Андрей Щупов - Мессия

— Если что, беги к нам. Выручим.

Он упрямо замотал головой. В глазах его разгорался знакомый азартный огонек. С такими же глазами он выходил на заре в город — ловить одичавших псов. Я не стал ему ничего говорить и, выбравшись в подъезд, бросился по ступенькам вниз. Дверь еще держалась. Я подумал, что неплохо было бы припереть ее какой-нибудь мебелью. Об этом стоило догадаться раньше.

Сзади послышались шаги. Обернувшись, я разглядел Виктора. Он спускался с видом скучающего пенсионера, сжимая в одной руке наган, другой рассеянно скользя и пристукивая по перилам.

— Что там с дверью? — спокойно осведомился он. — Все еще держится?

Если бы он спросил, который час, я разозлился не меньше. Они все сговорились! Разгневанная Зоя, разохотившийся Горыныч, Мазик, сбрасывающий на штурмовиков чердачный хлам. Я перестал понимать своих соседей! Никого из них происходящее не повергло в транс. Ощущение, что все это связано каким-то образом с появлением Виктора, окрепло. В сущности он и сам на это намекал… Я коснулся ладонью вздрагивающей двери.

— Они вот-вот выломают ее! И не сомневайся, выдадут по первому числу. То есть, поставят рядком к стенке и зачитают прощальное напутствие.

— Ты, кажется, решил, что это я привел их сюда? — в голосе его звучала неприкрытая издевка.

— Разве не так?

— Почему же… В определенном смысле ты прав, хотя есть тут доля и твоей вины.

— Моей? — я не поверил своим ушам. — Что ты городишь?!

— Через часок-другой ты сам в этом убедишься. А может быть, и раньше.

— Очень сомневаюсь… Через часок-другой нас не будет в живых!

— А вот это абсолютно исключено. — Голос его был ровен и спокоен.

— Виктор! Что происходит? Ты должен мне объяснить!..

— Ай-яй-яй! — он покачал головой. — По-моему, я старался, как мог. И не моя вина, что предоставленные объяснения тебя не удовлетворили. Более того — если бы не твое упрямство, возможно, все бы обошлось.

— Но эти стриженные молодчики… — что им здесь надо?

— Думаю, что они и сами этого не знают, — Виктор пожал плечами. — Впрочем, причину можно всегда придумать. Например, произошло очередное стечение обстоятельств, и кто-нибудь сообщил им, что твои соседи прячут золото. Или, скажем, некий Сергей Данилович собирается настучать на них в ближайшую службу правопорядка.

— Какая чушь!..

— Думай, Сережа. Думай и наблюдай. Это мой тебе единственный совет, — Виктор приблизился к выходной двери, пальцами коснулся засова. — Крепкая работа. Кто варил? Митя?

— Откуда ты знаешь? Погоди!.. Что ты собираешься делать?!

— Пора кончать с этим шумом. Скоро мы перебудим весь город, — Виктор с лязгом отомкнул засов.

Дверь распахнулась, и один из бьющих по ней граненой пешней, не устояв на ногах, упал. Впрочем, упасть пришлось и второму. Виктор уложил его точным выстрелом и энергично устремился вперед. Богатырь с ломиком пробовал подняться, но я с некоторой привычностью бацнул его по затылку. События раскручивались с калейдоскопической стремительностью. Выскочив вслед за Виктором, я тут же юркнул в сторону. Спиной прижавшись к стене, слепым выстрелом попытался погасить уцелевшую фару. Виктор тем временем уже чехвостил их в хвост и в гриву. Упав на одно колено, непостижимо быстро вращаясь, он бил по нападающим со скорострельностью автомата. Еще пару раз успел выстрелить и я. Однако, без помощи катрана нам пришлось бы туго. Чем они там руководствовались, так и осталось для нас тайною за семью печатями. Возможно, наша грохочущая кутерьма им попросту надоела. Несколько красавцев выставили в окно третьего этажа тяжелый пулемет и без лишних слов открыли по хозяевам машин огонь. Наши ночные гости оказались в скверном положении. Выбора у них не оставалось, и они поспешили дать тягу. Бой таким образом был завершен, красавцы с пулеметом снова исчезли, и, как это бывает в плохих гангстерских фильмах, где-то вдалеке заголосили сирены. Силы правопорядка наконец-то проснулись и теперь спешили к нам на на всех парусах.

— Вот сейчас станет действительно опасно, — я потянул Виктора за рукав. — Предлагаю снова запереться на все замки, а бабушка Тая объяснит им через дверь, что никто ничего не видел и не слышал.

— А как же разбитые окна?

— Случайный камень… Несколько случайных камней…

— Брось, Сереж, — Виктор устало улыбнулся. — Неужели ты до сих пор не понял, что нам НИЧЕГО не угрожает?

— Почему? — я еще за что-то цеплялся.

— Потому что нам в принципе не может что-либо угрожать.

— Но почему, черт возьми?! Почему?! — меня уже трясло. Я был на грани нервного срыва.

— Да потому, что завтра или, вернее, уже сегодня нам с тобой идти к флэттерам.

Я сложил руки бабушки Таи на груди, поправил на шее кружевной воротничок. В эту минуту в комнату заглянул кто-то из служебных чинов полиции. Демонстративно поднявшись, Мазик скрылся за ширмой.

— Молодой человек! А ну-ка вернитесь!..

Я нехотя подал голос.

— Оставьте его. Он внук погибшей.

Офицер оказался из моложавых, с красивым породистым лицом. Не знаю в чем тут дело, но в последнее время подобные лица все чаще начинали вызывать у меня неприязнь. Слишком уж серое простиралось вокруг времечко. Красота и здоровье совершенно в него не вписывались, образ евгенического счастливчика смотрелся почти вызывающе… Чуть отодвинувшись, я позволил офицеру приблизиться к покойной.

— Вы перенесли ее с лестничной площадки?

— Совершенно верно.

— Этого нельзя было делать. По крайней мере до нашего прибытия.

— Очень уж долго пришлось ждать.

— Давайте обойдемся без препирательств, — офицер нахмурился. — Мы должны были сделать ряд фотографий и подробно описать место происшествия. Кроме того, понадобится заключение патолога-анатома…

— Зачем оно вам?

— Таковы правила. Мы обязаны выяснить точную причину смерти.

— По-моему, это очевидно. Две пули, выпущенные из автомата. Что тут еще выяснять?

— Калибр, тип оружия. Почему в столь поздний час она очутилась на лестнице? Не мешало бы провести обыск. Иногда мы обнаруживаем такие залежи краденого, — голова кругом идет…

— Пусть он убирается! — сдавленно донеслось из-за ширмы.

— Что-что?

— У вас непорядок со слухом? — мои пальцы сжались в кулак. Когда я волнуюсь, они всегда начинают дрожать. Довольно мерзкий нюанс, надо сказать. Ибо везде и всюду его истолковывают превратно. Волнение — не трусость, господа хорошие! И не всякого дрожащего человека можно раздражать безнаказанно.

— Ого! — Офицер натянуто улыбнулся. Зубы у него были белые, ровные, — прямо с рекламной картинки. — Старшина Полещук! Зайдите-ка!

Дверь отворилась, но вместо старшины в комнату грохочущим шагом вошел Виктор. Сходу швырнул на стол стопку листов и гневно вопросил.