Владимир Моргунов - Серый кардинал

— Тихо, тихо, тихо, — почти в унисон клюевскому «ходу, ходу, ходу» произнес Бирюков, успокаивая похищенного.

Он, по-прежнему сжимал загривок Голубова правой рукой, сжал его левую руку чуть выше локтя большим и средним пальцем левой руки. Голубов слабо простонал и сомлел.

— Вот так-то лучше, — наставительно прокомментировал Бирюков.

Уже на выезде из города им махнул жезлом гаишник, стоявший рядом со служебными «Жигулями».

— Привет жене и теще, — сказал Ненашев. — Чао, милый мудачок. Гнаться не советую, побереги бензин. А номерок запиши, запиши. И по рации передай. Может быть еще такой же козел, пасущийся на асфальте, встретится.

Он чуть опустил стекло в дверце рядом с собой. Утренний прохладный воздух ворвался в салон, сорвал жидкие пряди с лысины Голубова, зажатого между Клюевым и Бирюковым на заднем сиденье.

Умильная получалась картинка — словно два ангела, взяв под руки грешную душу, уносили ее с не менее грешной земли.

Не доезжая примерно двух километров до следующего предполагаемого поста ГАИ, Ненашев свернул на грунтовую дорогу.

— Что-то мне эта гонка по степи напоминает, джентльмены, — промурлыкал он себе под нос. — По-моему, такое с нами уже происходило когда-то.

Впереди показался лес, настоящий лес, редкость для здешних степных мест. Дорога взбежала на пригорок, а потом сразу нырнула между деревьев. Почувствовался терпкий запах коры и молодых листьев.

Колея, наезженная еще в прошлом году или даже в позапрошлом, поросла свежей травой с длинными бледноватыми стебельками и была едва различима. По корпусу автомобиля беспрестанно хлестали ветки. А Ненашев ехал столь же уверенно, как если бы катил по загородному асфальтированному шоссе.

Потом дорога — колеи на ней практически не существовало уже — пошла вверх.

«Лэнд ровер» взлетел на холм. Впереди открылась далекая степь, до нее было километра два лесного пространства.

— Стоп! — скомандовал Клюев.

Ненашев затормозил, одновременно сворачивая на небольшую полянку, окруженную кустами боярышника и молодой порослью кленов.

— Выходим.

Бирюков достаточно бесцеремонно сграбастал пленника за шиворот и выволок его на вольный лесной воздух. Это ему удалось без труда — пленник был росточка среднего, в плечах узковат, да и возраста уже почтенного — за пятьдесят. Небольшое яйцевидное пузцо атлетизма ему не добавляло.

— Куда его? — спросил Бирюков. — На пенек посадим или сразу вешать будем?

— Пока что на пенек, — махнул рукой Клюев. — А там посмотрим на его поведение. Обыщи его.

Бирюков обыскал. Оружия у Голубова не оказалось.

— Голубов Вениамин Александрович, старший следователь областной прокуратуры, юрист 1-го класса, верно? — спросил Клюев.

— Сходится, — Бирюков подал ему удостоверение, извлеченное из кармана пленника.

— А могли бы и обмишулиться. Ладно, Голубов, начнем разговор, — Клюев осторожно присел, сначала опустившись на колени, а потом на пятки, расположившись в позе, которая Дальнем Востоке называется дза-дзен. — Не хотите разговаривать? Ну что же вы — такой резвунчик. Узнаете себя?

Он вытащил из нагрудного кармана своей рубашки несколько фотографий и швырнул их в траву перед Голубовым. Тот наклонился, движимый естественным, просто рефлекторным любопытством, и вдруг испуганно отпрянул.

— То-то, голубь сизый, понимаешь, что это не фотомонтаж. Статью за подобные развлечения сняли, но начальство твое наверняка не поощряет сексуальные отклонения. Разве что только в том случае, когда само «на ковер» вызывает на предмет «отжарить». Возьми карточки на память, голубь сизый, любовничков своих порадуешь. Так, теперь переходим к делу. Мы тебе, извращенец, будем задавать вопросы, ты на них должен отвечать. В случае, если будешь кочевряжиться, мы тебе удовольствия не доставим — то есть, трахать не будем. Не для того тебя сюда везли, не обольщайся. А вот вздернуть на ближайшем суку можем запросто. Ты понимаешь, сукин сын, что если мы смогли проследить твои эти… кувыркания, о чем даже мало кто из твоих знакомых даже догадывается, то уже в следующий раз — если сейчас не повесим — из-под земли достанем?

Голубов подавленно молчал.

— Вопрос номер один. В конце девяносто первого года твой коллега Лихарев передал в суд дело некоего Юлина по кличке Спортсмен. Мошенничество, вымогательство, шантаж, ограбления. Вспоминаешь? По физиономии вижу, что вспоминаешь. Так вот, гражданин гомик, отвечай, кто приказал тебе это дело развалить?

— Я его не разваливал, — глухо ответил Голубов.

— Ну да, ты просто закрыл его в марте девяносто второго года. За недостаточностью доказательств, да? Двенадцать томов одним махом похерил. Что и говорить, ты хорошо постарался. Итак, мы тебя сейчас повесим, или ты будешь рассказывать?

Бирюков и Ненашев с готовностью подхватили Голубова под руки.

— Нет, — юрист 1-го класса неожиданно всхлипнул. — мне приказали.

— Отлично, — сказал Клюев. — Вот сейчас ты разумно использовал право выбора. Лучше, конечно, пожить и понаслаждаться. В случае, если рассказ твой будет достаточно полным, я обещаю, что материалы о твоих любовных шалостях ни к кому не попадут. Итак…

Он открыл небольшую сумочку-визитку — такие были в моде лет десять назад и неизвестно почему назывались довольно грубовато — педерастками.

— Повторяю свой вопрос, Голубов Вениамин Александрович: кто приказал вам в конце одна тысяча девятьсот девяносто первого года «развалить» дело Игоря Юлина и его сообщников?

Клюев неукоснительно следовал рекомендациям Анжелы — грубый нажим, даже запугивания должны изредка перемежаться цивилизованным, почти интеллигентным обращением.

— Мне приказал, — начал Голубов, слегка запинаясь, — вернее, он просто выразил пожелание, чтобы дело было закрыто, — Голубов уперся взглядом в землю, руки его, лежавшие на коленях, дрожали, но вот он сделал усилие над собой и заговорил ровно, — вот, значит, пожелание выразил государственный советник юстиции 3-го класса прокурор области Савин.

— А в какой форме было выражено это пожелание?

— В какой форме? В устной, естественно.

— А чем прокурор области Савин мотивировал свое пожелание о прекращении уголовного преследования Юлина Игоря Станиславовича?

— Тем, что дело «сшито на живую нитку», что следователи запугали свидетелей. Заставили последних дать ложные показания, оговорить Юлина. Савин сказал мне что-то вроде: «Вот, видишь, Лихарев этот Гдляна-Иванова из себя корежит. Сенсации ему захотелось. Сыскари к обвиняемым и к свидетелям незаконные методы применяли. Гдляну-то с Ивановым тоже не поздоровится, по телевизору недавно передача была, там проходившие по «узбекскому делу» рассказывали, каким образом у них показания «добывали».