Владимир Король - Время тяжелых ботинок

Они поднимались по очереди и говорили так, как будто готовились к этому уроку заранее. Никто из них, включая мать благочинную Олимпиаду, не мог знать, что будет на этом уроке. Рассказ для чтения вслух он выбрал чуть ли ни в последнюю минуту.

Основы педагогики он знал. И ему бы порадоваться, что урок удался на славу. Когда учитель – только дирижёр, а дружно звучит лишь хор учеников – это удача!

Но Леониду Сергеевичу было не до радости.

Он был склонен к лидерству, власти над людьми, и сейчас рассчитывал только на аплодисменты. Он понимал, что это вызов, поединок, борьба, и победить должен был только он.

Не получалось.

Преподавал не он – учили его.

Спокойно, без особых эмоций, одна девочка лет пятнадцати по имени Ирина говорила о том, что описывать природу греха – самое простое. Писатели вообще преуспели в живописании зла, наверное, это доставляет им особое удовольствие. Пусть бы лучше показали, как от греха уйти. Как избежать его, как вспомнить о Боге в ту самую минуту, когда бес овладел твоей душой, а в груди клокочет – хочу и буду!

Леонид Сергеевич пытался лихорадочно сообразить, нет ли чего такого у Достоевского, Толстого… В голову ничего не лезло. Кажется, что-то попадалось у Лескова…

Он и не заметил, как в классе появилась настоятельница матушка Варахиила с незнакомым архиереем.

Это был владыка Пантелеймон, управляющий одной из западноевропейских епархий, который по поручению патриарха Алексия Второго инспектировал детские приюты при монастырях. Владыка сделал знак рукой, чтобы урок не прерывался, гости прошли на задний ряд и тихо присели.

В конце урока владыка благословил всех присутствующих – строго индивидуально, перекрестил учителя и попросил слова.

– Поразительный факт, – сказал он, – но проникнутая религиозным пафосом русская классическая литература не описала драмы богопостижения заблудшей, мятущейся души. Герои этой литературы протоптали сотни тропинок, проложили множество дорог в поисках правды жизни, любви и истины. Но почему все эти направления НИ РАЗУ никого не вывели на дорогу к храму? Описывались сложившиеся религиозные типы, бездна богооставленности. И позже, например в кино, многие талантливые актёры весь свой дар сожгли, изображая героев, оставленных Богом. А потом сами за это поплатились здоровьем, счастьем и даже жизнью. И совсем осталась без внимания такая важнейшая проблема, как богоузнавание. Это писателям, режиссёрам и актёрам ещё предстоит разрабатывать.

Он помолчал.

– Простите, если я высказался сложновато, – смутился вдруг молодой владыка. – А что касается этого рассказа Чехова, думаю, Антон Павлович как сочинитель всё прописал верно. Девочка совершила этот страшный грех, уже лишённая рассудка. Но

Бог бы не отнял у Нюрки сознание, если бы она не просто смирялась, а делала это во Христе. Вот такая простая арифметика. И никакого бы убийства не было: человек может выдержать ещё и не такое. хотя гениальный Чехов для данного сюжета верно выбрал пытку именно лишением сна.

Трудник Леонид смотрел на девочек.

Их глаза сияли счастьем узнавания нового, неизведанного.

«Будут учителя – толк будет», – подумал богатый жертвователь, который решил все проблемы приюта с привлечением преподавателей из Серпухова.

Теперь в монастыре будет даже свой автобус!

Кинжал возвращался в Москву в своём бронированном «мереседесе» и слово в слово повторял сказанное владыкой явно в адрес трудника:

– Путь воцерковления современного человека – после трагедий богоборческого века – не может быть дорогой удовольствий. Это путь очистительных страданий и возрождения – на грани смерти.

Совершенно секретно.

№ (опускается)

Психоаналитическая характеристика личности выпускника специальных курсов «Тайга-2» при Военно-дипломатической академии Генерального штаба Вооружённых сил РФ капитана Чекашкина Анатолия Владимировича, род. в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) 10 ноября 1968 года.

Капитан Чекашкин А.В. является достаточно редким типом, развивавшимся по схеме «соперник отца».

Хочу сразу отметить несостоятельность выводов военного психоаналитика, майора Сесёлкина Х. У., утверждающего, что развитие Чекашкина шло по схеме «раб отца».

К своему детству у капитана Чекашкина отношение двойственное.

С одной стороны, это – непомерное давление отца, капитана-подводника, с другой – многомесячные периоды жизни, когда отца он не видел вообще и не имел возможности ни получать от него писем, ни услышать его голос по телефону или радио. Возможно, долгие походы и экзальтировали у старшего Чекашкина стремление к экстремальной педагогике по отношению к единственному сыну, когда военный моряк наконец оказывался на берегу.

Обращает на себя внимание следующий факт.

У отца было двое близких друзей. Один из них семьи не имел вообще, у другого были две дочери, а ему очень хотелось сына. В результате стихийно сложился домашний «педагогический» коллектив, который с большим энтузиазмом принялся учить и воспитывать малолетнего Анатолия. Уже лет с шести, по его рассказам, его экзаменовали на знание военно-морского дела, крупнейших морских сражений. «А что такое «Кореец»?» «Канонерская лодка «Кореец» вместе с крейсером «Варяг» приняла неравный бой с 16-ю японскими кораблями», – отвечал маленький Анатолий. Чем отличается дизельная подводная лодка от атомной, он знал во всех технических подробностях уже в семь лет. А как обеспечивается запуск из-под толщи воды баллистической ракеты, рассказывал одноклассникам в восемь.

В этом процессе воспитания были и свои издержки. Правда, вспоминает о них капитан Чекашкин скорее с юмором, чем с осуждением. Например, в семь лет его научили петь «Гоп-стоп, Зоя! Кому давала стоя?», «Сверкнула финка – прощай, Маринка!» – и он со стула исполнял их отцу и его подвыпившим друзьям.

Путём дополнительного исследования удалось выяснить, когда именно началось то самое соперничество с отцом, которое продлилось до самой смерти капитана первого ранга Чекашкина В.С., последовавшей в 1992 году, когда сыну исполнилось 24 года.

Как-то Анатолий подслушал разговор на кухне, где моряки обсуждали очень волновавшую их тему: если человек не умеет громко свистеть – он мужик или не мужик? Отец свистеть не умел, очень хотел научиться, старался, но не пришлось.

Сын намотал это на ус. И дал бате, как он сам говорит, первый «бой» в своей жизни. Когда капитан однажды вернулся из очередного похода, Анатолий в их питерской квартире встретил его столь оглушительным свистом, что у моряка заложило уши. Сын тут же продемонстрировал отцу семь способов лихого посвиста – один громче другого.