Сергей Зверев - Взрывной коктейль

Переводчик обошел по широкой дуге, стремясь поскорее преодолеть указанные деревья и оказаться в безопасности среди своих, местных. Перед тем как припустить бегом, все же попрощался:

– До свидания… отмороженные русские. Счастливо вам добраться.

– Бывай, студент.

– Да, бывай. Больше не попадайся, а то точно на куртку пойдешь.

Рома-Рауль ломанулся через заросли, не оглядываясь.

Десантники немного понаблюдали за мелькающей среди листвы черной кучерявой головой. Потом начали будить ученых. Оставалось пройти совсем немного, к вечеру уже должны перейти границу и выйти в указанный квадрат. Конечно, границу лучше переходить ночью, так безопаснее, но все трое не раз совершали подобные переходы, и опыта в таких делах было предостаточно: соль на следы от четвероногих друзей человека, табак, выпотрошенный из сигарет, аккуратное осматривание травы в поисках тревожной проволоки, прочие премудрости.

Ученые терли заспанные глаза, но не возмущались, понимали, что надо идти.

– Эх, зря Рому отпустили. Поди их разбери с ихним звериным диалектом…

Свешников присел, опасаясь быть замеченным. Потом аккуратно раздвинул ветки кустарника, вновь вгляделся в десяток чернокожих военных, три вертолета и открытую поляну размером с добрый стадион. Неуверенно пожал плечами:

– Наверняка английский знать должны.

Лавров вытащил бинокль, пытаясь рассмотреть шевроны военных. Если ангольские, то не следовало выходить к ним – запросто стрелять начнут. Если же республики Конго, то это и есть присланная по просьбе Москвы эвакуационная команда.

Позади затихли пятеро ученых, запыхавшихся и потных. Кое-кто уже начал подремывать, воспользовавшись представившейся возможностью поспать. Чуть дальше находилась Андронова, следившая через оптический прицел за тылами и возможной погоней… Граница была пройдена довольно безопасно и тихо, не встретился даже ни один патруль. Либо сельву никто не проверял толком, либо собрались в кучку и вот-вот покажутся, пытаясь затащить обратно на свою территорию.

Рассматривание в бинокль вскоре принесло результат. Шевроны оказались не ангольские. Лавров опустил бинокль:

– Вроде эвакуационная команда. Да и квадрат именно этот.

Свешников привстал и указал рукой:

– Смотри, один, кажись, в кусты отойти хочет! Может, взять его втихаря?

Батяня отрицательно качнул головой:

– Что о нас подумают, Антон?

– Да пусть хоть что думают, сильно же бить не будем.

– Нет. Надо культурнее.

Капитан снова сел. Предположил:

– Что, просто выйти и лапы кверху задрать? А если стрельбу откроют?

Батяня еще раз глянул через бинокль. Убрал его. Потом, накрутив ремень автомата на руку, сообщил:

– В общем так, я сейчас отползу метров на двести правее, а потом выйду на поляну. Если начнут стрелять – залягу, отвлеку их на себя и начну уводить в другую сторону. Ты, Антон, отведешь ученых обратно через границу, на то же место, где отпустили переводчика. Чуть позже я к вам подойду и начнем искать другой путь. Если же все пройдет гладко, то… то не стоит и кумекать.

– Лады. – Свешников кивнул, полез распихивать ученых и сгонять с них дремоту.

Батяня, преодолев необходимое расстояние, мысленно перекрестился. Встал, перехватил автомат поудобнее и вышел на поляну. Он зорко смотрел на военных у вертолетов, готовый в случае чего скрыться в сельве и открыть ответный огонь. Двигался нарочито шумно, насвистывал и старался идти медленнее. Обычные меры предосторожности.

Военные его заметили. Коротко переговорили меж собой. Оружие не наставляли, что являлось хорошим признаком. Потом один из них зашагал навстречу. Приблизившись, спросил:

– Майор Лавров?

Батяня, улыбнувшись, кивнул. Этих действительно отправили по просьбе Москвы, звания и фамилии не подслушать в перехваченных спутниковых переговорах. Все сходится, ученых можно выводить.

– Да, это я.

– Капитан Майро, – козырнул офицер. – Нас послали за вами и пятерыми учеными.

Военный развернулся к своим, отрывисто прокричал на родном языке приказ. Те засуетились, повыхватывали из вертолетов носилки, сумку с медикаментами. Подбежали, выглядывая, кому оказывать помощь. Но Батяня указал совсем в другую сторону, откуда уже выползали пятеро измотанных россиян, подталкиваемые Свешниковым в спину. Последней вышла Андронова, все еще не спускающая глаз со стороны границы с Анголой.

Ученых мигом упаковали на носилки, даже и не слушая их вялых протестов, сделали несколько уколов, сунули в вертолеты, уже раскручивающие винты, и погрузились сами. Десантники сели вместе: уже не следует опасаться за судьбу освобожденных, можно и передохнуть морально от постоянной заботы о гражданских. Винтокрылые машины поднялись в небо, оставляя внизу уже порядком поднадоевшую за две недели сельву.

Лавров поставил автомат на предохранитель, откинулся на спинку сиденья. Рядом сидел Свешников, угрюмо смотрел на проплывающие внизу пальмы и прочую растительность. У самого выхода сидела Андронова, задумчиво покусывала нижнюю губу, взгляд ее был устремлен туда же – вниз, на в очередной раз покинутые зеленые заросли. Светлые волосы старшего лейтенанта развевались под напором ветра. Винтовка так и осталась на боевом взводе…

Москва встретила ученых обильным дождем и прохладным порывистым ветром. Хмурое небо, запахи поздней весны, блеклая мокрая зелень деревьев. После зноя джунглей такой контраст мгновенно вызвал озноб по всему телу, и все пятеро, кутаясь в армейские куртки, спустились с трапа военного транспортника и бегом отправились под навес. Предстояло еще пережить беседу с полицией, получить временные удостоверения личности и уже потом отправиться домой. Теплая одежда и документы остались где-то в сельве, скорее всего сгорели вместе с виллой Барона, так как все вещи из лагеря наемники перевезли именно туда. То, что оставалось из одежды во время плена, давненько поистрепалось в джунглях, когда шли к границе, так что теперь все пятеро были одеты в армейское обмундирование и походили друг на друга.

Несколько минут пребывания под навесом вообще довели до зубовного перестука. Наконец судьба сжалилась и так конкретно поизгалялась, послала какого-то хмурого полицейского в чине полковника.

Он выплыл из пелены дождя, оглядел всех пятерых и сообщил:

– Сейчас заходим в кабинет по одному. Отвечаем на вопросы, и можете быть свободны.

Профессор Никонов демонстративно огляделся:

– Кабинет?

Полковник даже не глянул в его сторону. Поманил всех:

– Следуйте за мной.

– Назовитесь, пожалуйста.

– Малышева Анна Ивановна.

Полковник только на первый взгляд был таким хмурым. Предложил чайку с вареньем, включил обогреватель на всю катушку, теперь же сидел и задавал вопросы, делая отметки в какой-то ведомости, не то бланке. Малышева понемногу отогрелась, отвечала на вопросы, но мыслями все еще находилась «там», до конца не веря, что удалось вернуться живой. Перед глазами все еще стояли злобные рожи похитителей, вспоминалась незаконченная работа над своим проектом, грязная и вонючая камера, застоявшийся воздух подвала, отчаяние и слезы. Потом какими-то обрывками начал вспоминаться, словно дурной сон, переход. Ну и наконец осталась только мысль о том, как побыстрее добраться домой, залезть в горячую ванну и никуда не выходить из квартиры целый месяц. А то и два.