Скотт Стоун - Песня волка

— Это великая похвала, дедушка.

Таводи протянул руки и взял его ладони в свои.

— Мой дух жаждет отправиться в путь.

Дэйн расстелил на снегу одеяло, сложив его в несколько раз. Таводи встал и разделся, и Дэйн увидел, что он носит старинную набедренную повязку из оленьей кожи с древними символами. Мокасины и головную ленту он оставил, а затем сел в центре раскинутого одеяла со свисающим с шеи ремешком, на котором висел мешочек.

Таводи посмотрел на внука и протянул руку. Дэйн отдал ему стихи, написанные вчера, и дед положил их в мешочек,

— Я беру с собой только необходимые вещи, — произнес Таводи, и Дэйн понял, что конец близок.

— Я беру с собой стихи, написанные моим внуком, Уайя-юнутци, воином волчьего клана аниюнвийя. Беру с собой воронье перо для полета. Беру наконечник стрелы, чтобы охотиться, и щепотку соли — приправлять пищу. Я оставляю здесь свое имя во имя памяти моего народа.

Он начал говорить с Дэйном на языке аниюнвийя. Что-то Дэйн не понимал, но в целом было ясно, что старик благодарит духов за интересно прожитую жизнь и хорошую охоту. На мгновение прервав разговор на индейском диалекте, он попросил Дэйна прочитать написанные им стихи.

— Я говорю от имени Уайя-юнутци, — произнес Дэйн, глядя деду в глаза. Он сказал:

— Хорошо, — сказал Таводи. — Помни Колану-Ворона, которого называли Таводи. — Старик подобрался, сел поудобнее и улыбнулся внуку посверкивая глазами. А затем оглядел укрытый снегом лес.

Дэйн стоял, чувствуя жгучие слезы, и на секунду встретился взглядом с дедом. Затем развернулся, обошел хижину и спустился по холму вниз, к близлежащим деревьям. Затем обошел холм и пошел дальше, не чувствуя холода, усталости.

Он бродил несколько часов по овальной эллиптической тропе. К середине дня он снова подошел к хижине, зашел за нее и взглянул…

Таводи был мертв.

Он повалился на одеяло с закрытыми глазами, и на лице у него сияло выражение величайшего покоя.

Дэйн завернул тело старика в одеяло, отнес его в хижину и положил на стол. Рядом положил посмертный подарок, древний марлин, купленный им давным-давно.

А затем он поджег хижину.

Поначалу она горела неохотно, но затем принялась разгораться все быстрее, когда вьющиеся языки пламени стали подсушивать стены и крышу… Дэйн стоял в снегу, наблюдая за тем, как легкий дымок поднимается в утреннее небо и тает, тает…

Прошло много-много времени, и Уайя двинулся в развалины, оставшиеся от хижины.

Он поднял большие кости, положил их в макино и вытащил наружу. Положив макино на землю, Дэйн принялся брать куски костей и раскидывать их в разных направлениях. Закончив, он накинул макино на плечи и повернулся лицом к востоку, к предкам его расы, к источнику духовности. Это был первый раз, начиная с юности, когда он молился, упрашивая духов ветра помочь душе Таводи, чье настоящее имя было Колану-Ворон, перенестись к истокам новой жизни.

В спокойствии раннего вечера он сошел с холма. Подходя к «джипу», Дэйн увидел, что их следы исчезли… Наверное, их замел ветер.

Через два дня он попрощался с Натаном и Старлайт.

Затем вернулся в Азию и стал легендой.

Америка проиграла войну.

Эвакуация была больше похожа на паническое бегство.

Посольства уничтожали документацию.

Вьетконг уничтожал посольства.

Сара связала свою жизнь с доктором Уитни Мэйсоном и теперь не знала, куда этого Мэйсона девать.

Иногда до них доходили слухи, что легендарный полковник Дэйн погиб, и Уитни начинал радоваться, как ребенок, довольствуясь мрачной гримасой Сары, чувствовавшей, как ее сердце живьем вырывают из груди.

Но потом приходили опровержениями скандальные сплетни о «знаменитом полковнике» снова взрывались в любом из тех мест, где врачевал под вывеской христианских госпиталей доктор Мэйсон.

В одной из битв с Красными Кхмерами пропал без вести Ланже.

Дэйн мотался по всей Юго-Восточной Азии, появляясь в самых горячих точках и вызывая противоречивые, но всегда поразительные отклики о своей деятельности.

У Эштона в Англии повесилась жена, и майор отправился в родовое поместье, чтобы уже никогда не возвращаться.

Десятилетие близилось к концу…

Питер Босуэлл, человек тридцати пяти лет, носящий ранг, эквивалентный рангу майора, сидел в штабной палатке и наблюдал за суматохой, царящей в лагере. Здесь было всего семь не-азиатов — пятеро европейцев и двое американцев, все закаленные в боях солдаты. Также он видел двоих хмонгов, полдюжины тайцев, нанга, одного вьетнамца и одного хана, а также корейца, занимавшегося по утрам таэквондо — его нанял лично Дэйн, — чем по большей степени просто устрашал всех остальных обитателей лагеря.

Двое пепельноликих внезапно возникли на подступах к лагерю, спрашивая часового, как отыскать Дэйна. Их провели в палатку к Босуэллу.

Личности, по разумению майора, были самые тишайшие, по крайней мере, так казалось.

— Чем могу быть полезен? — спросил он вежливо.

Старший, представившийся братом Лайонсом, прокашлялся и начал:

— Вы уверены в том, что нам нельзя встретиться лично с полковником Дэйном? Мы бы хотели именно…

— В настоящий момент он находится в Гонконге, — весело ответил Босуэлл. — Так что, боюсь, вам придется разговаривать либо со мной, либо…

— Второй, брат Босуэлл никак не мог вспомнить, как же его, — ах, да, брат Пикеринг, — принялся говорить в пол, да так тихо, что майор едва сумел его расслышать:

— Мы бы хотели узнать, сможете ли вы выполнить одно задание.

— Это смотря какое, — ответил Босуэлл, наблюдая за обоими сразу,

— Нам бы хотелось, чтобы вы. выполнили для нас кое-какую работу, — сказал Лайонс.

— А можно узнать о ней более подробно? — спросил Босуэлл несколько ошарашенно.

И снова Пикеринг:

— Нам бы хотелось вас нанять.

— Прошу пардону?

— Нанять вас, — сказал Лайонс. — Нам требуются ваши услуги.

— Я надеюсь, что вам известен вид выполняемой нами работы? — спросил Босуэлл.

— Мы о вас премного наслышаны, — ответил Пикеринг своим лилейным голоском.

— Ну, хорошо, — сказал Босуэлл. — Чего вы от нас хотите?

Лайонс начал было отвечать, но затем осекся. Казалось, окружающая обстановка его до крайности смущала. С каким-то благоговейным ужасом он осматривал свисающий с гвоздя пистолет в кобуре, совершенно голые столы, карты с подчеркнутыми районами и цветными стрелками, пустой ящик из-под мин, на который Босуэлл поставил ногу под столом, переносной передатчик.