Дмитрий Дубинин - Срочный груз из прошлого

— Дрянь мое дело, — сказал я, про себя поражаясь своему спокойствию. — Дороги домой у меня нет. Если я вернусь — либо убьют, либо посадят. Не знаю… Хоть за кордон дуй… Генку-то убили… Я теперь в этом на все сто уверен… — Сказав это, я подумал, что поступил правильно, решив не открывать Алексею того, что сказал мне Саша Иванов насчет плутониевых бомб. Похоже, знание всех подробностей этого дела предельно опасно.

— Да, Лех, — вспомнил я. — Я ведь говорил, что обращался к Саше Иванову. Наверное, стоит связаться с ним еще раз — вдруг сумеет помочь?

— Тьфу ты, — помрачнел Алексей. — Совсем забыл. Не поможет тебе Саша.

— А что так?

— Прикрыли же его газету. Больше месяца уже, как об этом написали. А самого Иванова арестовали, и грозит ему отсидка.

— Господи! За что?

— Якобы за неуплату налогов. А после ареста еще и хату кто-то обчистил… Где же я это читал?.. Вот!.. — Алексей покопался в тумбочке и бросил мне на колени «Вечерку» трехнедельной почти давности.

Я взял газету и нашел заметку. Буквы прыгали и сливались, но смысл был понятен. Все кончено. И здесь тупик.

— Не знаю, Леха, — сказал я, закрыв глаза рукой. — Не знаю, что делать. — Отчаяние начало заполнять меня, и мне стало очень плохо и очень страшно. — Не знаю, что дальше. Подожди, старик, до утра. Завтра решу.

— Уже сегодня. — Алексей шумно зевнул и покосился в иллюминатор, за которым уже давно начало светлеть.

Проспал я часов до четырех, почти до вечера. Проснулся от голода. Алексей притащил мне обед, а когда я сел перекурить, снова спросил:

— Что дальше делать будем?

Слов нет, Алексей хороший парень, просто замечательный, но я его отлично понимал. Я был очень опасным спутником, человеком, который сбежал от мафии.

— Принеси мне карты, — сказал я.

— Какие еще карты? — удивился Алексей.

— Лоцию.

— На кой?

— Хочу вычислить место, где можно подменить контейнер.

— И что потом?

— Потом?.. Потом в этом месте я тихо и неслышно сойду с парохода. Годится?

— Куда ты сойдешь?! Я же состав не смогу к берегу причалить!.. Или ты имеешь в виду порт?

— Конечно, не порт. Но тебе не придется причаливать к берегу. Я по-другому думаю сделать…

— Вплавь? Вода здесь знаешь какая?

— Лех, я пока еще точно не знаю как, но, вероятнее всего, я сойду вне населенного пункта.

— Ты подохнешь в тайге.

— Там видно будет… Ладно, тащи карты. Вечером скажу тебе точно, что я хочу сделать.

Алексей ушел и скоро вернулся, таща альбомы лоцманских карт. Пока он ходил, я вооружился авторучкой, листом бумаги, калькулятором и взял с полки толстый диспетчерский справочник. Алексей, скептически покачав головой, ушел на вахту, а я занялся подсчетами.

Работал я долго. Сначала составил два расписания движения шестидесятой «Беломорки»: одно — такое, какое должно быть, другое — вероятное фактическое, для чего постарался не упустить ничего — ни осадки судна, ни скоростей течения на разных участках… В конце концов у меня получился солидный запас времени — теплоход вполне мог где-то болтаться или стоять около трех часов. Затем я взялся за карты.

Алексей застал меня в тот момент, когда у меня уже было кое-что готово.

— Ну как, нашел что-нибудь? — поинтересовался он.

— Да вроде бы. Получается, что судно почти три часа могло торчать где-то между Хантами и Сургутом. Но где?

— Ну-ка… Ага, вот ты что придумал…

— Слушай, Лех… Никак нельзя получить информацию с береговых информационных пунктов?

— С БИПов? Вряд ли. Если только по телеграфу, через пароходство. Но это долгая история, да и вовсе ни к чему всем знать, что тебя интересует именно «Беломорка»… Знаешь что, давай-ка вместе посмотрим, попробуем, как ты говоришь, вычислить это место.

Алексей придвинул к себе альбомы.

— Так, вот он, Ханты-Мансийск родимый… Кстати, мы его пройдем сегодня ровно в двадцать один час… А в какое время твоя «Беломорка» должна тут проследовать?

— Представь себе, сегодня ночью… Если, конечно, я верно составил расписание.

— Ясненько. Так, ну здесь вряд ли где что может быть… Здесь тоже… А вот тут… Смотри, за этим перекатом на правом берегу заброшенная деревня. Но сейчас там мелковато — не подойти… Дальше…

Алексей перелистнул еще несколько карт. На одной из них остановился.

— Смотри сюда. Это, наверное, самое подозрительное место на участке. Вот здесь — Каширская заманиха плюс жуткое свальное течение. И вот эта протока за Староверским островом. Глубины большие, но судовой ход под другим берегом, под правым. Если кого черт понесет к заманихе, его может развернуть на девяносто градусов, и он перегородит вход в протоку. Носом упрется в берег, кормой — в приверх острова. Тогда — шабаш. Вызывай буксир, а еще лучше — два, и еще баржу, чтобы перепаузить груз. Потому это место все и обходят, как…

— Это если сверху идти… А снизу в протоку вообще не войдешь. Я смотрю, там глубина полметра всего. И грунт скальный… Если только… Если только обогнуть заманиху, резко повернуть налево и заскочить в протоку.

— Только так. Но маневрировать над островом, да еще на свальном течении возле заманихи… — Алексей покачал головой.

— Ты бы смог?

— Рискнул бы… На небольшой посудине типа старой «Эстэшки». И если бы знал, что в случае чего мне за это не нагорит.

— А на «Беломорке»?

Алексей задумался.

— Нет, — наконец произнес он.

— А Климов? Он смог бы?

— Климов? Не думаю. Махалевич смог бы, Петров, пожалуй… Лазарева, твоя землячка, наверное, способна на такое… Вопрос в том, кто у Климова штурман. А может, рулевого опытного где нашел… Не знаю.

— Главное, теоретически можно сюда зайти?

— Теоретически можно.

— Ночью?

Алексей достал из холодильника две жестянки немецкого пива. Мы выпили.

— Хорошо живешь, капитан, — сказал я.

Алексей промолчал, Прихлебывая пиво, он долистал альбом до самого Сургута и захлопнул его.

— Одно из двух: или ты ошибаешься, или…

— Или? — переспросил я, выдергивая сигарету из его пачки.

Вместо ответа Алексей сделал мне знак молчать и повернулся к висевшему на стене переговорному устройству.

— Серега! — позвал он, нажав на кнопку.

— Да, Алексей Иваныч!

— Ты у нас ходячая машинная память. Как насчет судовой роли по шестидесятой «Беломорке»?

— Это у Климова, что ли?

— У него.

— Сейчас вспомню… Поварешек не знаю, правда.

— Меня только команда интересует.

— А, тогда, значит… Шелепин — механик-третий штурман, потом — Славин, второй штурман-помощник механика… А первым штурманом у него баба.

— Женщина? Кто?

— Фамилию не могу вспомнить… Ну эта, с Волги которая… Сейчас… А, вспомнил: Лазарева! Да, точно: Лазарева Ирина.

Ирку Лазареву я помнил. Алексей, конечно, слегка загнул, назвав ее моей землячкой — в Казани она сроду не была. А приехала сюда учиться из Нижнего Новгорода, тогда еще Горького. Там поступить на судовождение не смогла, приехала в Сибирь, у нас тут тогда еще принимали девчонок на эту специальность. Училась она на курс меня старше и неплохо училась, кстати сказать: по практикам, например, у нее всегда были великолепные отзывы. Закончив институт, она уехала к себе на Волгу, но скоро вернулась — на Волге, в силу старых традиций, не жаловали женщин на теплоходах. Одно время работала на «чешке» — не то на «Якутске», не то на «Ленске», но скоро оттуда списалась — члены экипажа из-за нее чуть глотки не перегрызли друг другу… Значит, теперь она у Климова, в этой банде речных пиратов. Но, по крайней мере, тут никто никому горло рвать не будет. Я кое-что слышал про этого Климова и догадывался, что он наверняка сказал своим архаровцам по поводу Лазаревой: «Это — мой штурман…»