрном одеянии, волосы подобраны, глазки подведены.

«Баба, как всегда, – некстати», – скривился Кинжал.

Димыч встал и поклонился.

Олеся увидела разложенные на ковре рядами красивые сексуальные клинки.

«Интересно, где Леонид их прячет?»

Она зашла за его кресло, положила руки на спинку.

– Присядь, пожалуйста, не люблю, когда за спиной стоят.

– Я могу вообще уйти! – убегая, девушка нервно зачастила по лестнице на второй этаж.

– Кажется, я понял, – осенило Астрыкина. – Твой новый клинок, возможно, какой-то сигнал именно от женщины. Так что, Челкаш, cherchez la femme!

Похороны Толстого всё время откладывали – шли следственные действия.

Дней через десять в его особняке – Софья с сыном на время уехала на её родину, в Сызрань, – Желвак слушал доклад Алекса о ходе их расследования убийства Лёвы Рокотова.

Водитель-охранник Захарыча подробно описал все последние маршруты шефа.

Дважды они были в Озерках, где Толстый встречался с двумя блатными. Местный «положенец»

Ржавый показал, что это могут быть Хвощ и Тыра. Только, что они с Толстым перетирали, он не в курсе. Кореша приглядывали за домом сестричек, о чём лично Ржавого попросил авторитетный человек из Москвы, – это был сам Кинжал. С ними переговорить не удалось, – дня три назад уехали в Саратов за радиодеталями, у них в Озерках торговая точка, и пропали вместе с машиной, – ищут. По словам водителя-охранника Толстого, в доме сестричек он не был.

Жилище осмотреть не удалось: оно сгорело на третий день после убийства Веточки.

Скорее всего, кто-то из местных и поджёг.

В день убийства, с самого утра, нагрянул Кинжал – со всей охраной. Его, очевидно, вызвала по телефону убившая сестру Олеся. Он всё грамотно зачистил, отвалил валюты и местным браткам, и ментам, и врачам, организовал срочные похороны. Олесю забрал с собой. Установить её местонахождение не удалось: ни в квартире на Малой

Грузинской, ни в особняке на Можайском шоссе она не появлялась.

– Твои выводы, Алекс?

– Кинжал явно затеял какую-то игру, и это краем зацепило Озерки. Слишком много тяжёлых последствий появления в том городке нашего Брута. Сначала гибнет одна из сестёр, потом два братка: их убрали, это очевидно. Нам нужна эта Олеся. Конечно, по всем правилам, Кинжал должен был бы её убрать. Только – не такой он человек, чтобы убивать девчонку. Надо искать, там разгадка смерти Толстого.

– Как думаешь это делать?

– Прошу вашу санкцию на системное наружное наблюдение за Кинжалом, он нас к ней и приведёт.

Желвак почесал затылок:

– Дорогое это удовольствие, Алекс. Да и охрана у него, судя по всему, – профессионалы. Справишься? И надолго это нужно?

– Минимум дней на десять. А работать будем аккуратно, в лучших традициях.

– Ладно, валяй.

– Сергей Палыч, спросить можно?

– Давай.

– Что там с бриллиантами? Софья показала, что видит их впервые. У меня есть подозрение, что это как-то связано с Озерками.

– Жду одного человечка из Иркутска, бывший огранщик, работал с «якутами».

Желвака ознакомили с данными экспертизы. Ни в крови, ни в тканях покойного ничего подозрительного обнаружено не было. Тщательное исследование кожного покрова с помощью новейшей аппаратуры следов инъекции не выявило. Но обширность поражения миокарда говорила, что без фармакологии здесь не обошлось. Обычно смертельному инфаркту предшествуют микропоражения. Здесь же – бычье, здоровое сердце. Вывод следственной бригады: вероятность убийства – 70 процентов. Но нужны версии…

А следователи понимали, что всей правды им всего всё равно не скажут – не та публика. Конечно, «подогретые» Желваком, они рыли носом землю, искали, кто бы мог сыпануть Рокотову Льву Захаровичу препарат, вызывающий инфаркт?

Точки общепита отпадали – он их не посещал, ел только дома и в офисе, где всё было под жесточайшим контролем. Водитель-охранник показал, что ни в каких забегаловках во время поездок в Озерки они не были. Захарыч взял на двоих целую сумку с судками и термосами, готовила всё это лично Софья. Её из числа подозреваемых исключили – из-за отсутствия мотива: никаких юридических прав на имущество и вклады гражданского мужа у неё не было, и любовь там была до гроба,

Желвак это знал. Особняк проверили, обнюхали каждый квадратный сантиметр.

Картина всех передвижений и встреч Льва Рокотова за последнюю неделю – время действия смертельного препарата – постепенно вырисовывалась.

Вдруг выяснилось, что Захарыч был в Озерках и в третий раз – один. Старую «семёрку» он взял у знакомого барыги, того нашли, припугнули, но тот явно был не в курсе, а лишь указал точную дату, когда это было.

О последнем посещении Толстым городка не осталось никаких свидетельств.

Добрались до Озерков и подмосковские следователи прокуратуры.

А там свидетелей – ноль, у ментов – круговая порука.

Желвак посмеивался, сравнивая собственное расследование с официальным.

Там – правила, стандарты, Процессуальный кодекс. Это в кино – что ни следак, то Шерлок Холмс. А в жизни – бумаги, бумаги, одним словом, документы, которые удобно подшить к делу, чтобы снять с себя ответственность.

Изучая список мест, где был Захарыч, Желвак Озерки отмёл. Там, если бы хотели, – просто грохнули бы без всяких затей.

За последнюю неделю Толстый дважды был в банке «Ротор». Ничего удивительного, там у него личный счёт. Один раз зачем-то поднимался к Джону Касаткину.

Интересно, какое дело у него могло быть к председателю правления банка? Желвак ничего не слышал о том, чтобы эти двое когда-нибудь собирались и закусывали.

Мог ли отравить его кореша Джон?

Легко, только – зачем?

Касаткин всю жизнь работал в банках, долгое время – за границей. Даже если и стучал на КГБ, – при чём тут вор-домушник Толстый?

Но кто-то же сыпанул Захарычу препарат, который сделав своё чёрное дело в организме жертвы, распадается и покидает место преступления, не оставив никаких следов. Такие в аптеках не продаются.

Желвак позвонил Джону Касаткину, сам не зная, зачем он это делает. И напросился в гости.