Сергей Зверев - Небесный шторм

Началась погрузка. Молодые люди выносили из склада кули из плотной дерюги, сгружали в грузовик.

– Продразверстка, что ли? – озадачился Болтунов.

– Повстанцы экспроприируют продовольствие у коммерсантов и зажиточных соотечественников, – согласился Рауль. – У людей, которые, кстати, до недавнего времени их поддерживали. А старина Муса Салем Абдуни, похоже, в этом городе зажиточный торговец кукурузной и пшеничной мукой.

Трое молодчиков, сгрузив мешки в грузовик, потащились за новой порцией. Люди старшего поколения продолжали увлеченно болтать, стоя у кабины. Хватался за голову, сидя в пыли, добропорядочный торговец – его успокаивала супруга. Автоматчики повернулись лицом к городу и принялись озираться. Начальное представление о мерах безопасности они имели. Атака через пустырь не имела смысла – проблематично без оружия брать на испуг десяток крепких лбов с автоматами. Рауль перехватил задумчивые взгляды товарищей, показал большим пальцем на переулок за пустырем – от взора ливийцев его заслоняли бетонные плиты, обросшие плесенью и грязью. Спецназовцы по одному стали отползать, прижимаясь к земле, ныряли за удобное препятствие. А дальше без помех – узкая петляющая подворотня, ни одной собаки (съели всех собак?), двор за низкой оградой, кривая саманная стена. Задняя дверь на склад и в «апартаменты» благочестивого ливийца. Замок, отжатый Серегой при помощи обросшей цементом лопаты и подобия гвоздодера…

– Неплохо, – ревниво прошептал Грачевский. – А я умею гопников укладывать с двух ударов.

– А я – с одного, – глухо хохотнул Болтунов.

Узкий коридор, болтающаяся дверь, дальний конец складского помещения, изогнутого буквой «Г». Здесь царила темнота, пахло овчарней, доносились голоса – грузчики работали за углом. Высунув нос, Рауль обнаружил, что до приоткрытых створок метров двадцать, рядом с воротами – зарешеченное оконце. А мешки с мукой складированы рядом, «экспроприаторам» осталось перегрузить в машину всего пять штук. Он лихорадочно осматривался. Голоса на улице – сейчас погрузят и вернутся. Мятое тряпье в углу, есть, где разгуляться. И самое главное, людям с улицы вовсе не обязательно слышать, что творится в глубине помещения…

– За работу, летучий боевой отряд… – заторопился Рауль.

Когда уставшие молодчики вернулись на склад, их поджидало странное зрелище. На краю освещенной зоны сидели на коленях три невнятные личности, укутанные с ног до головы в несвежую материю. Личности не шевелились. Со стороны (да в полумраке) они напоминали закутанных в паранджу мусульманских женщин. Гюльчитай, покажи личико, все такое… Молодчики оторопели, и такое состояние было не самым подходящим, чтобы совершать логичные поступки – например, позвать товарищей. Или сбросить со спин автоматы. Не веря своим глазам, они подошли поближе, всмотрелись, переглянулись.

– Женщины? – простодушно вопросил один из них. – Какого шайтана, Мухтар?

– А я знаю, Азат? – резонно отозвался единомышленник. – Может, это бабы Мусы?

– Да одна у него баба… – задумчиво подал голос третий. – Хотя кто его знает… А мы сейчас посмотрим.

Картину «Белое солнце пустыни» молодые ливийцы, понятно, не смотрели. Поэтому удивились, обнаружив под сдернутым покрывалом не хорошенькое личико, а небритую и весьма довольную физиономию российского десантника. В глазах «смельчака» мелькнул испуг. Все произошло за считаные секунды. Взметнулись три фигуры, а трое других вразнобой попадали, издавая горловые сдавленные звуки.

– Не убивать, мужики, – опомнился Рауль. – Это не наша война…

– Спасибо, что предупредил, – ухмыльнулся Димка, ослабляя тяжесть завершающего удара. Но челюсть, тем не менее, хрустнула.

– Молокосос… – презрительно пробормотал Серега. – Учись успокаивать гопарей с одного удара.

Бесчувственные тела оттащили за угол в темную зону. Грачевский бормотал, что для этих «счастливчиков» война уже закончена и открываются совершенно новые перспективы.

– Атакуем, командир? – деловито осведомился Серега, вешая на плечо автомат.

– Садись в коленопреклоненную позу, – усмехнулся Рауль, кивая на отброшенное тряпье.

Он на цыпочках подбежал к зарешеченному окну. На улице царило недоуменное молчание. Люди «старшего поколения» прервали беседу и в нетерпении поглядывали на приоткрытые створы ворот. Перебросились парой раздраженных слов. «Перекур» молодые устроили? В то время, когда страна задыхается, когда солдаты ненавистного полковника топчут своими сапогами ростки молодой ливийской демократии?! Нужно преподать урок! Усердно хмурясь, трое крепких арабов двинулись к складу, а Рауль на цыпочках побежал обратно. История повторилась.

– А это что такое, Файруз? – недоуменно вопросил ливиец.

– А шайтан его ведает, Умар.

– Пошутить решили, идиоты… – догадался третий. – Мозги куриные, и шуточки у них такие же… Придется рассказать отцу Мухтара, какого оболтуса он вырастил… Эй, хватит тут уже придурков из себя строить, работать надо! – Он сдернул ближайшее покрывало.

Улыбочка Сереги немного потускнела, но сила в кулаке не перевелась. Удар в переносицу отправил ливийца в тяжелый нокдаун. Повалился другой, за ним третий. Без разбитых челюстей и вдавленных носов снова не обошлось.

– Ну, хорошо, Варан… – кряхтел Грачевский, оттаскивая своего «партнера» за угол. – Дважды шутка прокатила. Но извини, шутка, повторенная трижды…

Рауль опять на цыпочках помчался к оконцу, сделав товарищам выразительный знак. Вступать в активную фазу боевых действий по-прежнему не хотелось. Он не должен подставлять под пули своих людей. Случай не крайний. Оставшиеся за бортом начали нешуточно волноваться. Насторожились автоматчики, переглянулись, стали осторожно приближаться, передернув затворы. Стали выкрикивать имена своих товарищей. Спрыгнул с брони «танкист» в пиратской косынке, выхватил из кобуры впечатляющую «беретту». Из люка выбрался еще один, помешкал, но тоже спрыгнул. Все четверо медленно приближались к воротам. Богатством ума они не отличались. Решительностью – тоже. Дать спецназовцам целых две минуты на подготовку! Это уже излишество… Четверо вторглись в помещение и возмущенно загалдели: у дальней стены валялись в живописных позах их товарищи из числа старшего поколения (судя по одежде). Двое – лицом вниз, у третьего подвернутая рука закрывала половину физиономии. Рядом валялись автоматы. Ливийцы подбежали, озираясь, тыча стволами в темные углы. И упустили момент, когда ожили «мертвецы», набросились на них с кулаками! Даже вскрикнуть «продотрядовцы» не успели! Их добивали, дабы не очнулись в ближайшие часы. Потом Грачевский жаловался, что кожа на костяшках такая тонкая, нежная, ободрана в кровь, с такой кожей ему бы лучше в метросексуалы, а не в спецназ…