Дмитрий Щербаков - Беспощадная страсть

— Дорого! — изумился Север.

— Так товар-то отборный! — возразил Умник. — Красавицы! И обязательно здоровые — фирма гарантирует. Недаром при нас прикармливаются лучшие врачи города. А здесь хорошие врачи, с советских времен остались…

— Врачи-убийцы, — хмыкнул Север. — И сколько ж чечены выручают за каждую девку?

— Они их выставляют на аукционы — подпольные, естественно. И берут от пяти до пятидесяти штук баксов за одну. Сам понимаешь, куш — ой-ой-ой…

— Да-а, за такие деньги любой чечен удавится… — пробормотал Север.

— Не удавится, а удавит, — возразил Умник. — Кого угодно — хоть обожаемую бабу, хоть ближайшего друга. Если, конечно, кровная месть не грозит. Но ни один чечен сроду не удавится сам. Таковы уж они…

— Что-то ты разморализировался, работорговец! — вдруг рассердился Север. — Мы-то чем лучше — собственными бабами торгуем! Сперва надо самим людьми стать! А тогда никакие чечены нам не страшны! Захотели бы русские по-настоящему — ни одной черной рожи здесь не было бы! И никакой президент, никакой Чубайс, вообще никакой кремлевский мародер ничего бы поделать не смог! Вот так!

— Не пойму я тебя, Сатир, — отвел глаза Умник. — Я торговал женщинами, поскольку мне приказывал Корвет, а нарушить приказ я не мог. Теперь приказываешь ты. Может, ты не хочешь отдавать девчонок чеченам? Может, ты собираешься вообще прикрыть этот бизнес?

— Я его уже прикрыл! Ты же слышал, что я говорил Львивченко! Не будет больше поставок женщин! Я не занимаюсь работорговлей! Я налетчик, а не мразь!

— Хорошо, а что делать с Шамилем и остальными?

— Валить!

— Как?! Братву сразу не соберешь, все разбрелись… Да и не выпустят нас отсюда чечены, по крайней мере обоих сразу. Мы теперь у них вроде заложников. Деньги-то они ведь уже отдали… А вообще завалить эту черную мразь было бы клево… — добавил парень мечтательно.

— Что-то быстро ты перековался… — Север взглянул на Умника подозрительно.

— Меня всегда тошнило от работорговли, — ответил Умник. — Одно дело — быть «крышей» проституткам, прикрывать их от ментовско-блатного беспредела… Это при всех издержках все же приемлемо для меня. И совсем другое дело — продавать русских девчонок этому зверью. Я сам никогда не пошел бы на подобное. Но я исполнитель… исполнитель воли Корвета. А теперь вот — твоей.

— Понял. Значит, ты поможешь мне разобраться с чеченами?

— Тут еще такая фенька, Сатир… Род Шамиля — довольно многочисленный род. Если мы сегодня положим черных, то завтра нарвемся на кровную месть. Вся Шамилева родня сюда явится.

— Боишься? — презрительно улыбнулся Север.

— Не боюсь, Сатир. Предупреждаю, — Умник остался невозмутим. — Готовься к войне.

— Хочешь мира — готовься к войне! — провозгласил Север со злобной веселостью. — Таков закон жизни этого поганого человечества. Заявятся сюда черножопые — здесь их и похороним. Говорят, Газават в свое время отстреливал в городе всех кавказцев без разбору. Чем мы хуже Газавата?

— И то верно, — усмехнулся и Умник. — Прорвемся… Глупо думать о завтрашнем дне, когда уже сегодня костлявая за спиной так и маячит… Как ты намерен действовать сейчас?

— План такой…

Север и Умник вышли в холл. Дула чеченских автоматов словно бы невзначай повернулись к ним.

— Шамиль! — обратился Север к вожаку джигитов. — Умник рассказал мне всё, все расклады по сделке. Сейчас он съездит в нашу штаб-квартиру, привезет снотворное. Инъекции телкам мы с ним сделаем, сумеем. Я посижу с вами, пока он ездит. А уж со своими пацанами, которые уволокли наши деньги, я разберусь потом! — закончил он угрожающе.

— Ты деловой мужчина, Сатир, — произнес Шамиль уважительно. — Это правильно: сделка есть сделка, и каждый партнер отвечает за своих людей сам. Потребуй ты с нас дополнительной платы за товар, мы бы тебя не поняли.

— Все нормально, Шамиль, — Север покачал в воздухе открытой ладонью, словно успокаивая собеседника. — Все законно. Вы заплатили, вы получите то, что вам причитается. Бизнес продолжается. А мои запутки с моими людьми я сам перетру. Это мои запутки, вас они не касаются.

— С тобой легко работать, Сатир! — повеселел Шамиль. — Корвет на твоем месте обязательно устроил бы долгое разбирательство. Стал искать бы беглецов, выяснять, получили ли они бабки… и так далее. А у нас время ценное. Каждая минута задержки может обернуться убытками. Нам некогда ждать. Завтра мы должны быть на аэродроме. С товаром.

— Будете, — заверил Север. — Умник, езжай.

Краем глаза Белов заметил, что дула чеченских автоматов опустились вниз. Джигиты начали успокаиваться.

Север проследил, как Умник сел в автомобиль. Взревел мотор, парень развернул машину и выехал за ворота особняка.

— Можно пока отдыхать, — Север расслабленно потянулся. — Умник обернется не меньше чем за час, я думаю. Будем ждать.

Он обратил внимание, что чечены расселись уже вполне вольготно. Некоторые даже отложили оружие. Они явно успокоились, снизили бдительность.

Север развернулся к ним всем корпусом, выхватил ствол. Он успел завалить четверых, включая Шамиля, прежде чем чечены опомнились и вскинули автоматы. И за секунду до того, как ударили очереди, Белов метнулся вправо, укрывшись позади высокого тяжеленного кресла с толстой могучей спинкой.

Джигиты в ярости полосовали очередями по креслу. Во все стороны летели клочья обшивки, но кресло было сработано надежно: пули не пробивали его, увязая в набивке и натыкаясь на цельнометаллический костяк спинки. Достать Севера чечены не могли. Именно на это Белов и рассчитывал, разрабатывая план акции: особенности конструкции кресла, сделанного по заказу Корвета, Север узнал от Умника.

Наконец стрельба прекратилась.

— Эй, русский! Свинячья кровь! — крикнул один из чеченов. — Выходи сам! Тогда умрешь легко! А не выйдешь — возьмем живым, шкуру со спины сдерем и на башку натянем! Проклянешь свой день рождения!

Север знал — именно так они и сделают, если возьмут живым.

— Выблядки черножопые! — крикнул он. — Ваши матери с ишаками грешили в ваших вонючих саклях! Ишачьи дети!

Захлебываясь от ярости, чечены вновь открыли пальбу. Какой-то особенно горячий джигит попытался рывком обойти Белова сбоку и срезать очередью. Именно чего-то подобного Север и ожидал, оскорбляя самовлюбленных горцев. Он врезал джигиту свинцом прямо в рожу, прежде чем тот успел хоть приблизительно прицелиться. «Еще одним меньше», — подумал Север удовлетворенно.

Врагов осталось пятеро, однако они стали осторожнее. Прекратив бессмысленный огонь, чечены начали гортанно совещаться по-своему, запальчиво что-то выкрикивая.

Улучив момент, когда горцы особенно накалились, споря, Белов высунулся из-за кресла и точным выстрелом снял очередного джигита. Ответные очереди хлестнули тотчас же — Север едва успел спрятать голову. Злобная ругань чеченов его не волновала — плевать он хотел на их гнусные выкрики.