Сэйити Моримура - Коммандо

Слова Адзисава, кажется, подействовали.

— Чем вы можете доказать, что не убивали моего сына? — уже спокойнее спросил отец Кадзами.

— Я попался в очень ловко расставленный капкан. У меня нет доказательств моей невиновности. На следующий день после гибели Сюндзи я должен был вместе с господином Уракава — это бывший сотрудник «Вестника Хасиро» — и Митико Ямада, одной из жертв Наруаки, подавать на этого негодяя в суд. Тяжкое преступление и на совести самого мэра — грязные махинации с земельными участками в низине Каппа. Для того, чтобы помешать нам троим, люди Ооба в то самое утро похитили младшую сестру Митико Ямада. Понимаете, я не мог убить вашего сына, Сюндзи должен был стать главным свидетелем обвинения. Вы можете проверить, правду ли я сказал. Для этого вам достаточно поговорить с господином Уракава и с Митико. Записывайте номера их телефонов.

Продиктовав номера, Адзисава повесил трубку. Уже одно то, что Кадзами-старший согласился на эту проверку, внушало надежду. Конечно, не исключено, что телефоны прослушиваются, но Адзисава не видел другого выхода. У него оставался последний шанс, и, как бы ни был он мал, им следовало воспользоваться.

Некоторое время спустя Адзисава снова позвонил. Теперь разговор затягивать было нельзя — если линию прослушивали, полиция могла установить, откуда он звонит.

— В общем, все, как вы сказали, — другим, значительно смягчившимся голосом сказал отец Кадзами. — Только та девочка, Норико Ямада, не похищена, она благополучно вернулась домой.

— Понятно. Значит, похищение было инсценировано специально, чтобы спровоцировать меня на неподчинение полиции и добиться санкции на мой арест.

— Но я должен вас предупредить, что я еще не до конца поверил вам. Скажите, с какой целью вы мне позвонили?

— Я хочу, чтобы вы меня укрыли.

— Я?! Вас?! — Кадзами лишился дара речи.

— Да, именно вы. Мне больше не к кому обратиться. Если меня теперь схватят, шайка Ооба расправится со мной, и я даже не успею рассчитаться с ними за все их преступления. Весь Хасиро пляшет под их дудку. А я хочу во что бы то ни стало добраться до Наруаки. Не сомневаюсь, что смерть вашего сына — его рук дело. Предлагаю вам союз, давайте вместе свернем шею этому подонку.

— Послушайте, вы отдаете себе отчет, с кем вы говорите?

— Да, вполне. Вы единственный человек в Хасиро, кто может мне помочь. На- вас не падет подозрение, потому что все считают, будто Сюндзи убил я. Если вы мне все-таки не поверили, если вы хотите, чтобы убийца вашего сына разгуливал на свободе, можете выдать меня полиции. Но если у вас есть хоть капля сомнения в моей виновности, не торопитесь действовать. Разберитесь до конца, донести на меня людям Ооба или той же полиции вы всегда успеете.

— Ладно. Я согласен с вами встретиться. Где и когда?

— На Новом Поле есть одна теплица, крытая виниловой пленкой, — ее легко найти. Здесь мы прячемся вдвоем с дочерью. Вы приедете на машине?

— Да, я буду через двадцать минут. Никуда оттуда не уходите.

Кадзами повесил трубку. «Если он сообщит в полицию, все пропало, — подумал Адзисава. — Но дело сделано, теперь будь что будет».

Адзисава нашел убежище в доме Кадзами. Дальнейший курс действий они стали вырабатывать вдвоем.

— Вашего сына убил человек Ооба, это ясно. Свидетель, якобы видевший меня в ту ночь, подкуплен. Но вы у них вне подозрений, им в голову не придет искать меня здесь. По их расчетам, вы должны ненавидеть меня лютой ненавистью. Что же, это их заблуждение дает нам кое-какое преимущество.

— Повторяю еще раз: окончательно вы меня пока не убедили. Я просто хочу разобраться в том, что произошло.

— Я понимаю. Надеюсь, мои действия помогут рассеять ваши подозрения. Худо то, что после моего побега противник, конечно, настороже. Особенно трясется Наруаки, опасаясь моей мести. Поэтому с недельку я выжду. Они сочтут, что я скрылся из города, и ослабят бдительность. Тогда-то я и попрошу вас вызвать Наруаки.

— Меня? Как же я его вызову?

— Придумаем что-нибудь. Ну, например, поминальная служба по покойному другу.

— Но на поминальную службу соберутся все родственники, может произойти скандал.

— Вы правы. Да и вряд ли Наруаки придет — кровь вашего сына на его руках. Лучше скажите ему, что хотите подарить какую-нибудь вещь в память о Сюндзи.

— Да, так лучше.

— Вы только выманите его, а уж я сумею развязать ему язык. Потом господин Уракава соберет журналистов, и мы устроим пресс-конференцию с преступником. Сенсация будет первоклассная — сын мэра признается в убийстве! Сюндзи будет отмщен.

— Вряд ли все выйдет так гладко. Не забывайте, против вас — само семейство Ооба.

— Ничего, как-нибудь, — уверенно усмехнулся Адзисава, хотя на самом деле уверенности в благополучном исходе дела у него не было. Но нельзя же в столь ответственный момент подрывать боевой дух единственного союзника!

Наверное, больше всех загадочное исчезновение Адзисава волновало инспектора Китано. Он не допускал возможности, что объект мог бежать из Хасиро, оставив свою невесту неотмщенной. Все равно рано или поздно беглеца неминуемо ухватили бы, его разыскивала полиция всей страны. Наверняка Адзисава здесь, в городе; он затаился и ждет случая нанести по врагам ответный удар. Непонятное бездействие бывшего специалиста по диверсиям не давало инспектору покоя. Что же замыслил Адзисава? Китано буквально чувствовал, как затравленный и загнанный зверь где-то в своем потайном логове готовился к прыжку.

Прошла неделя, и интенсивность поисков начала спадать. Среди подручных Ооба все больше утверждалось мнение, что Адзисава каким-то образом умудрился выскользнуть из Хасиро.

Как-то раз в доме мэра зазвонил телефон, и женщина, назвавшаяся матерью покойного Сюндзи Кадзами, попросила Наруаки. Специальный охранник, дежуривший у аппарата, не усмотрел в этом звонке ничего подозрительного и передал трубку юному Ооба. Тот был знаком с матерью своего бывшего приятеля, и потому не мог отказаться от разговора, хоть ему и было не по себе.

— Вы знаете, я разбирала вещи моего бедного мальчика, — сказала мать Кадзами, — и обнаружила письмо, адресованное вам.

— Мне? А что в нем написано? — У Наруаки от испуга защемило сердце.

— Оно запечатано, я не стала вскрывать конверт. И потом, после сына осталось столько вещей… Мне больно на них смотреть, я хочу раздать их близким друзьям Сюндзи. Вы не могли бы заехать к нам ненадолго?

Брать вещи убитого приятеля сыну мэра совсем не хотелось, но весть о письме растревожила его не на шутку. «Что еще выдумал этот слюнтяй? — занервничал он. — Наверняка написал что-нибудь лишнее, не дай бог, кто прочтет. Но он же не мог догадываться, что его прикончат? Может, в последний миг и понял, что к чему, так ведь уже было поздно. Да нет, наверняка ерунда какая-нибудь». Но Наруаки напрасно пытался себя успокоить, на душе становилось все тревожнее. Он решил, что все-таки будет лучше забрать письмо.