Сергей Зверев - Небесный шторм

В солнечной Сицилии было жарко. Арендованный крохотный «Фиат» оказался кабриолетом – она обнаружила это случайно, нажимая от нечего делать какие-то кнопки. Ей казалось, она парашютируется! А потом разозлилась на себя – до какой же степени погрузиться в мысли, чтобы не замечать, что творится вокруг! Так и опомниться не успеет, как окажется в багажнике у сицилийской мафии! Впрочем, ничего похожего на мафию она в Сицилии не встречала. Вдоль обочин идеально ровной дороги простирались опрятные черепичные деревушки, оливковые и апельсиновые рощи, виноградники. Дважды попадались сотрудники дорожной полиции в черных мундирах с белой портупеей, но все обошлось. С ревом ее обогнало что-то приземистое, спортивное, с лошадью на эмблеме – водитель повернул голову, смерил ее взглядом, облизнулся, но предпочел не заводить знакомств – спешил куда-то. Посмотреть, конечно, было на что. Привлекательность худенькой женщины признавала даже сама худенькая женщина. И гордилась своей внешностью, стоящей немало времени и денег. Прямая спина, целеустремленный взгляд, черные волосы, реющие по ветру, развевающийся шелковый шарфик, придающий завершенность образу. Как-то странно – от отца она забрала многое, кроме внешности. Внешностью Мари была в маму – только гораздо лучше…

У городка с названием Сигонелла она свернула на примыкающую дорогу, обрамленную живой изгородью из кактуса опунции, и начались приключения. Дорога петляла меж живописных скал, увенчанных пышной растительностью. На первом же шлагбауме к ней приблизился нахмуренный военнослужащий и скупо поинтересовался:

– Далеко собрались, синьора?

– К полковнику Гарри Митчеллу, начальнику базы ВВС, – лучезарно улыбнулась Мари и предъявила пропуск, истекающий завтра. – Эксклюзивное интервью для всемирно известного издания «Ле Паризьен». Вот мое журналистское удостоверение, офицер. Надеюсь, полковник не забыл, что у него назначено?

– Не знаю, синьора, забыл ли полковник, что у него назначено… – сексуальная улыбка журналистки смущала застенчивого парня, – но два часа назад он выехал с базы.

– Подождем, – не растерялась Мари. – Погуляет и вернется. А начать мы можем и с его заместителем майором Лионелли.

Возможно, режим на базе ужесточили, но приказа тормозить людей с пропусками пока не было. Военнослужащий помялся и пропустил «игрушечный» кабриолет с сексуальным содержимым. На втором посту людей было больше, и смотрели они нахальнее – раздевали девушку догола своими взглядами! Никакого слада с этими итальянцами! Но Мари и тут выпуталась (показала журнал со своей статьей, где подвиги военнослужащих именно этой базы превозносились до небес), а переехав заграждение, с облегчением вздохнула. Надо же, какая предусмотрительность, что сделала пропуск не на один день…

На центральном КПП ее тоже пропустили (заболтала бойцов), но на этом ее везенье чуть не оборвалось. Она сворачивала за угол материального склада, решила оглянуться. К пропускному пункту бежал, придерживая болтающийся планшет, штабной офицер с пылающей от негодования физиономией. Что-то проорал часовому, тыча пальцем вслед проехавшей машине, часовой смущенно оправдывался – видимо, ссылался на пропуск, предъявленный синьорой. Знаний, как затеряться на большой базе, набитой глупыми мужчинами, у синьоры хватало. Мари поддала газу, куда-то свернула, бросила машину среди складов и пошла пешком с независимым видом – словно так и надо.

События последующего часа вогнали ее в недоуменный ступор. База вымерла. Людей почти не было. У громоздкого «Си Кинга» возились несколько механиков в промасленных комбинезонах – косились с опаской в ее сторону. Странные флюиды витали в воздухе. Предчувствие назревающей сенсации не покидало Мари. И что-то грызло ее. Не совесть, нет, другое. Как бы даже страх… Но она решила идти до конца, зная, что наглость – второе счастье, а в отдельных случаях и первое. Ее поразила непривычная тишина, царящая на летном поле. Она не видела ни одного истребителя-бомбардировщика!.. Вернее, один увидела. Он стоял в распахнутых воротах ангара – без оснащения, без подвешенного вооружения. Двое серых техников отцепляли от него подвесную консоль, похожую на миниатюрную торпеду. В последний ее визит трехнедельной давности на аэродроме кипела жизнь: взлетали и садились самолеты, ползали заправщики и прочая вспомогательная техника, специалисты наземных служб сбивались с ног, обеспечивая полеты. А сейчас все это словно корова языком слизала – пустое поле, никакой активности. Если бы все самолеты улетели на задание, жизнь на взлетном поле не прекращалась бы – здесь царил бы муравейник! Куда пропали самолеты? Где большая дружная семья?

В офисе технического обеспечения, куда она заглянула, под рев кондиционера царила пышнотелая мадам в форме, при взгляде на которую сразу захотелось пожелать ей красоты. Она уставилась на пришелицу настороженно, почти со страхом. Когда узнала, что имеет дело с журналисткой, чуть не захлебнулась своим страхом. Разве девушка имеет право здесь находиться? Кто ее сюда впустил? На деликатный вопрос, что здесь происходит и куда пропала боевая техника, обладательница пышной груди слегка побагровела и заявила, что не уполномочена отвечать на вопросы, на базе все штатно, персонал выполняет поставленные задачи, и она, кстати, тоже. На вопрос, где можно найти заместителя начальника базы майора Лионелли, дама выплюнула ежа вместе со словом «нигде». Майора Лионелли на базе нет. «А если найду?» – подумала Мари. Внезапно обнаружилось «новое устройство» в окне – два сержанта с повязками на руках, подгоняемые тем самым штабным офицером с планшетом, вошли в здание. Мари оперативно распрощалась с дамой в багровых тонах, юркнула в заднюю дверь. Ей бы очень не хотелось, чтобы именно сейчас ее под белые руки выдворили с базы. Но Мари уже нервничала. Она свернула к общежитию вспомогательного персонала, обогнула станцию радарного слежения и облегченно вздохнула: кажется, ушла. Итак, она решила мыслить логически. Что могло произойти? Самолеты списали, отправили на переплавку – вместе с летчиками. Все улетели и дружно сдались ливийцам. Отправились на выполнение задания, и всех убили, и самолеты тоже. Последняя версия могла бы выглядеть правдоподобной, кабы не одно «но». Сложно сбить тридцать самолетов одновременно – а именно столько крылатых машин из разных стран было приписано к базе. За три с лишним месяца бомбежек ливийским ПВО не удалось сбить ни одного самолета. Допустим, научились стрелять и сбили. Но почему такая таинственность? Неприятно, трагедия, но это война, и летчики летали не на прогулку в Альпы. Профессия такая – воевать и изредка гибнуть. Давно бы сообщили и списали на ужасы войны и жестокость ливийцев – надо же, войска НАТО проводят гуманитарные бомбардировки, а те имеют наглость стрелять! Может быть, все дело в том… ЧЕМ СБИЛИ? Мари застыла, охваченная чувством, что истина где-то рядом. Почему не сообщается о судьбе летчиков? Явно не потому, что они мертвы. А по той причине, что о судьбе летчиков ничего не известно? Хваленая информационная и разведывательная поддержки европейских войск разбились лбом о стену?