Борис Мишарин - Исцеление

Постепенно люди втянулись, и стали лучше выполнять свою работу, не отписываясь и не лишь бы, как бы — этот номер уже не пролазил. Труднее всех пережили переходный период теоретики. Люди, которых считали настоящими профессионалами и которые в действительности оторвались от практики. Умеющие красиво говорить, они по существу не апеллировали ничем, кроме призывных лозунгов: увеличить, повысить, качественнее, серьезнее, интенсивнее…

Таких работников Оксана и Виктор считали бесполезными. Более того — вредными, ибо они отнимали время и силы. С несколькими работниками пришлось расстаться, несколько — ушли сами. С трудом, постепенно складывался работоспособный коллектив, решающий поставленные задачи.

Виктор еще раз просмотрел Конституцию России, он знал ее наизусть, но считал не лишним ознакомиться перед работой.

Статья 19 «Все равны перед законом и судом», читает он первый пункт, пункт нужный и правильный. Статья 98 «Члены Совета Федерации и депутаты Государственной Думы обладают неприкосновенностью в течение всего срока их полномочий». Статья 122 «Судьи неприкосновенны». Какое уж тут равенство перед законом, поморщился Виктор, но Конституция принята, народ проголосовал за нее. Значит, и выполнять ее необходимо. А хочет ли народ депутатской неприкосновенности, неприкосновенности судей, которые уже обросли легендами, сводящимися к одному: дашь больше — судья даст меньше. Народ за равенство перед законом, это Виктор знал четко и ясно, как и то, что изменения эти в Конституцию должны быть внесены законным путем. Дума на это не пойдет. Значит, область должна обратиться к Президенту о назначении референдума. Главное добиться референдума, а за его исход можно не беспокоиться. За депутатскую неприкосновенность и 1 % голосов не наберется. Чего боятся судьям и депутатам, если они правопослушны, для чего им неприкосновенность, от кого неприкосновенность — от народа?

Перед глазами Виктора на столе лежала газета с большим жирным заголовком «Тарифы арбитражного суда». «Узаконенные» расценки взяток… Вот таким коррумпированным судьям и нужна неприкосновенность. Законодательство само подталкивает к взяткам, давая неоднозначную трактовку, позволяет выбрать, какой нормативный акт применить…

Необъятное море работы, с которой за год вряд ли справился бы любой правовой НИИ, но у Виктора была «Маша», с работоспособностью которой не сравнятся все вместе взятые институты. «Какой умница все-таки отец, — подумал Виктор, — создать такой компьютер»!

Вовсю идет новое тысячелетие…

Лишение неприкосновенности должно дисциплинировать депутатов, заставить задуматься над своей деятельностью. Народ их выбрал и должен знать об их работе, в местных СМИ депутат обязан отчитаться о своей деятельности и не просто отчитаться — с ежегодным депутатским отчетом должна публиковаться и его предвыборная программа, что бы можно было сравнить: что обещал и что сделал.

«Ох, как это им не понравится, — подумал Виктор, — не помешает запретить избираться от того округа, где не живет и никогда не жил депутат. А то прилетел И. Кобзон в Усть-Орду, спел пару песен — и депутат. До простого бурята ему и дела нет, — считал Виктор. — Неужели во всем округе не найдется достойное лицо»?

Депутаты Государственной Думы работают на профессиональной постоянной основе. Нужно ли профессиональное пение Кобзона в Думе Усть-Ордынскому Бурятскому автономному округу или же у них есть наболевшие социальные и экономические вопросы? Лишь бы и как бы — пролезть в депутаты — вот теплое, доходное, райское местечко! Главное — можно не работать, даже на заседание Думы ходить изредка. И пустует часто треть депутатских мест…

Не-ет! Жизненно необходима России жесткая рука Закона, Закона народного — не депутатского!

Время пролетело незаметно, Виктор еще был готов поработать, но Тимофеев просил уходить после обеда, не давать повод для нежелательных разговоров об эксплуатации труда малолетних. Он зашел к Оксане, она еще объясняла кому-то суть финансового документа и, взглянув на него, сказала:

— Сейчас, Виктор Николаевич, мы скоро закончим, подожди, пожалуйста.

Оксана снова углубилась в объяснения, Виктор отошел к окну. По площади перед зданием администрации спешили по своим делам немногочисленные прохожие, за ней, чуть подальше, простирался сквер. Он залюбовался высоким фонтаном — солнце отсвечивало в его брызгах, создавая иллюзию меняющейся подсветки, словно маленькие неоновые капельки рассыпались веером по воздуху. Около фонтана всегда собирались ребятишки и взрослые полюбоваться летящей вверх мощной струей воды, разлохмачивающейся наверху и опадающей вниз маленьким водопадом. Невдалеке, чтобы не долетали брызги, гуляли молодые мамы со своими малышами, спящими в своих колясках.

— Все, Витенька, я освободилась, можем ехать. Я не заказывала машину, с тобой поеду — хочу к Юле заехать, узнать, как прошел ее первый день в операционной, как отнеслись к ней люди. Каждый хочет попасть к твоему отцу…

Они созвонились из машины — Юля еще была в клинике, но предложила приехать домой, они все собирались идти на обед. Виктор и Оксана попросили Юлю задержаться в клинике, им хотелось посмотреть на нее, как на врача — в белом халате. Зайдя в приемную, они первым делом увидели сияющую Аллу Борисовну. Поздоровавшись с Оксаной, она показала рукой на обе двери — справа на двери скромная табличка: «Михайлов Н.П.», слева: «Профессор Михайлова Ю.Н.»

— Коля настоял, внес в «штатку» должность профессора, — пояснила она, — теперь Юленька профессор! Сейчас она освободиться и мы пойдем домой — у нее там журналисты, телевизионщики… Юленька сделала 10 операций, ну, прямо, как отец, все у нее ладится, «писаки» в восторге. Шумейко приехала ее поздравить, она и сейчас там. А как у вас? — Наконец спросила она.

— Нормально, бабушка, — ответил Виктор, — конечно, со славой у нас похуже, но дело свое делаем. Юлю сегодня по телевизору «прокрутят» и нам легче работать станет, люди и в нас поверят. Одна порода…

В приемную вышел Михайлов, обняв Виктора и Оксану, поинтересовался делами, потом со смехом стал рассказывать:

— Взял на работу на свою голову внучку Аллы Борисовны — все, теперь я на втором плане. Прошу приготовить мне кофе, а в ответ слышу: «Минутку, занесу Юлии Николаевне сок, потом и вам кофе»…

— А как вы хотели, Николай Петрович, не разорваться же мне, — смеясь, ответила Алла, — внучка, естественно, в первую очередь!

В приемную вошел Зеленский, поздравил Виктора и Оксану с первым рабочим днем. Он сегодня лично проводил «сортировку» прессы, пропуская в клинику, по совету Михайлова, лишь телевизионщиков. Право на интервью для газет и журналов раз и навсегда было отдано его дочери Танюше — студентке журфака. Оксана и Виктор с одобрением поддержали эту привилегию — им легче, свободнее было общаться с ней и Тане уже пора зарабатывать свое имя среди читателей и будущих коллег.