Сергей Зверев - Небесный шторм

– Мари, это ты? – Выпутывался из-под гнета придавившей его девушки ошалевший пилот.

– Это я… – рычала Мари. – А ты кретин, Бурнье! Святые угодники, какой же ты кретин! И как Жаклин умудрилась за такого кретина выйти замуж?

– Ну, простите… – отбивался Шарль. – Подвел вас, не хотел… А кто меня предупредил? Мозги окончательно сплющились, жить не хочется, третью неделю сидим в духоте, единственная радость – переехали на новое место… Все уже перегрызлись, осточертели друг дружке на сто рядов, голова уже ни в какую не соображает… Мари, да слезь ты с меня!

– Эй, никакого там секса, – рассмеялся вертящий баранку Рауль. – Друзья мои, вы не могли бы общаться по-русски или, в крайнем случае, по-английски? Простите мой французский – он просто никакой.

– Шарль, ты понимаешь по-русски? – перешла на королевский Мари.

– А мне зачем? – удивился пилот.

– Так у тебя же в пращурах были русские…

– Черт возьми, Мари! – вскричал пилот. – В твоих пращурах были пещерные люди с каменными топорами, но ты же не учишь их язык мычания, мимики и жестов!

Рауль засмеялся и, перегнувшись, протянул назад руку. Обменялись с летчиком рукопожатиями, представились. Пилот – бродяга.

– Послушайте, – дошло до летчика, – так я уже не в плену?

– Это хорошая новость, – согласилась Мари. – А сейчас плохая, Шарль: по милости некоторых кретинов нас через минуту сотрут в порошок, поскольку сюда слетится вся ливийская армия!

Она не сильно преувеличила. У выезда на дорогу их уже ждали. Грузовая махина загородила проезд, солдаты сыпались на землю, рассредоточивались. Рауль, чертыхнувшись, завертел баранку, впихнулся в какое-то узкое боковое ответвление. Назвать этот просвет между домами улицей было невозможно – протискивались, в буквальном смысле обдирая бока.

– Держите, – Рауль открыл бардачок, загремело железо. Он начал перебрасывать на заднее сиденье трофейные пистолеты. – «Беретта-92», снова «беретта», ого – советский «ТТ»… Мари, ты лучше не выделывайся, пусть работают специалисты. Шарль, сможешь стрелять? Или ты только бомбами?

– Смогу, смогу, не волнуйтесь. – Шарль передернул затвор.

Им вслед гремели выстрелы, но «шкуродер» уже закончился, они свернули в гулкую подворотню и вскоре выворачивали на широкую улицу. Город спал, горящих окон практически не было. Но их преследовали – ливийцы хорошо знали свои дороги! По всей ширине трассы неслись две машины с включенным дальним светом!

– Держитесь! – гаркнул Рауль, отправил машину вправо и до упора утопил газ. Двигатель взревел, затрясся стальной корпус, машина помчалась, словно пришпоренная кобыла. Дорога, на счастье, была свободна. Но у преследователей тоже были неплохие двигатели. Дистанция сокращалась, трещали выстрелы – стреляли с подножки джипа! Шарль раскрыл дверцу.

– Мари, держи меня!

Она, ахнув, вцепилась ему в комбинезон. Он высунулся из машины, стал стрелять с обеих рук. Сомнительно, что из такой позиции он мог в кого-то попасть. Он, собственно, и не попал. Пули высекали искры из асфальта. «Красиво», – как-то отстраненно подумала Мари. Но джип, ушедший вперед, вдруг вильнул, сместился в сторону, и, чтобы не покатиться кубарем, водитель был вынужден сбросить скорость. Из другого продолжали стрелять; Шарль вдруг ахнул, выронил пистолет, и Мария, холодея от страха, втащила его внутрь.

– Ты что?

– А я тут при чем? – проворчал он, держась за ухо. – Обожгло что-то… Да нет, все в порядке, – он потер пальцы – липкого не было. – Рядом прошла…

– Больше не высовывайся, – посоветовал Рауль. – Попробуем оторваться. И пригнитесь, чтобы головешки не торчали.

До выезда из города остался пустяк. Мелькали дома, фонарные столбы. Улица превращалась в бульвар: появилась разделительная полоса – ограниченное бордюрами пространство, где росла трава и через равные промежутки – деревья, похожие на пирамидальные тополя. Двигатель захлебывался, тарахтел со старческой немощью – почтенный возраст машины давал о себе знать. Погоня приближалась – быстроходный внедорожник стремительно сокращал расстояние. На дистанции в сто метров летел второй.

– Догонят, – обреченно вымолвила Мари.

– Будем импровизировать, – вздохнул Рауль. – Держитесь крепче, сейчас немного потрясет.

И вдруг он вывернул руль влево! Джип по касательной пролетел бордюр, машину тряхнуло. Взвизгнула Мари – дерево на разделительной полосе неслось в глаза! Разбилось боковое зеркало – Рауль с ювелирной точностью направил машину между деревьями, и столкновения не произошло! Под отчаянный женский вопль и какие-то странные звуки, издаваемые натовским пилотом, джип промчался между двумя деревьями, спрыгнул с бордюра (Мари при этом чуть не осталась без языка) и в следующее мгновение уже катил по встречной полосе, которая, слава богу, в три часа ночи была пустынная! Преследователь, уже почти догнавший добычу, не смог смириться с поражением, решил «собезьянничать». Взлетел на бордюр, но сила инерции тащила его вперед, вопили сидящие в салоне… Удар о дерево был мощным, гора ломающегося железа буквально обняла его! Вторая машина снова завиляла, но удержалась в пределах своих полос, а вот стрелок не удержался на подножке, покатился, истошно вереща… А Рауль уже сворачивал на боковую улочку, которая оказалась значительно шире, чем подсказывало воображение… Потом смеялись – они проехали мимо давешнего супермаркета, в котором «подобрали» Фархада Ибрагима. Ночь еще только начиналась – впереди были четыре часа спасительной темноты. Памятуя, что окраины города забиты военными, а поимка чревата тоскливым пожизненным заключением в ливийской тюрьме, Рауль крался на своем джипе темными закоулками, лишь изредка отмечаясь на широких дорогах – чтобы перепрыгнуть или домчаться до ближайшего поворота. На западном выезде из Сегира стоял блокпост – благо Рауль успел заблаговременно выключить фары. Он съехал с дороги, и начались мучительные переползания через рытвины и кочки. Он остановился посреди пустыни, заглушил мотор, откинул голову на подголовник и прошептал на языке родных осин загадочную фразу: «Песец какой-то…»

– Первый уровень прошли… – не очень уверенно сообщила Мари. – Рауль, ты сущий Рембо на колесах… эти парни в машине… мне их искренне жалко…

– Да, впечатлило, – признался Шарль. – После трех недель неподвижности это было неплохое бодрящее упражнение. Все хорошо, вот только не могу избавиться от ощущения, что под нашим сиденьем кто-то есть. Там что-то возится и бьется. Поначалу я думал, что мне это кажется…

– Ах, да, – вспомнила Мари.

– Просьба всем незамедлительно покинуть машину, – вздохнул Рауль, тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и спрыгнул на землю. Отсоединив зажимы, он поднял сиденье, и публике предстало скрюченное тело гениального изобретателя сверхоружия. Глаза Али безумно вращались, с головы ручьями стекал пот. Он тяжело дышал и, кажется, пребывал в серьезной прострации. Он плохо понимал, что происходит, где он, кто все эти люди. Ему помогли выбраться, распрямить затекшие конечности. Он сидел на коленях, разминал шею, тер виски.