Дмитрий Красько - Сопроводитель

— Выстрелить-то ты из него сможешь?

— Ежели будет в порядке и заряжен — тогда да, — честно сказал я. — Ежели из него половину запчастей повытаскивают, тогда, конечно, вряд ли.

— В порядке он будет! — вздохнул крепыш. — Меня, вообще-то, предупреждали, что ты поговорить любишь, но я не думал, что до такой степени.

— А до какой ты думал? — поинтересовался я и, не дав ему ответить, перешел к делу. — В чем твоя работа заключается?

— Нужно будет одного человека доставить в Томск. Отсюда. На машине. За десять дней, начиная с завтрашнего утра. За ним, возможно, будут охотиться, поэтому тебе придется быть и шофером, и телохранителем. Но мы заплатим по штуке за день. Так что овчинка выделки стоит. Ну как, берешься?

Я прикинул. До Томска — две тысячи километров. Значит, теоретически можно доехать за сутки. Правда, я слышал, там дороги — ни к черту. Значит, за двое-трое суток. Ну, максимум, четверо. Мне же дают десять дней. Из этого вытекает, что намек на предполагаемую охоту за типом, которого мне предложено охранять — не просто намек. Охота будет, ее вероятность — сто девяносто девять и девять десятых процента из сотни. Очень мило, ничего не скажешь. Похоже, десять тысяч, если я соглашусь на эту аферу, придется отрабатывать потом и кровью.

— А кто, извиняюсь, за парнем охотиться будет? — уточнил я. — Случайно, не милиция или госбезопасность?

— Нет, — хмуро бросил светлоглазый. — Хуже: мафия.

— Какой кошмар, — согласился я. — Ты меня до смерти напугал. Хорошо, я берусь за эту работу.

Он кивнул, вынул из заднего кармана брюк бумажник, достал оттуда толстую пачку долларов и протянул мне:

— Здесь три штуки баксов. В качестве аванса. Получится у тебя доставить его до места или нет — неизвестно, но ты едешь, а это уже риск. Поэтому бери бабки. — Я взял. Интересный народ. Я могу с этими деньгами завалиться туда, где меня сам черт не найдет, а они уверены, что я завтра усядусь в тачку и повезу их человека куда-то, куда Макар телят не гонял. Впрочем, глупость. Повезу, конечно. А все моя честность виновата. — Когда вернешься, получишь остальные семь. Может быть, и еще кое-что. Завтра у тебя под окнами остановится белая «Камри», дважды просигналит. В семь утра. В салоне будет сидеть тот самый человек. Под сиденьем — пистолет «Беретта» девятого калибра на пятнадцать патронов. Знаком? Познакомишься. Там же будут лежать четыре обоймы. Доверенность на твое имя — в кармашке солнцезащитного щитка, прямо над головой. Заполнишь сам, не маленький. Подпись хозяина там уже будет. И все документы на машину — тоже там. Сядешь за руль — и в путь. Договорились?

— Похоже на то, — я кивнул с умным видом.

— Теперь тебя куда отвезти?

— Туда, откуда взял.

Мы уселись в джип, и крепыш быстро и без приключений доставил меня на Набережную, выгрузив точно там, где и подобрал несколькими минутами раньше.

Я выполз на тротуар и поднял руку, прощаясь. Он ответил мне тем же и, газанув, быстро скрылся за поворотом.

Шлюхи стояли на прежнем месте, курили и теперь уже с нескрываемым интересом рассматривали меня. «Паджерик», подъехавший к самым моим ногам, не очень-то вписывался в привычное им понимание мира.

Я задумчиво оглядел шлюх. Попользоваться или не попользоваться? В конце концов, может быть, завтра у меня начнется последний в жизни поход. А сегодня я имею в кармане три тонны баксов. Как-то глупо отказывать себе в удовольствии в такой день. Я надел на лицо сальную улыбочку и подошел к ним:

— Скучаете, зайчата?..

Первой мыслью было — так пить нельзя. Мысль родилась еще до того, как я протянул руку, чтобы выключить надоедливо гремящий будильник. Можно, конечно, страдать, натирая мозоли в душе от жалости к себе, несправедливости потери работы и теде и тепе. Но что мешает делать это в трезвом виде? Из того, что я вчера напился, как верблюд, которому предстоит неделю шарахаться по пустыне, ничего хорошего не вышло. Просто снова, готовая в любую минуту явиться, затаилась в засаде головная боль, да во рту нехорошо и липко отдельной жизнью жил язык.

Я таки протянул руку в сторону будильника, и она неожиданно ткнулась во что-то мягкое. Мягкое застонало женским голосом. Я удивился. Любой бы удивился. Я резко повернул голову и тут же зажмурился — голова затрещала куда громче будильника.

Я сильный парень. Я переборол боль. Открыл глаза и увидел, что рядом лежит одна из вчерашних шлюх. Она снова застонала.

— Голова трещит? — сочувственно прохрипел я. — Выключи будильник. Это все из-за него.

Шлюха подчинилась. Будильник заткнулся. Стало легче. Я приподнялся на локте и посмотрел на циферблат. Начало седьмого. Зачем я завел часы на такую рань? Все от зеленого змия, чтоб он, гад, кожу по два раза в год менял!

С другой стороны тоже застонали и тоже женским голосом. Страшная догадка пронзила мой мозг, вызвав новый приступ дикой головной боли, снова вынудившей меня зажмуриться.

Глянув, наконец, туда, откуда стонали вторым голосом, я понял, что не ошибся — по правую от меня руку лежала вторая шлюха.

— Ай да я, — ошарашено сказал я. Нарезался так, что не помню, как затащил их к себе домой, а затем в постель. Не помню, что с ними делал, не помню даже, как их зовут. Подумать только.

Я выбрался из кровати, перешагнув через спинку — вспомнил примету, что через человека переступать нельзя: расти не будет. Я не был зверем и пожалел дамочек по обе стороны от меня. Прошлепав босыми ногами по полу, скрылся в душе, где минут десять издевался над собственным организмом, включая и выключая горячую воду при постоянно включенной холодной. Контрастный душ. Говорят, помогает. Помогло или нет, не знаю, но когда я выбрался из ванны, руки у меня ходили ходуном. Поэтому бриться я не стал. А вот зубы почистил — получилось очень удобно.

Потом прошел на кухню и включил кофейник. На столе стояли полбутылки рома и остатки закуски. Сперва я хотел опохмелиться, затем, совершенно неожиданно, вспомнил, что у меня сегодня начинается рабочая декада — везти какого-то типа в какой-то Томск, а по дороге отстреливаться от каких-то носорогов, которые имеют зуб на того типа, которого я повезу. В общем, чушь какая-то.

Пройдя в спальню, я, голосом, в котором звуки прорывались через раз, сообщил:

— Все, девки, кончай ночевать, вставай пришел.

Пока они, сопя и стеная, выбирались из-под одеяла, я оделся в ту самую одежду, что была на мне вчера, вынул из кармана пачку баксов и удивился: истратил не так уж много. Впрочем, это понятно — начал сразу с какого-то ужасного пойла, скорее всего, подкрашенного шоколадом самогона, который лицемерно назывался шотландским виски.

Отсчитав сотню, я положил ее на прикроватную тумбочку и объяснил: