Алексей Баскаков - Золотая чума

— Дайте им для острастки! — крикнул он товарищам.

Прохорова просить было не надо. Он снова шмальнул длинной очередью. Заднее стекло осыпалось, но эмка продолжала переть. Их шофер был явно не дурак — он петлял, пытаясь помешать пойти на обгон. Но вот он, правый поворот! Когда эмка начала на него заходить, Кот газанул, потом резко кинул руль вправо. «Победа» ударила правым передним крылом в заднее левое эмки. Эх, зря он так. Говорят ведь умные люди — не умеешь, не берись. Эмка вильнула, но выправилась. Зато Кот на несколько секунд потерял управление и слетел на обочину. И только резкое торможение помогло ему избежать встречи с матерой лиственницей, которая превратила бы машину, — а заодно и пассажиров, — в однородное месиво. А сама спокойно простояла бы еще пару-тройку сотен лет…

Пришлось сдавать назад и выруливать на шоссе. Пока он проделывал все эти манипуляции, преследуемые вновь оторвались. Леха пошел на вторую попытку сближения. И тут те сделали очередную ошибку. Кто-то из них, видимо, устал стрелять в открытое окно и попытался приоткрыть заднюю дверь. Не сообразив в горячке боя, что у эмки двери открываются по-старинному — назад. Тут уже начали действовать законы физики. Ветер рванул дверь — она отворилась полностью. Машину занесло, развернуло поперек дороги, она мгновенно завалилась на бок, сделала кувырок и вновь встала на колеса… Кот до боли в ноге вдавил тормоз, успев одновременно рвануть и ручник. Раздался душераздирающий визг, «Победу» крутануло, — но все-таки впилились они в эмку не слишком сильно.

Пассажиры «Победы» выскочили на дорогу и направились к поверженной машине, из чрева которой доносились стоны. Там образовалась куча-мала, в которой трудно было что-либо разобрать.

— Леха, прикрывай!

Капитан и Прохоров стали вытаскивать незадачливых гонщиков из машины. Один был мертв. Какая-то из пуль старшего лейтенанта все-таки достигла цели. Когда достали второго, сзади раздался крик Башилина:

— Это же Томсон, заместитель Халтурина!

— Витька, ты-то зачем вылез?..

Тут из машины ударил выстрел — и Башилин, схватившись за низ живота, рухнул на землю. Кот в ответ щедро полил эмку из автомата. Когда Прохоров спустя минуту осторожно заглянул внутрь, он обнаружил там два трупа.

Капитана тем временем обратил внимание на единственного оставшегося в живых пассажира эмки. Это был рослый крепыш, одетый в хороший костюм. Его типично прибалтийскую внешность не могла скрыть даже кровь, струившаяся из рассеченной головы и залившая половину лица. Он только-только очухался и начал слабо шевелиться.

— Ну, что, брат, начнем разговаривать? Я — капитан Мельников, прибыл сюда из Москвы со специальным заданием. Это — мои люди. А вот какого рожна вы на нас поперли?

Ответ лежащего прибалта прозвучал странно:

— Суки сталинские, фашисты… Радуйтесь, ваша взяла сегодня. Но ничего. Придет время — мы вас всех будем вешать на фонарях.

Капитан был несколько ошеломлен. Ведь, по большому счету, солдат тайной войны — это тоже профессия. И даже истребляя друг друга, работники спецслужб испытывают к своим коллегам, работающим на противоположную сторону, нечто вроде корпоративной солидарности. И разговоры ведут спокойно и деловито. С такими эмоциями капитану обычно приходилось сталкиваться, лишь когда он имел дело с непрофессионалами. С какими-нибудь бандеровцами или агентами белоэмигрантских центров. Но этот-то был вроде как профи. Видимо, удар по голове, полученный при аварии, слегка накренил его мозги — и теперь из прибалта перло в чистом виде подсознание. То самое, которое передовая марксистская наука считала выдумкой буржуазных псевдоученых-фрейдистов.

