Анатолий Ромов - Тень чужака

Дом Улановых был двухэтажным, большим, деревянным, с добротным кирпичным фундаментом. С солярием наверху и двумя башенками мезонина, он чем-то напоминал дачи — такие, какими их строили раньше в европейской части России. Однако если архитектура дома несла некий налет романтизма, расположение было выбрано строго функционально, с точным расчетом обезопасить обитателей особняка от возможного нападения. Тоже чисто российская привычка. Между обращенной к тайге частью дома и самой тайгой был поставлен забор, на другой же части участка, обращенной к реке, забора не было. Этим достигалась простая цель: ни с той ни с другой стороны к дому нельзя было подойти незаметно.

В середине дня Наташа уходила делать дела по дому и разучивать гаммы. Он же продолжал лежать в шезлонге, разглядывая текущую внизу реку.

За эти дни он успел подумать о многом. О Гусе, самолете «сессна», двух ублюдках, залепивших ему рот пластырем, ограблении банка в Дэмпарте, о тысяче разных вещей. И все же главное, о чем он думал, лежа на берегу, была Наташа.

В этот день, проснувшись, он впервые встал с кровати сам. Затем, походив по комнате и выбравшись в коридор, понял: он вполне может самостоятельно передвигаться. Значит, тем более сможет сам управлять катером.

Вошедшая в комнату с завтраком Наташа застала его уже одетым. Прислонив край подноса к столу, сказала:

— Вижу, вы сегодня встали без меня. Да?

— Да. Сегодня хочу уйти к себе в Кемп-крик. Хватит вас затруднять.

Ему была важна ее реакция, но реакция была совсем не та, которую он ждал. Помолчав, Наташа сказала еле слышно:

— Вы меня нисколько не затрудняете.

Тут же, не глядя на него, стала переставлять на стол все, что принесла для завтрака. Подождав, пока последняя чашка окажется на столе, он спросил:

— Наташа, я могу попросить об одолжении?

Он всеми силами пытался превратить тягостное молчание в шутку.

— Об одолжении?

— Да. Позавтракайте со мной.

— С вами? — На секунду подняв глаза, посмотрела в окно за его спиной. — Ладно.

— Спасибо.

— Вообще-то я уже завтракала. Но если хотите, я могу выпить с вами кофе.

— Хочу. Очень.

— Ладно. — Сев с безучастным видом, молча налила кофе себе и ему. Пока он ел яичницу, она лишь делала вид, что пьет кофе. Наконец, не выдержав, он спросил:

— Что случилось?

Она старательно избегала его взгляда. Он же, сделав несколько глотков, продолжил:

— Наташа, я же вижу, что-то произошло. Почему вы не говорите?

Отошла к окну. Подошла и остановилась рядом, но тут он заметил, у нее дрожит подбородок.

— Хорошо. — Повернулась. — Сегодня утром у меня был крупный разговор с братом.

— С братом? О чем?

— О вас. Брат сказал, что он недоволен, что я слишком долго лечу вас. Вообще он сказал, чтобы я с вами больше не встречалась.

— Что… ему что-то не понравилось? Я что-то сделал не так?

— Миша, ну при чем здесь вы? Дело же совсем не в вас. А в брате.

— В брате?

— Да. Он… как бы вам объяснить… Он считает, что несет за меня ответственность.

Она молчала, и он сказал:

— Наверное, кроме вашего брата, есть еще один человек, который может решить: стоит ли вам меня видеть… Вы сами.

— Я? — Посмотрела в упор. — Я ничего не могу решить. Ничего.

— Почему?

— Потому что со своим братом я живу вместе с детства. Куда я его дену? И куда денусь от него? Вы понимаете это?

— Наташа… Хорошо. Хорошо. Но вы сами хотите, чтобы мы виделись?

Повернулась:

— Неужели вы слепой?

— Что вы имеете в виду?

Ее глаза потемнели, она выкрикнула зло:

— Конечно, хочу! Хочу! А вы… Вы… Вы вообще ничего не видите!

После того, как он обнял ее, добавила сквозь слезы:

— Я… Я захотела увидеть вас снова еще тогда.

— Тогда?

— Да. Когда увидела вас в первый раз.

— В первый раз?

— Да. Когда мы с вами садились в вертолет.

Он долго не знал, что сказать. Наконец выдавил:

— Я искал вас всюду. Чуть ли не всю полицию поднял на ноги.

Подняв на него глаза, она улыбнулась:

— В самом деле?

— Конечно. Куда вы делись?

— Ушла на катере. С братом. Он меня ждал. Допьем кофе?

— Допьем.

Некоторое время они молча пили кофе, глядя друг на друга так, будто увиделись впервые. Наконец он сказал:

— Наташа, может, перейдем на «ты»?

— Ну… если на «ты», все же тебе лучше уехать сейчас.

— Да?

— Да. Потому что брат может вернуться раньше. Я позвоню Дэйву Коулмену. И попрошу, чтобы он провел тебя вниз по Инне хотя бы через протоки. Иначе ты можешь застрять.

Когда они спустились на причал, Коулмен, подходивший к Грин-кемпу на своем катере, был от берега уже ярдах в ста. Увидев их, махнул рукой; махнув в ответ, Наташа сказала тихо:

— Только, Миша, со мной при Коулмене говори по-английски. Ладно?

— Ладно.

После того, как катер Коулмена ткнулся в доски и бакенщик набросил цепь на крюк, он легко, одним прыжком выбрался на причал. Остановившись перед Шутовым, сказал:

— Мистер Шутов, какое счастье, что вижу вас живым. Когда мы с Ларри увидели вас у меня на веранде, я был уверен, вы не выживете. Если бы это случилось, я бы никогда себе этого не простил.

— Ладно вам, мистер Коулмен. Вы же здесь ни при чем.

— Очень даже при чем. Это случилось у моего дома.

Бакенщик был среднего роста, крепким, с волосами и усами цвета лежалой соломы. От его продубленной ветрами загорелой кожи, казалось, пахло свежим яблочным сидром и только что смолотой мукой. Тем не менее по глазам, напоминавшим крохотные осколки бутылки бирюзового цвета, можно было понять: бакенщик совсем не так прост.

— Как у вас с горючим? — спросил Коулмен. — Я на всякий случай прихватил лишнюю канистру.

— У меня тоже есть лишняя канистра. — Сейчас Шутова интересовала не канистра, а Наташа, поэтому он повернулся к ней. — Наташа, всего доброго. Не знаю, как благодарить вас за все, что вы сделали.

— Майк, ничего такого особенного я не сделала. Здесь, на реке, у нас принято помогать друг другу. Правда, Дэйв?

— Это точно, — сказал Коулмен.

— Выздоравливайте, Майк. Думаю, через пару дней вы о своей ране уже забудете.

— Надеюсь.

Наташа протянула руку. Шутов пожал ее и перебрался в свой катер.

Протоки, которыми они успешно прошли на обратном пути, показались Шутову совсем не такими запутанными.

Выйдя на чистую воду, Коулмен, отвернув в сторону, выключил мотор. Шутов последовал его примеру. Сказал, после того как их катера сблизились:

— Спасибо, Дэйв. Лоусон сказал, что вы человек, всегда готовый помочь полиции.

— Конечно. Можете рассчитывать на мою помощь. По-настоящему можете.

— Тогда… — Шутов протянул фотографию Гуся. — Видели когда-нибудь этого человека?

— Точно такая же фотография есть у меня. Мне ее дал Келли, ваш предшественник. Нол Стевенсон, он же Гусь. Отпетый уголовник. Когда-то, в юности, жил в наших краях. Потом надолго исчез. Потом, около года назад, появился снова. Говорят, не поделил что-то со своими дружками бандитами. Месяц назад я видел его, идущим на катере в районе нашего Найт-гейта. Позвонил в Кемп-крик, мы с Келли попытались взять его в клещи. Келли даже выслал вертолет, посадив на него двух полицейских, Танука и Биркина. Сам же Келли, взяв с собой Лоусона, рванул вверх по Инне на катере, рассчитывая, что я подожму Гуся сзади. Я так и сделал, но… — Коулмен хлестко щелкнул пальцами. — Черт… Если человек знает здесь каждую пядь земли и каждый камень, взять его очень непросто. Очень. Кроме того, здесь, в Минтоукуке, у него полно приятелей.