Владимир Моргунов - Серый кардинал

Да уж, шоу, ни отнять, ни прибавить. Сережа, надо отдать ему должное, не собирался слишком долго отдыхать на полу, он довольно ловко для его комплекции откатился в сторону и вскочил на ноги. Но постоянно пребывать в вертикальном положении в этот теплый апрельский вечер ему было не суждено. Не успел он сделать шаг навстречу непрошенным гостям, как схлопотал мощный удар ногой в живот. На сей раз он уже положил свою коротко стриженную светловолосую голову к самым ногам лайково-шелковой дамы, вызвав еще один истерический вскрик.

Но и обидчик его не удержался на ногах: Клюев, немного подпрыгнув, залепил ему настолько мощный круговой удар ногой в голову, что он улетел в тот же угол, что и вышибала. Выглядел он намного менее живым, чем Сережа, а уж тот-то был на удивление хмур и неподвижен.

С Бирюкова в момент слетело оцепенение, он ощутил острый укол ревности — надо же! Клюев! Такой тоби-маваши-гери! Одним прыжком Бирюков преодолел расстояние до группки кавказцев, нырком ушел от встречного удара и уменьшил численность противника еще на одну боеспособную единицу, сломав мощным маваши-учи челюсть невысокому коренастому рыжеватому типу. Совсем как в «Иметь и не иметь» Хемингуэя: «Я врезал ему в челюсть и почувствовал, как она подалась под рукой, словно мешок с орехами.» Застывшие зрители такой хруст и услышали, будто кто кувалдой раскрошил с десяток орехов. Затем Бирюков лихо крутанул свой коронный ура-маваши, и еще один кавказец свалился, словно кегля — Бирюков попал ему пяткой выше и сзади уха, поближе к затылку.

Положение Бирюкова и Клюева было более выгодным, чем положение кавказцев — те сгрудились у входа, не имея свободного пространства для маневра, а противники просто «вырубили» находившихся с краю. Прошло не более десяти секунд с того момента, как швейцар Сережа отправился «отдыхать», а его участь уже разделили еще трое. Трое — как раз половина из всей компании налетчиков. Но оставшиеся получили больше простора для деятельности.

Да и действия кавказцев теперь были куда как более опасны. Один из них выхватил пистолет и направил его на Клюева, который метался влево и вправо, не давая возможности прицелиться. Бирюков почти наощупь поймал за спину один из стульев, стоявших у еще неопрокинутого столика, и по дуге метнул его в человека с пистолетом. Кавказец заметил летящий предмет слишком поздно, он загородился от него правой рукой, в которой держал пистолет. Стул оказался слишком тяжелым и летел слишком быстро, деревянная его спинка припечатала кавказца по затылку, тот покачнулся. Раздался выстрел, пуля вошла в пол. Клюев прыгнул вперед, оказавшись сбоку от стрелявшего. Захват руки с пистолетом, прием, который в айкидо называется котэ-гаэши, и в результате пистолет остался в левой руке Клюева, а кавказец, описав в воздухе довольно большую дугу, хлопнулся на пол — головой к ногам Клюева, как и предписывалось приемом. Подошва клюевской «саламандры» припечатала голову упавшего к полу.

В следующий момент прозвучал еще один выстрел, но стрелял не Клюев — в руке тощеватого, по горло затянутого в черную кожу абрека прыгал точно такой же ПМ, как и у Клюева. За своей спиной Клюев услышал звон разбитого стекла. «Драка в салуне, блин, да и только», — подумал он и прострелил абреку правое плечо — прострелил уже в полете, так что следующая пуля, предназначенная ему, тоже попала во что-то бьющееся и хрупкое.

— Руки вверх, сука!!! — Клюев успел перекатиться-перекувыркнуться и вырос перед тем кавказцем, что был без оружия. А поскольку руки последнего поднимались вверх слишком медленно, Клюев врубил ему стволом «Макарова» в висок. Кавказец рухнул. Так же, как и тот, подстреленный в плечо — Бирюков, подпрыгнув, ударил его носком ботинка в подбородок. Это, возможно, показалось бы ему излишним в иное время. То-то и оно, что в иное время. Этот, раненный в плечо, еще мог быть опасным — он продолжал удерживать пистолет в правой руке, повисшей плетью, и тянулся к нему левой рукой. Вот тут-то его и достал Бирюков.

— А-атлично, Николаич! — воскликнул Клюев. Он окинул взглядом поле битвы, зрителей, сбившихся в стайку под стеной, потом взглянул на окно. — Отрыв, Николаич, отрыв! Менты припожаловали. Посторонись, Влад!

Он перемахнул через стойку, сметая бутылки и стаканы, прочую тонкую-звонкую ерунду и едва не сшиб второго бармена, который как раз надумал выбраться из-под стойки, под которой благополучно спрятался.

Бирюкову не оставалось ничего иного, как проделать то же самое — перемахнуть через стойку. Перед этим он успел подобрать пистолет с пола. Вслед за Клюевым он нырнул в узкий дверной проем, потом пробежал по полутемному коридору, заставленному картонными ящиками до самого потолка. Клюев сдвинул тяжелый засов, распахнул стальную дверь, и они оказались в тихом дворе: жилые дома, полуразрушенные «грибки», столики с доминошниками и алкашами и котельная в стороне, огороженная не очень высоким забором.

— Вперед! — скомандовал Клюев и рванулся к забору. Только препятствия позволяют эффективно уходить от погони.

Бирюкov успел уже перемахнуть вслед за Клюевым через забор, когда в двери подсобки появился омоновец — высокие шнурованные ботинки, темная форма, короткоствольный автомат. Он быстро окинул взглядом дворик, заметил забор, какое-то время на него смотрел, затем вернулся в бар.

— Оторвались, падлы, — бросил он в ответ на вопрошающий взгляд.

А Клюев с Бирюковым быстро пересекли несколько дворов и, переходя на относительно умеренный шаг, появились на той же улице, с которой входили в бар Влада, только в двух кварталах от последнего. Черный микроавтобус «Тойота» маячил перед баром.

— Х-хы! — выдохнул Клюев, выравнивая дыхание. — Чуть не влипли. Уж я этих козлов знаю: сначала бы душу вышибли, а потом стали бы разбираться. Да и разбираться незачем, что мы, что кавказцы были бы названы «участниками мафиозной разборки» и пополнили бы победоносную статистику бойцов за покой и безопасность граждан России. Но вот что меня еще занимает, Николаич: как это они так быстро возникли, менты? Да не простые, а ОМОН.

— Случайность? — предположил Бирюков.

— Случайность, знаешь ли, только тогда имеет право так называться, когда один раз бывает. А две случайности подряд — это уже чудо. Я, конечно, на открытие не претендую, но мне кажется, что это именно так. Больше двух случайностей сразу — это привычка. Случайность номер один — мы оказались у Влада в то время, когда на него «наехали» эти бандиты. Случайность номер два — через пару минут омоновцы объявились, которых в случае надобности не докликнешься. Вывод — чудо.

— А если это была запланированная операция по захвату рэкетиров? Ну, вели их, а в момент нападения повязали?