Илья Рясной - Большая стрелка

— Садись, — Влад открыл багажник.

— Вы чего? — испуганно округлил глаза Муха.

— Мы можем тебя и здесь оставить, — сказал Гурьянов вытаскивая пистолет.

Муха прытко юркнул в багажник, устроился там поудобнее. Вентиляция там дрянная, но не задохнешься.

Довезли до точки без происшествий. Провели в тот самый подвал.

— А теперь будем звонить Киборгу, — проинформировал Влад.

— Братва, если вы хотите что-то добиться таким нахрапом от Киборга, то не на того нарвались. Он, конечно, меня уважает. Но не настолько, чтобы мной могли торговаться.

— Тогда мы ошиблись, — кивнул Влад. — И след тебя мил человек, в расход.

Муха побледнел, поняв, что наговорил что-то не то.

— Звони, — протянул полковник трубку телефона.

— И что сказать?

— Скажи, что ты в гостях у Художника. И есть о чем поговорить. Потом дашь мне трубку.

— Да, — Муха нащелкал быстро номер. — Киборг, здорово… Дела как сажа бела. Тут на меня наехали… Быки Художника. Я у них.

Ответная витиеватая матерная тирада растянулась на минуту.

— Они с тобой говорить будут, — Муха передал трубку Гурьянову.

— Ну, здорово, Киборг, — произнес он. — Тяжко тебе без банкира будет…

Буря не утихала. Когда Художника вызвали к следаку, ведущемy дело по убийствам на ликерке, он понял, что больше в городе ловить нечего.

Куда податься бандиту? Где для него то Эльдорадо, в кото-пом на деревьях растут зеленые баксы? Есть такое место, называется оно Москва. Там всем братанам есть место. По самым скромным подсчетам, только в окультуренных бригадах их там тысяч двадцать. Так что еще десяток правильных пацанов только украсят город.

Ситуация была аховая. Общак почти опустел. Счета подконтрольных фирм арестовала прокуратура. Все то, что нарабатывали годами, вмиг сметено могучим ураганом. На свободе оставались остатки руднянской команды, да и те норовили перебежать в другие бригады.

Но кое-что оставалось. Оставался надежный, как американский страховой полис, Армен. Оставался крутой, как сто быков, Шайтан. Было еще человек десять, с которыми можно своротить горы. И были кое-какие связи еще по водочной благодатной эпохе.

Итак, в Москву. Город, где еще не так давно имел вес Гарик Краснодарский и где ахтумских могли встретить далеко не с распростертыми объятиями. Впрочем, бывшие сподвижники Гарика о Рудне чуток позабыли. У них продолжалась полоса неприятностей. Их нового пахана арестовали в Голландии за какую-то аферу с промышленными алмазами. ФСБ вцепилась в них мертвой хваткой, и они сидели ниже травы, многие в ожидании арестов. Художнику было даже немного жаль этих ребят. Ведь когда у тебя восьмикомнатная квартира, коттедж в ближнем Подмосковье, джип и счет в банке, это очень трудно — ждать ареста. И не скроешься, потому что с этим городом ты повязан тысячами нитей. Другое дело приезжать вольным разбойником завоевывать город.

Художник прошелся по старым связям, ища работу для своей бригады. И нашел ее.

Первый заказ — обычный. В инвестиционной компании ожидался разбор между компаньонами. Такое всегда бывает, когда делятся очень большие деньги. Компания распалась на фракции. И пошло соревнование — кто кого быстрее угробит.

Руднянские взялись за дело. Его нужно было провести быстро, чисто, чтобы начать завоевывать в столице репутацию серьезных специалистов.

Когда та самая конкурирующая фракция — четыре человека — на пятисотых «мерсах» и «Линкольнах» съехались в загородный дом на обсуждение своих коварных планов, Шайтан просто нажал на кнопку, и обломки дома всех похоронили под собой. Заказ был выполнен в срок.

Заказчики остались довольны. По их рекомендации руд-нянская команда приняла участие в делах нефтяной компании — там был долгий разбор с конкурентами. Пришлось убрать руководителя службы безопасности конкурентов и еще двоих. За каждый добытый скальп им отстегивали от двадцати i до пятидесяти тысяч зелени. Дело оказалось прибыльным.

Полтора года в Москве пролетели как один день в ежедневной борьбе за существование. Но работать в столице, где все давно распределено, нелегко. И везде, куда ни ткнешься, маячит тень власти. Любой московский крупный бандит обязательно имеет выход на политиков — или на Кремль, или на московские власти. Художник в своем провинциальном неразумении далеко не сразу вник в хитросплетения столичных отношений.

Постепенно Художник наладил отношения с авторитетами, чье слово в Москве имело вес. Кажется, Гарика Краснодарского ему простили, по Москве поползли слухи, что покойный вор в законе сдавал людей РУБОПу.

Потом пошли потери. Двое орлов полетели охотиться на жертву. Дело простое — тот деятель из окружной префектуры передвигался по городу без охраны. Делов-то — просто прострелить башку и уехать. Прострелить — прострелили, однако пришлось убирать случайного свидетеля. Руднянский киллер сбросил ствол, сел в поджидавший краденый «жигуль», по дороге к ним и прилипла гаищевская машина. Когда киллеры пошли на таран, гаишники их расстреляли из автомата. «Жигуль» врезался в бордюр, в нем было два трупа.

— Хлопотно это, людей убивать по заказу, — посетовал Художник, когда с Шайтаном коротал вечерок за жбаном пива в квартире. Работал телевизор — передавали «Вести». — Рано или поздно мы налетим на заказчика, который сочтет надежным уничтожить исполнителей.

— Ну это вряд ли получится, — возразил Шайтан.

— Вo — вдруг Художник прищелкнул пальцами и показал на телеэкран. — Смотри, что за морда!

Сопредседатель фонда помощи бездомным детям твердил о проблемах детской беспризорности. О необходимости быть добрее в наше нелегкое время. О дефиците человечности. И перечислял конкретные дела фонда — сколько детей они спасли от голодной смерти.

— Ух ты, Политик! — воскликнул Художник.

— Он.

— Интересно, он по-прежнему под торгуевцами?

— Те его не упустят.

— Да, — кивнул Художник.

И забыл о Политике на четыре месяца. Но однажды прямо у Петровки, 38 торгуевский главарь Зеленый назначил стрелку чеченцам, надеясь, что около здания ГУВД на него никто не покусится. А его цинично застрелили чуть ли не под окнами у начальника московской милиции. Так начался крупный разбор, а крупные разборы, как практика показывает, не доводят до добра никого. Ствол на ствол. Отчаяние на отчаяние. Ненависть на ненависть. И в конце — одни пепелища.

Схема обычная. В ответ торгуевские расстреляли троих чеченских боевиков. Те в долгу не остались. Тут включился РУБОП и розыск. Прошли широкой волной аресты.

— Все, торгуевская команда перестала существовать, — подвел итог на совете стаи Художник. — Остались быки. Но у них нет ни мозгов, ни связей — ничего. Всех, кто хоть что-то представлял из себя, выбили.