Виктор Степанычев - Бежать с острова

Все понимали, что эта стажировка определит смысл учебы и конкретизирует отношение к выбранной профессии. Восточники, которых было много на курсе, особо не ломали головы, куда их пошлют. В Афганистане продолжалось интернациональное противостояние, а их в основном и готовили для ограниченного контингента. Правда, были еще Вьетнам, Ливия, Сирия, Йемен, Ирак, куда поставлялась наша техника и работали военные специалисты из Союза. Западники радостно готовились к вояжу в благополучную Европу.

Правда, вспоминали старшекурсников, которые, как правило, после стажировки приезжали странно повзрослевшими и не очень разговорчивыми. А случалось такое, что кто-то и не возвращался доучиваться. Видимо, труд переводяг был не особо сладким не только там, где стреляли, но и в других, с виду совершенно благополучных местах. Уже в июне стала известна разнарядка и начали оформлять служебные паспорта. Несколько человек оставались в Москве, и их практика планировалась в иностранных отделах Генштаба и МИДе, где, словно в противовес, имелись отделы зарубежной армейской тематики.

Вадим получил распределение странное и непонятное, причем, как ему сказал начальник курса, по какому-то спецвызову, в воинскую часть с неизвестной дислокацией. Был только ее номер: в/ч 2273.

Отпуск перед стажировкой пролетел быстро. Съездив в родной город, Вадим сходил на кладбище, где лежали его близкие. Потом зашел к дальнему родственнику дяде Ивану, брату деда, тоже Веклемишеву, последнему, кто еще связывал его с этой фамилией. Потом вернулся и остаток отпуска провел на даче у Осколовых, помогая Людмиле Антоновне по хозяйству, в саду, загорая и купаясь в озере.

Валерия не было, он укатил в стройотряд. Татьяна также проходила практику, но возвращалась на электричке во второй половине дня. С самого начала Вадим был неравнодушен к девушке. Встречи и время, проведенное рядом с ней, постепенно усиливали это чувство. Хотя внешне ничего не проявлялось, встретившиеся взгляды и случайные касания были подобны горячим искрам, проскочившим между ними. Валерий, со своей стороны, не проявлял никаких особых знаков внимания к девушке, да и никаких разговоров между друзьями по поводу их знакомой не происходило. Они обходили, не сговариваясь, эту тему стороной. Вадим считал, что взаимоотношения Валерия и Татьяны были на уровне детской дружбы.

Впервые за четыре года знакомства Вадим и Таня остались вдвоем, и эта ситуация изменила их прежнее общение. В разговорах стало меньше шуток и насмешек. Им было интересно говорить о чем угодно – о кино и живописи, погоде и театре. Их тянуло друг к другу. И за два дня до окончания отпуска, у лесного озера, куда они, гуляя, забрели, Вадим признался Татьяне в любви. Она не ответила ни да, ни нет. Было видно, что девушка очень сильно переживает. Вадим корил себя за вырвавшиеся слова признания.

На следующий день Вадим в обычное время был на станции, но среди сошедших с электрички Татьяны не было. Он дождался еще одной – то же самое. Взволнованный, он примчался на ее дачу и застал там мать девушки. Она сообщила, что Таня позвонила и сказала, что приедет только завтра. А завтра был последний день отпуска, и вечером он должен был прибыть в институт.

Встреча и прощание произошли на той же станции. Между электричками, прибывшей и уходящей в Москву, было двенадцать минут. Почти все это время Вадим и Таня простояли на перроне молча. На немой вопрос в его глазах, уже перед самой посадкой в вагон, девушка ответила немного виновато:

– Вадим! Я прошу, давай не будем спешить.

На курсе царила суматоха. Сокурсники готовились к отбытию на стажировку. В разговорах мелькали места назначения: Ливия, Сирия, Ангола, Вьетнам. Спокойнее были западники. Бледнее выглядели курсанты, остающиеся в Союзе. Стажировка даже в престижных Генштабе и МИДе выглядела намного тусклее зарубежной экзотики. Только один Вадим не знал, где пройдет его практика. Правда, эта неизвестность гасилась сумбуром в голове от произошедшего объяснения с Татьяной. Неопределенность гнетом лежала на его душе.

Отъезд Вадима произошел неожиданно быстро и обыденно. Через день, после завтрака, в начале десятого, его вызвали в канцелярию. Начальник курса выдал Вадиму командировочное предписание, денежный и продовольственный аттестаты и представил прибывшего за ним молодого улыбающегося парня в джинсах и легкой светлой рубашке. Забрав свои вещи, Вадим, несколько растерянный, забыв попрощаться с оставшимися сокурсниками, отправился вслед за сопровождающим. За воротами их ждал крытый брезентом «уазик» с армейскими номерами. Парень сел за руль, и они отправились в путь.

Он оказался завзятым балагуром. Анекдоты и смешные истории так и сыпались из него, как из рога изобилия. Рот не закрывался почти все полтора часа, что они находились в дороге. Разница в возрасте у них была небольшая, и разговаривать было легко и свободно. Быстро находились общие темы и интересы. Правда, к концу поездки Вадим обнаружил, что он выложил про себя почти все, что можно выложить, а его сопровождающий не дал ему о себе никакой мало-мальски стоящей информации.

Не запомнился в болтовне даже маршрут движения машины. Потом он узнал, что такой характер поведения именуется «водопадом». На собеседника выливается масса нейтральной информации, отвлекающей его, и одновременно выуживаются необходимые сведения.

Придя в себя, Вадим наконец задал вопрос о конечной точке их путешествия, на что Алексей, так он представился, ответил довольно туманно:

– Место у нас хорошее, тебе понравится. Да вот мы уже и подъезжаем…

Проехав двое ворот, машина остановилась у двухэтажного серого дома рядом с черной «Волгой». Пройдя мимо охранника в форме без знаков различия, но вооруженного автоматом, они поднялись на второй этаж. Сопровождающий оставил Вадима в коридоре и скрылся за дверью, на которой не было никакой таблички.

Минуты через две Алексей появился и пригласил войти. Пройдя через крохотную приемную, стажер очутился в просторном кабинете. За большим столом, на котором не было ничего, кроме тонкой папки из грязно-серого картона, восседал крупный седой мужчина серьезного вида с рубленым волевым лицом. Сбоку в кресле – Вадим не поверил своим глазам – удобно устроился дядя Коля – Николай Владимирович Осколов.

Очередной сюрприз дня окончательно ввел Вадима в ступор. Он стоял посередине кабинета и молчал. Сидящий за столом мужчина сдвинул брови и громко, а голос у него был густой и басистый, спросил:

– Почему не докладываете о прибытии на стажировку?

Вадим опомнился и бодро доложил:

– Курсант Веклемишев для прохождения стажировки прибыл.

Морщины на лице у мужчины разгладились, он открыл папку и стал перелистывать подшитые в ней листы. Потом вопросительно глянул на Николая Владимировича и спросил: