Гарольд Койл - Крещение огнем

Генерал, придя к тому же выводу, что и Диксон, обдумывал предложение Гуахардо.

— И что же, полковник, вы хотите получить взамен?

— Первое: я буду лично участвовать в штурме. И захвачу с собой Лефлера. Он укажет нам путь к лагерю. Второе: я исполь­зую собственный вертолет. Я знаю, что мой "Белл-212" уступает вашим "Блэкхокам", и, тем не менее, важно, чтобы в этой опе­рации был задействован мексиканский вертолет, а не американ­ский.

Скотт обменялся взглядом с генералом. По выражению его лица Малин понял, что подполковнику это не понравилось. Но Длинному Элу не раз доводилось работать с иностранными во­енными, поэтому он прекрасно понимал, что скрывается за тре­бованием Гуахардо. Как министру обороны, главнокомандую­щему вооруженными силами Мексики и члену Совета тринадца­ти, Гуахардо приходилось заботиться о собственном достоин­стве. Пусть операцию будут проводить американцы, но лететь к месту боя на американском вертолете было бы для него равно­ценно политическому самоубийству. У всех создастся впечатле­ние, будто он не доверяет технике и пилотам своей страны и, что еще неприятнее, вынужден во всем зависеть от американцев. В стране, где внешнее впечатление зачастую важнее реального факта, такого допустить нельзя. И хотя все это имело чисто символическое значение, генерал знал: мексиканский вертолет должен не только лететь с ними, но и выглядеть наилучшим образом.

— И последнее, — закончил Гуахардо. — Я должен получить человека по имени Делапос — главаря банды наемников, при­чем непременно живым.

Генерал подождал, не последует ли еще каких-нибудь требо­ваний, и, не дождавшись, спросил:

— Это все? А после операции?

Гуахардо улыбнулся:

— Ведь мы — солдаты, генерал. Потом за дело возьмутся политики и дипломаты. А с нашей стороны было бы неразумно заниматься чем-то иным, кроме этой неотложной проблемы.

Длинный Эл и Диксон согласились с ним. И хотя правила ведения боевых действий, которым они в данное время подчиня­лись, запрещали американским войскам пересекать передний край мексиканской обороны, они же позволяли командирам посту­пать, исходя из необходимости, если дело касалось защиты своих соотечественников. Поэтому Длинный Эл счел, что имеет полное право принять предложение Гуахардо, и без лишних раз­мышлений решил пойти на риск. Он встал..

— Когда начало операции, полковник?

— Завтра.

Длинный Эл и Диксон начали планировать операцию еще на обратном пути к главному КП дивизии. Проанализировав дан­ные о районе расположения лагеря и дислокации мексиканских войск, а также информацию, полученную от Лефлера — эти материалы дал им адъютант Гуахардо, -— они разработали не­сколько вариантов и обсудили их. К тому времени, когда верто­лет генерала приземлился у КП, у них уже были готовы основ­ная стратегия предстоящей операции и некоторый порядок бое­вых действий. Оба сошлись на том, что чем меньше народа бу­дет посвящено в их планы, тем лучше.

Как только вертолет совершил посадку, они вызвали началь­ника разведки дивизии. Заперевшись в фургоне, служившем ге­нералу рабочим кабинетом, Диксон и вызванный офицер под­робно разработали план, который Длинный Эл рассмотрел и одобрил. Сразу же встал вопрос: какие части использовать и на кого возложить командование операцией. Диксон посоветовал назначить командиром наземного отряда капитана Керро: он служил в воздушно-десантных войсках, и за плечами у него — немало успешных операций. Длинный Эл согласился и послал за ним своего адъютанта.

Дальше они рассмотрели вопрос о составе отряда. Решено было послать один взвод пехоты, который будут поддерживать с воздуха вертолеты-штурмовики. Чем меньше людей на земле и вертолетов в небе, тем меньше неразберихи. Времени на подго­товку оставалось слишком мало, и поэтому план предстояло сде­лать максимально простым. К тому же, Длинный Эл не имел права снимать с боевых постов основные силы дивизии. В ее распоряжении — не так уж много вертолетов "Блэкхок" для переброски-десанта, поэтому для операции можно выделить са­мое большее — взвод, возможно, усиленный. С этим согласился и дивизионный начальник авиации, которого тоже вызвали на совещание: ведь именно ему предстояло планировать и коорди­нировать движение летательных аппаратов. "У экипажей верто­летов не будет времени на подготовку, — подчеркнул он. — Поэтому необходимо, чтобы количество машин было минималь­ным".

Когда к ним присоединился Керро, подполковник быстро ввел его в курс дела и сообщил о той роли, которая ему предназнача­лась. На вопрос о том, какой взвод он посоветовал бы использо­вать в этой операции, капитан ответил сразу и без колебаний: 2-й взвод роты А 2-го батальона 13-го пехотного полка. Он здесь, под Люком, на дивизионном КП, а кроме того, проявил себя в бою с самой лучшей стороны и успел передохнуть. Но когда Длинный Эл поинтересовался, кто командует взводом и услы­шал ответ, в помещении повисла тишина.

Керро заметил, как генерал переглянулся с Диксоном. Он по­нимал, что именно всех смущает и о чем никто не желает заго­ворить первым. Обратившись к командующему, капитан без оби­няков и лишних эмоций заявил, что Козак — отличный коман­дир, и, если руководство операцией поручено ему, он хотел бы, чтобы с ним пошли она и ее взвод.

Длинный Эл с широкой улыбкой обвел взглядом собравшихся:

— Тогда все в порядке. Скотти, попроси моего адъютанта сбегать за лейтенантом Козак.

Очнувшись от глубокого сна, Нэнси Козак не сразу сообрази­ла, что трясущий ее за плечо офицер — адъютант генерала Ма­лина. Ей понадобилось время, чтобы понять, чего он от нее хо­чет. Выбравшись из спального мешка, она несколько минут во­зилась с одеждой и снаряжением, постепенно приходя в себя. Наконец, собравшись, Козак поспешила к генеральскому фур­гону.

Она и раньше видела фургоны главного командного пункта дивизии, но внутри никогда не бывала. Для нее это был чужой, неведомый мир, где царили радиостанции, телефоны, компьюте­ры и прочее электронное оборудование, назначение которого оставалось для нее загадкой. По сравнению со всем этим рации, которыми пользовался ее взвод, казались детскими игрушками. Проходя мимо, она видела столы, заваленные горами бумаг, штаб­ных офицеров, которые — все до единого — старше ее по зва­нию. Нэнси Козак ощущала вокруг разреженный воздух высших уровней штабной иерерхии и почти не замечала недоуменных взглядов офицеров и сержантов, которые будто спрашивали: как она сюда попала и зачем?

Наконец они подошли к фургону генерала Малина. Адъютант постучал и, не ожидая ответа, открыл дверь. Остановившись на пороге, он жестом пригласил ее войти. Входя в фургон — каска нахлобучена на голову, винтовка перекинута через плечо, — Нэн­си Козак почувствовала себя выходящим на арену гладиатором. Устремленные на нее взгляды только усилили это ощущение.