Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

Что и говорить, возникающие в ходе досмотра трупа аналогии могли озадачить кого угодно. Кем были эти стильные молодые люди, повсюду таскающие ритуальные мечи, породистые представители нордической расы? «Сыновья Солнца, сыновья богов, высшее проявление жизни», – как охарактеризовал древних ариев Горслебен. Все указывало на то, что «светлые братья» были ариями современными. Неспроста они так пристально интересовались свежераскопанным артефактом, который фашисты почитали за амулет непобедимости, – Доспехами Чистоты, изготовленными на их родине, острове Thule, на гербе общества которого имелся похожий меч.

Высокие светлые «дети Солнца», объединенные в глубоко законспирированную организацию… Неужели они – остатки уникальной северной протонации, уцелевшей в котле глобальной ассимиляции и создавшие тайные Ордена с целью сохранения чистоты крови?

Догадки, подтверждаемые фактами, обретали вид истины. Я знал историю достаточно хорошо, чтобы делать кое-какие выводы на основе полученных данных. Значит, разработанная Гиммлером программа «Lebensborn» [6] , предусматривающая дать Рейху путем селекционного отбора 150 миллионов рафинированных арийцев, действительно имела в основе носителей элитного генофонда – потомков выходцев из легендарных земель. «Der Kulturbegrunder» – «создателей цивилизации», как называл их Гитлер. Истинно белых людей, распространивших свет высшей культуры по всему миру.

Один из которых, одетый в униформу, лежал сейчас мертвым у моих ног.

А его сотоварищи колесят по Петербургу на дорогих автомобилях, объединенные в сакральное «Светлое братство». Значит, значит…

– Чего потерялся, Ильюха! – бесцеремонно сбил ход моей мысли Слава.

Яма была выкопана. Требовалось положить в нее труп.

– Ну давай, беремся, – сказал корефан, нагибаясь. – Ильюха, чё ты такой глушеный?

Я вышел из задумчивого состояния и с сожалением взял покойника за ноги. Слава с Эриком подхватили его за плечи.

Мы отволокли мертвеца в ложбину и Боря быстро закидал его землей, а сверху засыпал прошлогодними листьями – для конспирации.

Постояли немного у могилы, выдержав минуту молчания. Поскольку все были без шапок, то и снимать ничего не потребовалось.

– Что же теперь будет? – жалобно спросил Эрик.

– Вот уж попали с этими Доспехами, – насупился Боря.

Деревья торжественно шелестели над головою, словно тоже скорбели вместе с нами.

– Зачем надо было стрелять? – снова заныл Эрик. – А еще говорил, что надо мозгами шевелить. Неужели нельзя было по-хорошему разойтись!

Я не стерпел:

– Да что ты, блин горелый, канючишь?! Из-за тебя, дурака, все так вышло. Будь у вас хотя бы дэцел ума на двоих, ничего подобного бы не случилось. Теперь придется выкарабкиваться из дерьмища, в которое мы вляпались исключительно по вашей вине!

Эрик побагровел, но никто из чмудаков возразить не осмелился, близость рыцаря, павшего смертью храбрых, не позволяла. Компаньоны предпочитали жить жизнью трусов.

– Вот и похоронили, – многозначительно высказался корефан, разом прекратив перепалку, – теперь поехали помянем.

Мы побрели к машине. Слава на ходу заматывал ремешки вокруг ножен – прихватил в качестве трофей меч.

– Не грусти, утрясется, – приободрил он. – Бывало и хуже.

– Зря ты убил полубога, – вздохнул я.

Моя кислая рожа заметно раздражала Маринку. И ведь не растолкуешь жене, что причиной является вовсе не визит ее родителей.

Я пребывал в довольно-таки тягостном настроении. А тут еще оказалось, что гости уже в пути. Положа руку на сердце, я бы куда с большим удовольствием уединился в кабинете и обмозговал ситуацию, но на свете бывают необоримые события, например, приезд тестя с тещей, неотвратимых как сама смерть.

Хмурым я был также по факту отходняка. Поминки устроили у Славы, зацепив по дороги из лесу литровый фугас «самой чистой водки в мире». Время провели с пользой. Нервы немножко подлечили и обстановку немножко прояснили, что теперь крайне немаловажно. Из Эрика раньше было слова не выжать о претендентах на Доспехи Чистоты. Все пацаны да пацаны. Братва, короче. Ну, я и проявил непростительное легкомыслие, посчитав «пацанов» за ботву наподобие лопоухих кухонных бакланов. Самонадеянность меня подвела. Прежде чем переться на стрелку, надо было разнюхать по максимуму о предполагаемых оппонентах, тогда бы и переговоры не приняли столь печальный оборот. Я и представить не мог, что встречу таких меченосцев.

Эрик, похоже, тоже не представлял и не знал даже, что таковые вообще существуют. Стресс и алкоголь развязали бедняге язык. Я видел, в каком состоянии находится чмудак, и верил ему. Рассказывал он обстоятельно.

Со немцем-полукровкой из обрусевших иммигрантов, Альфредом Карловичем Конном, Эрик познакомился на собеседовании. По весне, перерывая в поисках работы соответствующие разделы рекламных газет, он заприметил регулярно печатаемые объявления о наборе молодых людей в бундесвер. В армии Эрик бывал и службы уже не боялся, лишь бы платили хорошо. Он позвонил по указанному телефону и вскоре очутился в офисе, наполненном самой разношерстной публикой из числа трудолюбивых соотечественников возрастом до 25 лет. Компьютерного тестирования не прошел, зато приглянулся сотруднику фирмы, имевшему нетрадиционные наклонности. На этом деловые отношения были прекращены и завязалась крепкая мужская дружба с первого взгляда, переросшая затем в любовь.

Гормон играет с наступлением весны. Зачастивший к дядюшке Альфу Эрик не мог не обратить внимание на увлечение того антиквариатом. Вот он и решил осчастливить ненаглядного предметом старины, поведав ему о найденных Доспехах. Так появились «пацаны» – термин в наши дни ёмкий и ввергший меня в заблуждение. Заблуждение пагубное – для одного из квазипацанов и теперь, возможно, фатальное для нас всех.

Слава по этому поводу ничего не думал, во всяком случае, мнение свое высказывать не спешил. Брезгливо косился на Эрика, да и на Борю заодно, хотя соседа в содомском грехе упрекнуть было нельзя.

Сидели-трендели долго. Ксения работала и нас никто не стеснял. Поэтому домой я вернулся лишь вечером – к самому приходу гостей.

Напрасно я опасался, что предыдущая встреча подмочила мою репутацию в глазах маринкиных родителей. Напротив, между нами начали завязываться человеческие отношения. Уж я-то умею отличить фальшивую доброжелательность от настоящей. Эта была подлинной. Зря я по молодости лет лез вон из кожи, демонстрируя хорошие манеры. Капля дерзости облегчила бы взаимопонимание, только я как-то не догадывался. «Наглость – второе счастье».

Тем не менее, вступать в царство Кира дамы желанием не горели. Стол украсила бутылка розового рейнского вина, ничего крепче дома у меня вдруг не оказалось.