Юрий Гаврюченков - Доспехи нацистов

Ксения зарделась. Приятно, когда хвалят мужа.

– Я всегда считал, что из вас выйдет толк, – осторожно вступил в разговор Анатолий Георгиевич, которому было интересно пообщаться со мной, и теперь он деликатно высказывал мнение относительно моей непутевой особы. – Археология замечательная профессия. При соответствующем навыке можно добиться потрясающих результатов. Разумеется, должно было пройти некоторое время, прежде чем вы научились проводить исследования с добросовестностью истинного ученого. Признаю, поначалу между нами возникали разногласия…

Только сейчас я понял, насколько мало мы знакомы.

– …Но теперь, когда вы совершили такое потрясающее открытие, у нас с мамой не осталось сомнений, что вы сумеете устроить судьбу нашей дочери.

В словах затюканного научного работника чувствовалась термоядерная тещина накачка.

– Ладно, папа, – охладила его Маринка.

Я подмигнул Славе.

– Наливай. Выпьем за родственные отношения.

Выпили. Потеплело на душе.

– Что касается судьбы дочери, – снисходительно пояснил я тестю, – то она могла быть устроена значительно раньше, если бы вы не считали меня лодырем и проходимцем каких не сыскать.

– Гм… это не совсем так, – глаза Анатолия Георгиевича забегали по пластмассовой зелени, украшающей гостиную.

С позапрошлого лета в квартире мало что переменилось. Те же фальшивые джунгли и запыленные головы животных на стенах – маринкин дед был таксидермистом.

– Не сердитесь на нас, Ильюша, пожалуйста, – мягко попросила Валерия Львовна. – Кто старое помянет… Мир, ладно?

– Идет, – уступил я.

Доброта, как ни странно, может являться следствием равнодушия. Когда люди тебе безразличны, необходимость пристрастного отношения к ним отпадает. Поэтому мы так часто ссоримся с близкими и остаемся вежливыми с малознакомыми людьми. К близкому человеку предъявляется больше требований. Маринкины же родители, я знал, были и останутся для меня чужими. С ними можно было и помириться. И столь же безболезненно поссориться. Их чувства не имели никакого значения.

Угадав момент, Слава наполнил рюмки.

– Давайте за мир, – предложила повеселевшая Валерия Львовна.

После третьей обстановка за столом разрядилась. Я увлекательно описал поиск клада на развалинах старинной часовни, затерянной в лесной глухомани псковской области. Случилось это вскоре после развода. За тот клад я отсидел трёшник, но по освобождении купил двухкомнатную квартиру, в которой сейчас и живу. Так что мой промысел мог быть весьма плодотворным. Все напряженно слушали занимательный рассказ о раскопках и были поражены перепетийями копательского бытия. За исключением разве что корефана. Слава за обе щеки уминал бутерброд с яйцом. Он был в курсе всех моих дел.

– Как я люблю подобные авантюры! – заворожено произнес Анатолий Георгиевич.

Надо заметить, что он был доктором физических наук, но после сокращения штатов в Технологическом институте оказался уволен с должности начальника лаборатории и последние годы кормился репетиторством, натаскивая по математике тупых абитуриентов. Неудивительно, что после таких пертурбаций в голове ученого стали роиться мечты о легком заработке. С голодухи станешь падким на любые аферы, а тут еще зять-археолог, сколотивший состояние на раскопках. Как не пойти на мировую с таким!

– Никто не лишен романтической жилки, – пожалел я тестя, распаленное воображение которого, судя по блестящим глазам, воссоздавало пленительную и пугающую богатством картину сказочных сокровищ, ждущих своего часа где-то глубоко под землей.

– Глупо спрашивать, но это правда, что археологам часто попадаются весьма ценные вещицы, которые они незаметно прибирают к рукам? – поинтересовался Анатолий Георгиевич.

Ксения фыркнула с таким пренебрежением, будто с раннего детства проводила дни на площадках.

– Нет, – серьезно заявил я. – Далеко не часто и далеко не всем.

Лаконичность моего ответа объяснялась отсутствием исчерпывающей информации о предмете дискуссии. Не так уж много я знал подобных случаев, чтобы поголовно шельмовать рабочих археологических партий.

Об одной утечке мне поведал ныне покойный антикварный барыга Гоша Марков, хвастаясь своим новым приобретением. Ему, в общем-то, было чем похвалиться. Буквально за бесценок Гоше достался полный набор женских серебряных украшений Х века, найденный в Гнездовских курганах: пузатые височные кольца, прикрепляемые к прическе модницами обитавших в пойме Днепра славянских племен, витые браслеты, сердоликовое ожерелье и тончайшей работы лунница – подвеска к ожерелью в форме полумесяца – главная гошина гордость. Организованная москвичами экспедиция в Смоленскую область была совершенно официальной, что и придавало сделке особую пикантность. Помнится, мы тогда здорово посмеялись над курганником, не отважившимся толкнуть краденную находку в родной столице. Надо полагать, украшения обрели достойного хозяина или хозяйку, потому что вскоре Гоша обзавелся новенькой белой «девяткой» и больше о гнездовских побрякушках не заикался.

– Вероятно таким же образом в тень уплыло множество подобных кладов, – предположил Анатолий Георгиевич, когда я поведал о смоленском леваке.

– Не исключено, – сдержанно отозвался я, с удовлетворением отмечая, что Маринка больше не выглядит как побитая собака. Отношения с родителями налаживались и она не чувствовала вины за нашу гоп-компанию.

– Давайте, мужественные мужчины, выпьем за вас, – поднялась Валерия Львовна, обводя нас испытующим взглядом.

Ждала, как отреагируем. Вели мы себя на редкость хорошо, что, видимо, настораживало.

Отреагировали положительно. Слава подтянул новую бутылку.

– Илья, – отставив рюмку, доверительно наклонился ко мне тесть. – Мариша рассказывала, что у вас в библиотеке есть много старинных книг…

Повеселевшие дамы заговорили о своем. Лишь Слава молчал, закусывая и делая вид, будто не интересуется их беседой. Сидел корефан слишком далеко от нас и привлечь его к разговору не представлялось возможным.

– Есть, а что? – прикинул я, чего Маринка вчера могла наболтать. Получалось много. И я приготовился отвечать на самые каверзные вопросы.

– Да вот, просто хотел узнать, в связи с этим вы ведь наверное увлекаетесь всякими древними учениями, например, каббалистикой?

– В какой-то мере, да, – изо всех сил избегая опрометчивых заявлений, отозвался я.

– Я тоже, по роду своей профессии, все-таки физмат за спиной, – похвастался Анатолий Георгиевич. – Вы имеете представление о нумерологии?

– В определенной степени.

– Наверное больше как гуманитарий?

– В некотором роде, – я старался не задевать болезненного самолюбия, свойственного большинству представителей точных наук.