Александр Бушков - Принцесса на алмазах. Белая гвардия-2

Обойдя шеренги, Натали сделала поворот кругом, отошла и встала метрах в десяти от строя, примерно посередине, так, чтобы ее хорошо видели все. Вскинула руку и громко заговорила — на местном языке. Мазур не понимал ни словечка, но заранее знал кое-какие детали, она сама рассказала нынче ночью: говорить будет на простонародном диалекте фулу, отпуская казарменные шуточки, порой двусмысленные, поскольку с солдатами именно так и надлежит говорить.

Она звонко чеканила непонятные фразы. Порой по рядам прокатывался негромкий, дозволенный начальством в данном случае смех — ага, шуточки в хорошем солдатском стиле… Ввиду безопасной обстановки Мазур не то что расслабился — так и стоял, держа автомат дулом вверх, бдительно шаря взглядом по своему, заранее обговоренному, сектору шеренг — но можно позволить себе, в противоположность иным другим ситуациям, чуточку отвлечься на посторонние мысли. Впрочем, не такие уж они посторонние, чисто деловые…

Нынешней ночью он был щедро вознагражден за очередное геройство, со всем прилежанием и фантазией — но это дело десятое. Главное, на рассвете он поехал в хозяйство полковника Мтанги. Увы, хмурый, не выспавшийся Мтанга, попивавший кофе из огромной глиняной кружки, ничем особенным не порадовал. С любителем хитрых видеокамер всю ноченьку напролет беседовали крайне задушевно — но ничего полезного, в общем, не узнали. Как Мазур и подозревал, это оказался не американ, а канадский француз, давненько уж зарабатывавший на жизнь наемными убийствами, вроде бы неплохой мастер своего веселого ремесла. Вот только он, как ни увещевали, стоял на своем: о персоне заказчика он не имеет ни малейшего представления. Клялся и божился, что в Брюсселе с ним встречался не сам заказчик, а посредник, быть может, не единственный, а один из цепочки. Он и вручил оружие, поддельные документы, он назвал сумму, ради которой стоило рисковать, вручив неплохой аванс. А там уж он сам, пользуясь старыми связями в весьма специфическом мирке, отыскал двух пусть и опытных, но шестерок, в чью задачу входило лишь рвануть бомбы, отвлекая внимание. Уходить он должен был через сцену, так ближе. В магазине у него было тридцать патронов, оружие рассчитано на стрельбу скупыми очередями в три выстрела — так что кое-какие шансы все же имелись, тем более что тот же посредник, кроме фальшивого паспорта и журналистских корочек снабдил еще безупречным по исполнению удостоверением здешней тайной полиции. Твердил одно: по его разумению, неведомый заказчик, если сложить все детали и проанализировать, должен быть человеком весьма и весьма серьезным (о чем Мтанга с Мазуром и сами без труда догадывались).

Что еще? Стрелялку-видеокамеру уже успели разобрать по винтикам знающие дело спецы. Отличная работа, говорили они со здоровым профессиональным цинизмом — ручная, штучная, не на коленке в паршивенькой мастерской собранная… Каковая информация опять-таки не давала ни малейшего следа.

Мтанга признался Мазуру: он вполне верит, что клиент исповедался до донышка. Дело даже не в применявшихся к нему методах убеждения: весьма серьезные люди, тем более в данной ситуации, действуют именно так, не через единственного посредника, а через цепочку. Так что следов — ни малейших. Единственная польза, какую можно извлечь — это устроить звонкий, открытый судебный процесс (в расчете на него клиента убеждали так, чтобы, по крайней мере, на физиономии не осталось никаких следов, чтобы мог стоять на своих ногах и болтать со всем рвением). Мтанга признался Мазуру, как своему человеку: насчет суда нужно еще крепенько пораскинуть мозгами, подумать, имеет ли смысл пристегивать кого-то местного или обойтись чистой воды «иностранными происками». Клиент, если возникнет такая надобность, громогласно признает перед судьей, что его злодейскую руку направлял хоть Мукузели, хоть королева английская. Но обдумать все нужно тщательно.

