Гарольд Роббинс - Босс

Кимберли отмеряла круг за кругом, пока ее тело не заблестело от пота. Воздух с шумом вырывался из ее груди.

Она бросила курить. Но сколько Кимберли ни мылась, запах табака не отлеплялся от ее тела, а у Доджа был обостренный нюх. Если он улавливал запах табачного дыма в ее дыхании, тут же брался за хлыст, причем не сдерживал силы удара.

Кимберли похудела на семнадцать фунтов и заверила Доджа, что это не предел. Чтобы не набирать вес, она ограничивала себя в еде и в спиртном. Много ходила пешком, увлеклась верховой ездой. Додж принес на третий этаж весы, и каждый раз, раздевшись, Кимберли взвешивалась, зная, что он высечет ее, если она набрала лишний фунт. Они также поставили на третьем этаже большое зеркало, чтобы Кимберли могла видеть, как меняется к лучшему ее фигура. И действительно, Кимберли становилась стройной, как молоденькая девушка.

— Достаточно. — Додж разомкнул наручники и положил их на кресло. — Возьми полотенце и вытрись.

Когда пришла весна и согрела Англию, на Лондон начали падать самолеты-снаряды. Это было страшное оружие. Пилоты немецких бомбардировщиков получали приказ бомбить тот или иной объект. Перед самолетами-снарядами такая задача не ставилась. Они просто падали на Лондон. И летели быстрее любого боевого самолета. Англичане, правда, научились сбивать их с курса и направлять на окрестные поля. Многие уничтожались огнем зениток, но хватало и тех, что достигали цели.

Как-то ночью, когда Джек и Сесили лежали в постели, один из таких снарядов взорвался так близко от их отеля, что в спальне зазвенели стекла. Сесили задрожала всем телом и прижалась к Джеку.

Поначалу он подумал, что она прижимается к нему из страха, но потом Сесили зашептала, и Джек понял, что причина в другом.

— Наше время истекает, Джек. Война скоро закончится, и ты уедешь домой.

Он уже думал об этом. Прикидывал, а не слетать ли ему в Бостон и не развестись ли с Кимберли, чтобы потом жениться на Сесили.

Но Джек знал, что из этого ничего не выйдет. Во-первых, встал бы вопрос о детях. И право опеки наверняка получила бы Кимберли. Кроме того, он не мог не отдавать себе отчета в том, что Сесили — простенькая толстушка. Она родила бы ему детей (в этом он не сомневался, ей только тридцать четыре года), окружила бы его любовью и заботой. Но она никак не встраивалась в те планы, которые он намеревался реализовать после войны. Более того, она стала бы помехой в реализации этих планов.

Иногда, когда Сесили засыпала, Джек думал о тех ночах, что он проводил с Кимберли. В последние месяцы перед отъездом в Лондон она сильно разнообразила их сексуальную жизнь. Он не мог не сравнивать ее с тем существом, что сейчас тихонько посапывало рядом. Он говорил Конни, что может одновременно любить нескольких женщин. Да, он, безусловно, любил Сесили. Но любил и Кимберли.

Она доставила ему много неприятных минут, часто позорила его перед людьми, но он не переставал ее любить.

«Эта проклятая война смешала все карты», — мрачно думал Джек. Но рано или поздно она закончится, и тогда ему придется вернуться домой.

Май 1944 года

На последнем этапе подготовки операции «Оверлорд» генерал Эйзенхауэр перевел свою штаб-квартиру в Саутуик-Хауз, на шестьдесят миль к юго-западу от Лондона. Там он работал по восемнадцать часов в день, но если находил время, чтобы расслабиться, с удовольствием играл в бридж с достойными партнерами. Джека Лира четыре раза вызывали в Саутуик-Хауз, но в эти дни генерал не смог выкроить даже нескольких минут для бриджа.

Однако именно в Саутуик-Хауз Джек встретился с Энн, графиней Уэлдонской, вдовой английского офицера, которого знал и уважал генерал Эйзенхауэр. В бридж Энн играла очень агрессивно, и, как и Джека, ее иногда приглашали за стол генерала.

Джека она покорила с первого взгляда.

Даже в мешковатой униформе Вспомогательной территориальной службы (это подразделение вооруженных сил комплектовалось исключительно женщинами), она оставалась стопроцентной аристократкой. Благородство, порода чувствовались в каждом ее движении, каждом слове, не оставляя сомнений в том, что это личность незаурядная.

Высокая, стройная блондинка с высокими скулами и чуть заостренным подбородком, Энн практически не пользовалась косметикой и прическу носила самую простую, требующую минимального ухода.

Конечно же, в день встречи она и Джек играли в бридж. Игра шла постоянно, чтобы генерал Эйзенхауэр, если у него появлялись свободные полчаса, мог с ходу включиться в нее, заменив одного из партнеров. По мере приближения дня высадки в Нормандии поиграть ему удавалось все реже. Теперь он просто стоял за спинами игроков, курил и наблюдал, как мужчина или женщина распоряжаются имеющимися у него или у нее на руках картами. Гостям генерала очень нравились эти вечера. Они пили виски, закусывали, а играли для удовольствия, не на деньги.

Вот и в тот раз генерал Эйзенхауэр в полночь вышел на одну минуту, чтобы сказать, что, к его глубокому сожалению, он не сможет принять участие в игре. Кэй Саммерсби спросил, все ли смогут добраться до Лондона. Когда графиня ответила, что у нее нет машины, Саммерсби предложил ей поехать с генералом Лиром.

На обратном пути, хотя за рулем сидела Сесили, Джек не мог оторвать взгляда от Энн, графини Уэлдонской. Из разговора он кое-что узнал о ее жизни, но не так много, как ему хотелось бы. Джеку никто не сказал, что Энн — вдова, поэтому он предположил, что ее муж служит в армии. Когда Джек провожал Энн к двери ее квартиры на Йорк-Террас, очень престижном районе, он понял, что это не только аристократка, но и хорошо обеспеченная женщина.

Джек не мог ее забыть. Две недели спустя, случайно встретившись с капитаном Харви, тем самым морским офицером, что помогал ему вызволять Фредерика, в разговоре Джек упомянул про графиню. Капитан ее знал. Вдова, пояснил он. Ее муж, граф Уэлдонский, пал в бою шесть месяцев тому назад.

Джек поручил своему снабженцу, капитану Дуренбергеру, выяснить все, что возможно, об Энн, графине Уэлдонской. Как всегда, Дуренбергер не подвел. Его отчет оказался куда более подробным, чем рассчитывал Джек.

Бригадный генерал сэр Бэзил Флеминг, девятый граф Уэлдонский, погиб в Италии в январе 1944 года. Ему было тридцать девять лет. Его вдове, Саре Энн Элен, графине Уэлдонской, только исполнился тридцать один год. Она предпочитала, чтобы ее звали Энн.

Хотя у отца Энн титула не было, он вел свой род от одного из младших сыновей первого герцога де ла Уэрр. Энн приходилась дальней родственницей Сэквилл-Уэстам, поэтому по голубизне крови ее род, пожалуй, превосходил род сэра Бэзила. Помимо того, ее отличала утонченная красота, и за ней ухаживали никак не меньше дюжины очень известных холостяков.