Екатерина Неволина - Цирк кошмаров

– Вы просто фашист! – не выдержала Алиса.

– О, среди них были интересные ученые, – с готовностью кивнул Ланской. – Доктор Йозеф Менгеле, например, прозванный любящими громкие слова журналистами и политиканами Доктором Смерть… С интересом изучал его опыты. Как и опыты доктора Зигмунда Рашера. Он помещал людей в барокамеру, моделирующую условия нахождения на высоте до двадцати километров над землей. Счастливчики погибали сразу, выжившим доктор лично вскрывал черепную коробку и изучал их мозг. Двести подопытных – все во благо науки.

Девушка непроизвольно вздрогнула. Ей хотелось спросить, зачем профессор запугивает ее, но она боялась сказать даже слово, чтобы голос не выдал страха. Легко быть храброй, глядя, скажем, приключенческий фильм. Сидя в зале, запивая колой попкорн, думать, что на месте персонажа непременно совершил бы что-то героическое. Увы, в реальности все совершенно не так. Иногда даже произнести одно-единственное слово – это уже подвиг!

– Производит впечатление, не правда ли? – рыбьи глаза продолжали с вялым интересом изучать ее лицо. – У этих заслуженных докторов были прекрасные базы в виде концлагерей Дахау и Аушвиц [11], они могли позволить себе пользоваться тысячными ресурсами, а для меня каждый новый пациент подарок.

– Чего вы от меня хотите? – с трудом выдавила из себя Алиса.

Доктор снова потер руки.

– Сотрудничество, – произнес он, – это отлично. Сотрудничество сближает людей. Возможно, мы можем решить все, как говорится, полюбовно. Чем меньше насилия – тем лучше для психики, ты меня понимаешь? Кстати, у тебя покраснели глаза, и ты постоянно их трешь. Как понимаю, дело в линзах? Сними-ка их!

Алиса заколебалась. Сейчас профессор увидит ее зрачки и окончательно утвердится в своих подозрениях. Но тогда он ни за что не заподозрит Квазимодо. Малыш останется в стороне, как и Олег, а значит…

Девушка осторожно вынула тонкие пленочки, которые и вправду доставляли ей массу неудобств.

Ланской, придвинувшийся так близко, что Алиса с отвращением почувствовала на лице его дыхание, вгляделся в ее глаза и с восхищением присвистнул.

– Кошачий зрачок! Всё еще интереснее, чем я думал. Ты уникальный экземпляр, и я готов работать с тобой аккуратно и бережно. Если мы договоримся, с моей помощью получишь некоторые новые возможности. Меня очень интересует так называемый мир снов. Он же знаком тебе не понаслышке?

Алиса закусила губу. Было понятно, что профессор кое-что знает об этом, если отслеживает мозговые волны и может контролировать отца Олега, но сколь многое ему известно и как сделать так, чтобы не допустить это чудовище в распахнутый мир подсознания миллиардов не подозревающих беды людей?! На спящих можно воздействовать, им можно внушать что угодно. Нет, этого никак нельзя допустить. К тому же полагаться на милосердие профессора Ланского – откровенная глупость. Недаром его идеалы – фашистские «врачи», если можно назвать этих изощренных убийц таким возвышенным словом.

– Вы правы. Я недавно начала ходить по этому миру, – проговорила она, с осторожностью подбирая каждое слово, – и еще мало о нем знаю…

– Но ты встречала кого-то, кто может ходить там так же, как ты?

Профессор склонился к ней, и Алису едва не передернуло от отвращения. От него пахло крахмалом и какими-то медикаментами, он был таким белым, чистым, шершаво-правильным, как чистый альбомный лист.

– Встречала…

Девушка панически перебирала в уме, о чем же может знать Ланской. Знает об отце Олега, это точно, может догадываться про Квазимодо… А вот синеглазый… Что, если синеглазый парень из снов – это тоже агент профессора? Нет, нельзя даже думать об этом! И про Квазимодо лучше бы пока не говорить – пусть это будет их козырной картой в рукаве…

– Я нашла лабораторию, проследив за отцом Олега, – Алиса старалась говорить уверенно и в то же время медленно, взвешивая каждое слово. – А потом наткнулась на сына Моник – Квазимодо…

– Квазимодо? – перебил ее профессор удивленно.

– Я назвала так малыша, – пояснила Алиса.

Профессор кивнул и задумчиво потер переносицу.

– Я часто навещала его во снах, узнала кое-что о клинике, а потом встретила Моник – та как раз искала своего сына.

– Своего сына, говоришь?..

– Да, вы же сделали с ней эту ужасную операцию…

– Эта ужасная операция спасла ей жизнь… на некоторое время, – сухо добавил Ланской. – Ну продолжай же. Ты хотела рассказать о своих друзьях. Например, Олег Волков. Он тоже обладает способностями? – спросил профессор.

Нельзя, чтобы Ланской заинтересовался Олегом. Алексей Михайлович сказал, что это опасно. Значит, нужно переключить внимание профессора на что-то другое – то, на что тот непременно клюнет. И Алиса знала, о чем говорить. Она и без того заинтересовала Ланского, пусть же он сосредоточится на ней одной, а у друзей появится шанс сбежать.

– Нет, Олег не обладает даром ходить по снам, – поспешно сказала девушка. – Он неплохой компьютерщик, но не более того. Все, что связано с миром снов, лежало на мне. Однажды, когда я была во сне Квазимодо, его пытались убить, введя ему смертельную жидкость. Я очень испугалась и хотела это предотвратить так сильно, что все случилось само собой: сиделка выплеснула жидкость в рукомойник. И тогда я поняла, что на нее можно повлиять, заставив выпустить малыша и маму Олега.

– Интересно, весьма интересно! – Ланской разглядывал ее, словно энтомолог, углядевший необычайно редкий и весьма ценный экземпляр насекомого, которого как раз не хватало в коллекции. – Ты молодец, девочка, что сказала мне правду, тебе можно доверять!

Девушка едва удержалась от того, чтобы с гадливой гримасой не смахнуть его взгляд с лица, как смахивают назойливую муху. Она даже пошевелила пальцами, но заставила себя оставаться неподвижной.

Профессор опять со скрипом потер сухие руки и напомнил Алисе богомола – она видела такого на юге, куда они как-то ездили отдыхать с мамой. Богомол был похож на кузнечика, только гораздо крупнее, со сложенными на груди длинными лапами. Он так же, как Ланской, быстро-быстро тер их друг о друга.

Профессор перехватил ее полный непреодолимого отвращения взгляд и растянул сухие губы в подобии улыбки.

– Ну что же, девочка, – он поднялся с кровати, – освобождаю тебя от своего присутствия. Но еще вернусь. Обдумай пока свои перспективы, и, надеюсь, ты придешь к логичному выводу о неизбежном сотрудничестве.

Он вышел, сопровождаемый санитаром, в течение всей беседы неподвижно и безмолвно простоявшим у стены.

Алиса чувствовала странное возбуждение. Она вскочила и принялась ходить по комнате. Пустые беленые стены сводили с ума, слепили глаза, давили на лоб. Избавиться от этих ощущений не получалось. Панова попробовала погрузиться в медитацию, чтобы проведать Олега и Квазимодо, но не смогла. Мысли все время цеплялись за что-то – то за трещинку на стене, то за крохотного паучка, деловито снующего по паутинке, и снова обращались к угнетающе белым стенам.