Одним словом, Мазур вернулся в Лунный дворец откровенно разочарованным: след вновь оборвался…

Ага, Принцесса закончила — солдатня что-то браво взревела, троекратно одно и то же. Ну вот, кое-какие мосты навели. Этих ребят стоит расположить к себе, полезны будут…

…Менее чем через два часа неподалеку от центра столицы развернулись события совсем другого плана…

Метрах в ста впереди, во всю ширину респектабельной улицы, двигались четыре полицейских машины — без воя сирен, но в мельтешении вспышек — старательно отгонявшие к обочине, а то и заворачивавшие все встречные автомобили. Боковые улицы, выходившие на ту, по которой двигалась вся орава, блокировали жандармы. Так что дорога перед ними расчищалась заранее — да и вслед за шествием, на некотором отдалении, медленно ехали полицейские машины и «дорожные крейсера» с охраной. А по улице…

А по улице с превеликим шумом, с визгом и воплями, шагало дюжины три местных ведьм, как и в первый раз, свезенных из провинции трудами полковника Мтанги. Зрелище было, что и говорить, захватывающее. Голые по пояс старухи, жирные и худющие, беззубые, со сморщенными лицами и горевшими недобрым огоньком глазами, лица размалеваны желтым и зеленым, в ушах серьги в виде огромных колец, в седых раскосмаченных шевелюрах воткнуты длинные кости и какие-то щепки, шеи и талии увешаны ожерельями из черепушек мелких грызунов и птичьих костей (еще лет сорок назад кости были бы человеческими, как исстари принято, но нынче и старым ведьмам приходится сделать маленькие уступки времени, ввиду цивилизации и прогресса). У каждой в руке — высушенный коровий хвост, с помощью которого, всякий знает, маквела и наводят самую жуткую порчу.

Шуму, визгу, воплей… Иные просто шли, иные вертелись волчком, как те дервиши, которых Мазуру приходилось видеть далеко отсюда. Натали шла в первом ряду, бок о бок с некоей, если можно так выразиться, ведьминой генеральшей, высоченной старухой, в знак своего положения увешанной еще и змеиными шкурами — не сброшенными во время линьки, а содранными, вполне вероятно, самой «генеральшей». Натали снова сменила облик, теперь она красовалась в легком, но полностью закрытом и довольно длинном платье — совершенно по моде пятидесятых, которую Мазур еще смутно помнил по детским годам. Волосы гладко зачесаны назад, ни единого украшения, никакой косметики — видимо, так в данном случае и полагалось. Лицо у нее стало каким-то другим, незнакомым, и охарактеризовать его выражение Мазур мог бы одним-единственным словом: Африка. На улицы вполне современного города вдруг выплеснулось нечто древнее, жуткое…

Мазур и остальные, все двадцать человек «белой гвардии», шагали по сторонам процессии, по тротуарам, и обе цепочки в первую очередь держали не свой тротуар, а противоположную сторону улицы — прохожих, окна, крыши… Натали им настрого запретила идти рядом с ней, замешиваться в толпу вопящих ведьм — обидятся, мол, считают, что защитят лучше любых мордоворотов со стволами. Мтанга меланхолично ей поддакнул. А в общем, Мазур не особенно и опасался каких-то поганых неожиданностей — операция по сбору ведьм до последнего держалась в строжайшей тайне, он сам о ней узнал перед самым выходом в свет, заранее были в курсе только Натали, Мтанга и парочка его особо доверенных лиц. Еще, правда, те пилоты самолетов и вертолетов, что привезли в столицу этих фурий — но их всех до одного, едва приземлялись, Мтанга до конца церемонии засадил под замок, как и водителей двух автобусов, привезших ведьм в условленное место.