Дмитрий Красько - Хозяин

Комик неторопливо подошел ко мне и, не глядя, обронил:

— Не торопись радоваться, Мишок. Нож при тебе?

— Ну да, — я удивился. Ему-то что за дело до ножа?

— А где сейф? — спросил он у Кара. Тот промолчал. То ли после ранения туго соображал, то ли вообще решил больше с нами не разговаривать. Типа, обида душит, и все такое. Комику не понравились оба варианта, и он прострелил Кару колено, добавив сквозь зубы: — Я тебя спросил, если ты не понял. Где сейф?

— Наверху, в кабинете, — глухо выдавил Кар, хватаясь уже за ногу.

— Ты чего творишь? — я в недоумении смотрел на коллегу. Но он и не думал оправдываться. Навел на меня ствол и посоветовал:

— Стой спокойно, Мишок! Ты еще ничего не понял? Все, что мне нужно было от сегодняшнего вечера — это нож и знать, где сейф стоит.

— Ерунда какая-то, — буркнул я. Вместо ответа он быстро выстрелил Кару в голову и снова направил ствол на меня:

— И больше мне ничего не надо. Я ведь обо всем с самого начала знал. У Бэка не было времени с Жеребцом возиться. Он и попросил, чтобы я его поохранял. Я и поохранял. Только не так, как Бэк просил. Да и самого Бэка пришлось вложить этому, — он кивнул в сторону мертвого Кара. — Позвонил, сообщил, кто Маленького Борю порешил. Согласись, Мишок, грамотно? Ну зачем мне конкуренты?

Я слушал его, и мои глаза постепенно становились круглыми и выпуклыми, как у филина:

— Ты — Бэка?! Вы же кореша!

— Какие кореша, ты о чем? — неподдельно удивился он. — Какие могут быть кореша, когда на кону два лимона зеленью? И они мои, Мишок! Ты представь — два миллиона баксов! — он мечтательно прикрыл глаза, потом уставился на меня. — А теперь — прости, друг. Я должен тебя убить.

— Идиотизм какой-то, — проворчал я. — И что — ты меня действительно сейчас пристрелишь?

— А почему нет? Ты мне больше не нужен. Бульдозером ты поработал, а до сейфа я как-нибудь сам доберусь. Пока, Мишок!

И снова «Беретта», торчавшая у меня за поясом, оказалась не у дел. Хотя Комик, как и Кар, похоже, не подозревал о ней. Но, как и в предыдущем случае, у меня не появилось шанса быстро выхватить ее.

Однако и Комику не суждено было поставить точку. Входная дверь распахнулась от мощного удара, и в холл ворвались трое во главе с недоброй памяти Фунтом.

— Че за херня тут происходит?! — прогремел он. — Пару часов меня нет, а во дворе трупы и…

Я даже не стал удивляться тому, что он так безоглядно вломился в разгромленный дом. Покойный Желтый не так давно доходчиво объяснил, что Фунт — дурной, и всегда сразу в драку лезет и только потом разбирается, че за херня и почему во дворе трупы.

Комик тоже удивляться не стал, хотя при моей с Желтым беседе не присутствовал. Он просто крутанулся на месте и открыл огонь на поражение. Один из спутников Фунта сразу свалился на пол с пулей в черепе. Но сам Фунт и его второй подручный успели достать стволы и принялись с увлечением расстреливать Комика. И с каждым новым попаданием того все дальше и дальше отбрасывало к лестнице. Все ближе и ближе — к Кару.

На меня, болезного, никто из них внимания не обращал. Все были так увлечены процессом, что я спокойно упал на одно колено и, наконец, вытащил истосковавшуюся «Беретту». Прицелился в спутника Фунта, который был поближе, и трижды выстрелил.

Я попал. А у Фунта закончились патроны. У меня их тоже не было, но он об этом не знал. Он просто увидел перед собой вооруженного противника и понял, что дольше задерживаться в этом здании ему нежелательно.

— О, черт! — выразительно сказал он и выскочил за дверь.

Я с облегчением вздохнул. Пронесло. К тому же, кажется, все закончилось. Наконец. Но тут снаружи бабахнуло еще дважды, и тело Фунта влетело обратно. Правда, уже только тело.

— О, черт! — повторил я его последние слова и, распластавшись на полу, схватил оброненный Комиком «Макаров». Сколько в нем было патронов, не знал, просто надеялся, что они есть. И, наведя пистолет на распахнутую дверь, собрался расстрелять любого, кто попытается войти. Стремительная смена декораций поднадоела. Внутри крепло ощущение, что бортовой компьютер вот-вот не выдержит и сгорит к чертям собачьим.

Однако расстреливать никого не пришлось. Потому что в дверях появился не кто-нибудь нехороший, а блондинка Зоечка.

Вошла медленно, осторожно переставляя заплетающиеся ноги. Остановилась на пороге и принялась осматриваться, щурясь на яркий свет. В одной руке держала «Браунинг», вторая нежно сжимала горлышко водочной бутылки, которая успела опустеть почти на треть. Через эту же руку у Зоечки была перекинута юбчонка. То есть, натурально, она приперлась на место разборок в одних трусиках. Очень красивых, черных, с кружавчиками. Не трусики, а мечта онаниста. И все равно в таком виде на разборки не ходят, это я точно знал. А потому не выдержал и беззвучно заржал, уткнувшись лицом в сгиб руки. А Зоечка, вдоволь наозиравшись, несмело окликнула заплетающимся языком:

— Эй! Есть тут кто-нибудь? Живой?

Я заржал в голос. Возможно, истерично. Все закончилось, и нервное напряжение выплеснулось наружу в виде этого дурацкого смеха.

— Ты! — обличающе закричала Зоечка, нащупав меня взглядом. — Ты, подонок! Ты оставил меня одну в своей бандитской машине! И ничего не сказал! А там — кровь! Я свет включила, а там везде — кровь! — говоря это, она медленно наступала на меня. — Везде! Посмотри, что ты сделал с моей юбкой!

И бросила в меня юбку. Я увернулся, но ржать не перестал. В конце концов, она сама пересела на переднее сиденье, где до нее сидел истекающий кровью Литовец. В следующий раз будет интересоваться нюансами, прежде чем тулить свой восхитительный зад в незнакомые места.

Когда приступ смеха слегка утих, я принял сидячее положение, подобрал юбку и осмотрел ее. Вещь действительно была испорчена. Причем кровь была на самом интересном месте. Я не выдержал и снова хихикнул.

— Что смешного? — хмуро спросила Зоечка, пристроившись рядом со мной на корточки и хлебнув для успокоения. — Что я людям скажу?!

— А ты соври им что-нибудь, — посоветовал я. — Скажи, что мужика себе наконец нашла. Мол, надоело — столько лет, а все в девицах.

— Дурак! — сказала она. — У меня такого не было в первый раз. А у того парня, между прочим, член был аж 17 сантиметров длиной. Я сама линейкой мерила. Обзавидуйся!

— Не буду, — на полном серьезе возразил я. — У меня такой же. Только в диаметре.

— В диа… — Зоечка резко заткнулась и снова присосалась к бутылке. На сей раз, как я понял, надолго.

Пока она посредством водки приводила психику, расстроенную моим признанием, в порядок, я соображал, что делать со следами своего пребывания здесь.

С пистолетами проблем не возникало — нужно было поступить так же, как и во дворе городского особняка. Распределить между братвой, по возможности оставив их отпечатки. «Макаров» я благородно вернул Комику — ведь они были без ума друг от друга. А относительно «Браунинга» поинтересовался у Зоечки: