Юрий Гаврюченков - Золото шаманов

Несмотря на то, что с рассветом намечалось продолжение работ, я педантично собрал инструмент. Не люблю, когда вещи разбросаны. Достал спальный мешок, расстелил и улёгся навзничь, созерцая яркие россыпи созвездий. Я здорово вымотался, но, несмотря на усталость, обычно приносившую умиротворение, на душе было неспокойно. Клад, уходящий в глубины земли, был явлением экстраординарным и это не давало покоя. Но было ещё что-то. Я не люблю нештатных ситуаций, если понятие «нештатное» возможно отнести к профессии раскопщика. Да, я убедился, что есть клады с наговором, но как побороть заклятье? Какое ухищрение возможно? Допустим, если объект удаётся достать щупом, стоит попробовать бензиновый бур. Можно попытаться поднять часть монет в коронке. Любопытно, как поведёт себя продырявленный котёл с деньгами?..

С этой мыслью я заснул.

Пробуждение было тягостным, словно я выныривал со дна глубокого мутного омута. Оно сопровождалось страхом. Ещё ничего не понимая, я лежал, не раскрывая глаз, тревожно вслушивался и делал вид, будто сплю.

Я явственно ощущал присутствие кого-то постороннего. Или посторонних. Нет: чего-то постороннего. Окончательно пробудившись, я уловил слухом и телом тяжеленное: ДУМП! ДУМП! от которого сотрясалась почва.

Я осторожно приоткрыл глаза. На небосводе висели колючие звёзды и сверкала в полную силу взошедшая луна, значит, проспал я не более двух часов. Звуки доносились со стороны головы. Я медленно перекатился на живот, посмотрел и леденящий ужас пронзил до самых пяток.

По залитой жемчужным светом поляне мерно шествовали каменные идолы, выстроившись в правильный круг. Центром служил похожий на эритроцит жертвенник, застывший в торжественном нечеловеческом покое. Отбрасывавшие кромешной черноты тени отвалы вывороченного грунта придавали поляне совершенно неземной вид. На миг мне показалось, что я попал на другую планету или в ту, иную реальность, о которой писал Кастанеда. Да это и была другая реальность – мир языческого леса, где по древнему капищу в первобытном хороводе передвигались ожившие истуканы, боги здешних мест, совершая давно забытые ритуалы. На меня они не обращали внимания.

Не в силах созерцать это жуткое зрелище и желая любыми средствами прекратить его, я заполз в палатку, вытащил из кармашка рюкзака отвоёванную у крестьянской семьи гранату и свёл концы предохранительной чеки. Выдернув проволоку, я выскочил наружу, метнул РГД-5 в круг и бросился на землю.

Хлопок взрыва стегнул по ушам, сверху прошуршали осколки. Я вскочил, совершенно не таясь, от страха готовый на что угодно. Идолы двинулись на меня, раскачиваясь с боку на бок. Я испустил истошный вопль и опрометью кинулся в чащу леса.

Лёгкий ветерок ворошил влажные после душа волосы. Я смотрел с балкона и думал, что до земли не так уж далеко. Совсем даже не далеко человеку с сильным характером. Со второго этажа я отчётливо видел каждую травинку; достаточно близко, чтобы спрыгнуть и не повредить ноги. Для смелого человека такой прыжок – пустяк. Земля была близко. Так неужели я не смелый человек?

Я решительно выпрямился и, собрав волю в кулак, скинул тапочки. Надо действовать сразу. Только сейчас или никогда! Если промедлить, в следующий момент может не хватить духу.

И почувствовав, что роковая остановка вот-вот произойдёт, я одним движением перебросил ноги через перила, оттолкнулся и послал тело вниз.

«Зачем я сделал такую глупость?» – мелькнула покаянная мысль, но прыжок был состоявшимся фактом. Полёт оказался недолгим. К счастью, приземлился я в стороне от бетонной дорожки под окнами. Земля больно ударила по сжатым вместе ступням. Хорошо, что прыгать умел и держал ноги подогнутыми. Инерция кинула тело назад, я сел на пятую точку. В общем, всё прошло благополучно. Я опять самоутвердился.

Разбудить Маринку оказалось нелегко. Понадобилось долго звонить, прежде чем она соизволила подойти к дверям. Увидеть меня в глазке супруга явно не ожидала.

– Ты откуда явился? – ахнула она, озирая меня с ног до головы; глаза у жены были по пять копеек.

– С улицы, – с ангельской безмятежностью ответствовал я, вторгаясь в прихожую. – Доброе утро, дорогая.

– Как ты там оказался? – вопрос донельзя уместный, ибо мою одежду составляли трусы, местами перепачканные грязью.

– Так… погулять вышел.

– Без ничего? – оторопело произнесла Маринка, взгляд её переместился на гвоздик для ключей. Они были на месте. – Доброе утро, милый, – автоматически добавила она. – Как же ты дверь запер?

– Я в окно выпрыгнул.

На этот раз Маринка не удивилась.

– Что вдруг на тебя нашло? – только и спросила она.

– Да так… получилось.

Я сменил трусы и принялся готовить завтрак. А потом заехал Слава и мы отправились к Гольдбергу. На серой корефановой «Волге», потому что машины у меня уже не было.

В ту страшную ночь леший завёл меня в дремучую чащобу, откуда я выбирался до следующего вечера. В этой глухомани не то что населённых пунктов, дорог-то было не сыскать. Когда, наконец, болотами вышел к берегу Сосницы, мой лагерь остался далеко вверх по течению, но в одиночку сунуться туда я не решился. Почему-то казалось, что идолы спрячутся за деревьями и будут ждать, затаясь, а потом выйдут, окружат и примутся сжимать кольцо, пока не встанут вплотную плечом к плечу сплошною каменной стеной. А что произойдёт дальше и думать не хотелось.

Теперь-то я поверил в магию, а вот в тот злосчастный день, скитаясь в дебрях, я едва не обезумел, пытаясь найти правдоподобное объяснение случившемуся. Какие только версии не перебрал. Дошёл до того, что приписал увиденное воздействию галлюциногенного газа, пробившегося из песчаного слоя со дна раскопа. И думал даже, что блуждания мои по лесу только кажущиеся, а на самом деле я лежу на поляне и вижу кошмарный сон. Или, ещё круче, валяюсь в яме и безостановочно брежу, продолжая вдыхать ядовитый газ. Последняя догадка и в самом деле едва не свела меня с ума, особенно, когда я настойчиво и безрезультатно пытался разбудить себя, чтобы вылезти из отравленной канавы. Кстати, проснуться почти получилось. Но, слава Богу, обошлось.

Спустя пять дней, когда мы со Славой навестили проклятое место, «Нивы» я не обнаружил. Исчезла и палатка со всеми вещами – кто-то там всё же побывал. Из местных, наверное. Оставили одну лопату, не соблазнившись подержанным видом. Кажется, Слава моей истории не поверил, и хотя прямо не сказал, видно было, что она внушает ему изрядные сомнения. Не убедили его даже идолы. Истуканы, кстати, стояли полукругом, словно и не было подземного заточения, и вид у них (во всяком случае, мне так показалось) был очень довольный.