— Постой, давай о деле, — попытался урезонить его капитан.

— На фонарях вас, сталинских выродков, будем вешать. От Таллина до Владивостока, на каждом повесим…

Все это он произносил с ужасным эстонским акцентом. Хотя трудно поверить, чтобы в КГБ взяли человека, который не умеет чисто говорить на великом и могучем.

— На каждом фонаре по сталинисту…

Неожиданно лежащий выхватил пистолет и направил его на капитана. Тот стоял, опустив оружие, и не успел бы адекватно отреагировать. Тут бы и пришел Мельникову конец, если бы не Кот, — он не долго думая всадил эстонцу пулю в лоб.

— Вот те раз… — ошалело пробормотал Мельников.

К ним подошел Прохоров.

— Это бывает. Травматический шок. У меня мама работает на «скорой», я знаю. В таком состоянии люди иногда интересные вещи говорят. Это почище, чем нашумевший американский «наркотик правды». Можно сказать — момент истины.

— Истины? Может быть. Только вот какой истины, хотел бы я понять?

13 мая 1966 года, Магадан

Ирена Халтурина была хрупкой нервной женщиной с типично грузинской внешностью. Речь ее была правильной, даже слишком правильной. Без малейшего акцента, который чувствуется у грузин, даже если они полжизни прожили среди русских. Наверное, потому, что она работала учительницей литературы в школе. Даже теперь, сильно волнуясь, она говорила как диктор телевидения или иностранец, старательно выучивший русский:

— Мой муж — человек скрытный, молчаливый. Он никогда ничего не рассказывал мне о работе. А я не спрашивала. Понимаю ведь — секрет. Из сослуживцев дома я видела Томсона, эстонца, и Валерия Глызина. Валерий — неприятный человек, взгляд у него страшный… Но они всегда, по крайней мере, в моем присутствии, говорили о совсем обычных вещах — о кино, о спорте.

Мельников поудобнее устроился в кресле. В квартире майора Халтурина шел обыск. Который, разумеется, ничего не дал, да и дать не мог. Не такой дурак был Халтурин, чтобы оставлять у себя дома какие-нибудь нехорошие вещи. Трудно было предположить, чтобы у него здесь лежали груды золота или там, допустим, списки врагов Старкова, подлежащих уничтожению.

— А вас не удивляло, откуда у вашего мужа столько денег?

— Я как-то об этом не задумывалась… Я думала, какие-нибудь премии, доплаты, северная надбавка.

Капитан усмехнулся. Этот вопрос он задал просто по инерции, потому что ответ на него звучал всегда одинаково. Есть в мире огромное количество женщин, которые ежедневно пилят своих мужей за то, что те приносят в дом мало денег. Но Мельников не знал ни одной, которая, если муж приносит много денег, спросила бы его: а откуда он их берет? Приносит и приносит — кого волнует, зарабатывает он их, ворует или рисует в подвале…

Утром из Москвы прибыло подкрепление, и дело пошло всерьез. Под руководством капитана Мильке занялись опознанием тех, кого положила веселая команда капитана. Список Башилина оказался полностью закрытым. Все указанные в нем сотрудники КГБ не могли ничего сказать, поскольку уже стояли в очереди к воротам, которые охраняет апостол Петр. Правда, Ирена назвала еще одно неизвестное имя, но его обладатель исчез еще неделю назад. С большой долей вероятности это был тот самый Валера, который успокоился где-то возле нехорошего радиоактивного места, похороненный людьми таинственного Черного человека. В живых и на свободе кроме Старкова оставался еще только товарищ Халтурин. По словам жены, вчера утром он ушел на работу, сказав, что задержится на ночь. С тех пор она его не видела. И вроде как не врала. Все вещи, кроме костюма, в котором он ходил на работу, были на месте. Да и далеко смыться не мог он. Велика Колыма, да податься некуда, когда игра идет всерьез. Аэропорт и морской порт были перекрыты. Во все поселки по трассе разослали ориентировки. Так что скорее всего он находился где-то в Магадане.