Анатолий Ромов - Тень чужака

— Рыбу? — Укильке широко улыбнулся. — Я лучше всех на свете ловлю рыбу. Вам нужна рыба?

— Если честно, нужна. Где ты ее обычно ловишь?

— Да везде. Ее тут везде полно.

— Вот там, например? — Шутов показал вверх по течению. — У тех скал?

С этого места Укильке точно бы не увидел, как они поднимутся наверх. Взглянув по направлению его руки, Укильке кивнул:

— Там есть рыба. Хорошая рыба. Сколько вам наловить?

— Побольше. — Порывшись в карманах, Шутов протянул парню двадцатидолларовую бумажку. Посмотрев на нее, Укильке вопросительно взглянул на Танука; затем, после того как тот кивнул, взял купюру. Развернув двумя руками, стал рассматривать бумажку в позе, в которой обычно читают книгу. Сказал:

— Однако, очень много. Двадцать долларов.

— Так и рыба должна быть хорошей, — сказал Шутов. — Ловить начинай прямо сейчас, хорошо?

— Хорошо. А когда вы за ней придете?

— Когда… — Шутов посмотрел на Танука. — Наверное, завтра? Да, Танук?

— Завтра, — невозмутимо подтвердил Танук. — Завтра зайдем. Я лично зайду.

— Хорошо. — Еще раз посмотрев на купюру, как на книгу, Укильке спрятал ее в карман. — Моя теперь богатый. Пойду за снастью.

После того как они столкнули катер в воду и сели, Танук спросил:

— Куда?

— К дороге мертвых. Она ведь отсюда не видна?

— Нет. — Развернув катер, Танук почти тут же направил его к берегу. Глядя на надвигающуюся гору, Шутов спросил:

— Как я понял, туда, наверх, вы еще не поднимались?

— Нет. Про Укильке, который спьяну болтал на свадьбе о каком-то самолете, мне вчера под вечер рассказал двоюродный брат. На Униткак я подошел сегодня утром. Поговорив с Укильке, сразу же связался с вами. Подняться наверх я просто не успел бы.

— Правильно. Что — свадьба и ограбление банка по времени расположены где-то рядом?

— И то, и другое произошло в один и тот же день. Только свадьба началась утром, а банк ограбили ночью. В полицейской школе нас учили находить такие события. Чтобы человеку легче было вспомнить.

— Значит, Укильке был на этой свадьбе?

— Был. Если точнее, сбежал на нее. Брат сказал, в ночь накануне свадьбы Укильке в своей пещере не ночевал. Пришел к нему.

— Почему?

— Брат думает, Укильке чего-то испугался.

— Чего? Самолета?

— Может быть. Если это на самом деле был самолет. — Въехав на скорости на гравий, Танук вышел из катера. Кивнул в сторону каменного желоба: — Будем подниматься?

— Будем. — Шутов задрал голову. Высота была приличной. Но постараться стоило. Если Укильке не врал, неизвестный самолет совершил здесь посадку и взлет точно в день, когда «сессна» с грузом золота взлетела в аэропорту Фэрбенкса.

Каменный желоб в некоторых местах был настолько крутым, что казалось, он поднимается вверх почти вертикально. Но Шутов к лазанию по скалам был приучен с детства, да и Танук, судя по его движениям, нисколько ему в этом не уступал. Если не считать нескольких ушибов, наверх они взобрались без особых потерь.

После того как они остановились на самом верху желоба, Танук сказал, с трудом переводя дыхание:

— Сэр… Простите, я поражен вашей силой.

— А что?

— Так подниматься с раненой рукой… Вы силач.

— Ерунда. Никакой я не силач. Там, где я вырос, я к скалам привык еще мальчишкой. Скал у нас было полно. Где площадка?

— Там… — Танук показал рукой.

Пройдя сквозь окаймляющие горный монолит сосны, они вышли на пустырь. Судя по общему серому цвету, основу пустыря составляла каменная порода; лишь кое-где, заплатами, ее прикрывал земляной наст. Травы и цветы эдельвейса разрослись на этих пластах так густо, что закрывали землю без остатка. На взгляд Шутова, пустырь вполне мог подойти для посадки и взлета самолета средних размеров — при условии, если им будет управлять опытный пилот. Сделав вместе с Тануком несколько шагов по площадке, подумал: если здесь в самом деле недавно сел самолет, следы, которые он должен был оставить на почве, никуда не денутся. Никуда. Место здесь пустынное.

Пройдя немного, шедший впереди Танук присел. Изучив растущую под ногами траву, сказал:

— Знаете, что-то есть…

— Что?

— Похоже на следы самолета. Посмотрите.

Присев рядом, Шутов увидел полосу сбитой и вмятой в землю травы. Ясно было: не так давно, месяц-полтора назад, по этому месту прошло что-то тяжелое.

Достав нож, Танук осторожно срезал стебли. На открывшейся земле был хорошо виден фрагмент широкого отпечатка. Фрагмент явно имел сложную структуру.

— Видите? — спросил Танук.

Шутов видел. Это был отпечаток протектора.

Окончательно все встало на свои места, когда в конце площадки они нашли несколько глубоких дугообразных вмятин. Кое-где эти вмятины успели зарасти травой, но было ясно: их оставил самолет, развернувшийся здесь, чтобы взлететь снова.

Сидя вместе с Тануком на корточках над отпечатками, он некоторое время пытался понять, что сейчас чувствует. Вроде бы, по всему, он должен радоваться. Догадка, возникшая с самого начала, с момента появления ночных визитеров, подтвердилась. «Сессна», ускользнувшая от них в Фэрбенксе, могла крутиться где-то здесь. Но ему, лично ему, один только этот факт ничего не дает. Могла — ну и что? Вот если бы он смог каким-то образом выяснить, зачем эта «сессна» или просто какой-то самолет сел здесь, а потом взлетел, — другое дело.

— Сэр, боюсь, это не то, что вы хотели. — Встретив его взгляд, Танук добавил: — Если верить Укильке, самолет сел здесь накануне ограбления. Значит, никакого отношения к ограблению он не имеет.

Все правильно. Танук, разыскивая по его заданию следы самолета, имел в виду лишь участие этого самолета в ограблении. Только это. Ничего больше. Об остальном он не знал. Во всяком случае, не должен был знать.

Истолковав его взгляд по-своему, Танук продолжил:

— Все же, думаю, Укильке не перепутал. Все, что касается следующего дня, а также ночи, я проверил. В эти часы в небе над Минтоукуком не пролетало ничего, похожего на вертолет или самолет. Я это выяснил точно.

Все верно, день, когда самолет сел, а потом взлетел с Униткака, Укильке почти наверняка указал точно. А вот что касается остального — уверенности нет.

— О чем вы думаете, сэр? — спросил Танук.

— О том, что кое-что все же Укильке от нас скрыл.

— Ясно, сэр. Укильке многое скрыл. В тот день его что-то сильно испугало. Настолько сильно, что он сбежал.

Укильке. Все дело в Укильке. Точнее, в том, чтобы уговорить этого странного инуита рассказать все, что он видел в тот день.

— Укильке боится, — сказал Танук.

— Боится чего?

— Не знаю.

— Может быть, вы попробуете предположить?

— Боюсь, когда имеешь дело с таким парнем, как Укильке, предположить что-то трудно.