Сергей Зверев - В ледяном аду

Федор Ильич глубоко вздохнул и заявил:

— Я вам верю. Услышал бы от кого другого, сказал бы: чушь несусветная.

— Мы своими глазами видели гитлеровскую субмарину, бортовой номер… — начал Виталий.

Нагибин махнул на него рукой.

— Я же сказал, что верю, но докладывать о вашем открытии пока никому не собираюсь. Во-первых, долго придется отчет писать, во-вторых, не хочу прослыть самым сумасшедшим контр-адмиралом на всех флотах. Про меня и так всякие легенды рассказывают, к которым я не имею никакого отношения. К тому же у нас есть задание, которое никто не отменял.

Шинкевич, сидевший вместе с другими за журнальным столом, хмыкнул и запустил ладонь в свою полярную бороду.

— А если ученых удерживают на этой самой нацистской базе? — спросил Зиганиди.

— Не думаю. У меня имеется другая информация, — отрезал Нагибин. — Даже если ваша база реальность, а не кинематографические декорации, ею мы займемся позже. Главное сейчас — освободить людей, если они живы, и спасти оборудование. Прокололся ты, Боцман! — Нагибин намеренно назвал каплея по флотской кличке, что делал чрезвычайно редко. — Надо было притащить с этой гитлеровской субмарины шифровальную машину «Энигма» или какой-нибудь другой сувенир на память. Тогда у нас имелись бы доказательства.

— Не видел я там никакой «Энигмы». Но вот портативное пианино было, и ноты на нем лежали сорок третьего года выпуска.

— Зрительная память у тебя хорошая, и наблюдательность тоже, — проговорил контр-адмирал. — Почему же никто из вас не попытался разобраться в том, каким именно образом остановился дизель на электростанции в Лазаревской?

— Он же не новый. Двадцать пять лет стоял на консервации, вот и накрылся медным тазом, — попытался заступиться за боевых пловцов Шинкевич.

— А тебя, Каспар Францевич, я не спрашиваю. Твое дело их возить. Ты водителем у меня работаешь.

— Служу, Федор Ильич, — поправил Шинкевич. — Работаю я, когда туристов вожу, да и в таком случае успеваю для вас проворачивать всякие дела.

— Извини, погорячился, но в наш разговор не встревай. — Нагибин отвернулся от окна. — А мне кажется, что тут вредительство, диверсия. Забыли, как сами титановую стружку в систему охлаждения ледокола запустили?

Шинкевич удивленно посмотрел на своих новых друзей. Он был ни ухом ни рылом не причастен к истории, случившейся в Арктике.

— Вскрытие покажет, товарищ контр-адмирал, — отозвался Саблин. — Среди нас нет мотористов, да и время поджимает, некогда силовой установкой заниматься.

— Я уверен, что это диверсия. Не просто же так запасной дизель только полчаса проработал после запуска! — Нагибин глянул на Виталия так, словно тот лично подсыпал титановую стружку в движок.

— Я же сказал, вскрытие покажет. — Саблина слегка раздражала напористость Нагибина. — А пока мы отлично обходимся каталитическими обогревателями и аккумуляторами для освещения.

— Ладно, проехали. Разбор полетов сейчас устраивать нет смысла. Вы обходитесь без постоянного электроснабжения, вот и отлично. Теперь поговорим о главном. — Нагибин взял в руки пульт и щелкнул им.

На плазменном экране, висевшем на стене, высветились спутниковые фотоснимки.

Контр-адмирал стал комментировать их:

— По моей информации, часть заложников удерживали на судне, доставленном к побережью Антарктиды портовым буксиром. Этот район был тщательно обследован. Судна в настоящее время там нет. Часть акватории возможных поисков в настоящее время накрыта туманом. Воздушная разведка исключена. Но мы продолжаем поиски.

— Вы сказали, что часть заложников?.. — решил уточнить Саблин.

— Не исключаю, что кто-то из ученых находится на континенте. Их удерживают здесь.

На плазменном экране пошла видеозапись, сделанная беспилотником. Замаскированные модульные домики и гидроплан. Затем с верхней точки была показана надпись, сделанная на крыше одного из домов: «Мы здесь».

— Ее, конечно же, сделал кто-то из членов экспедиции, захваченных в плен, — произнес Нагибин.

— Если их удерживают силой, то как им удалось сделать надпись? — поинтересовался Виталий.

— Не знаю, — честно ответил Федор Ильич. — Но, согласитесь, велика вероятность того, что именно там находится кто-то из пленников.

Шинкевич, как первоклассник, поднял руку и спросил:

— Разрешите сказать мне, товарищ контр-адмирал?

— Говори, но не усугубляй обстановку своими репликами, — ответил Нагибин. — Слушаю.

Каспар Францевич поднялся.

— Я лично считаю, что мы должны попытаться освободить тех людей, которых там содержат. К тому же вы сами еще раньше говорили, что оборудование должно находиться в этом самом месте. Не зря же сейсмографы зафиксировали взрывы именно в этой бухте. Я все сказал. — Шинкевич опустился на диван.

— Возражения имеются? — спросил Нагибин так, словно последние слова произнес он сам, а не Каспар Францевич.

— Возражений нет, есть только вопросы по ходу проведения операции, — отозвался Саблин.

— Отлично, — сказал Нагибин, разворачивая карту на журнальном столике.

Зашелестела плотная бумага. Карта не хотела ровно ложиться на стол. Виталий стал помогать контр-адмиралу.

— Извините меня за старомодность, все-таки я человек прошлого века, — признался Федор Ильич. — А потому привык действовать по старинке. Для меня изображение на экране — это всегда виртуальность. Словно с привидениями разговариваю. А вот карта на бумаге совсем другое дело. Это реальность. На ней и карандашом рисовать можно, и любую точку обозначить.

— Важен не способ подачи, а креатив в голове. — Шинкевич вздохнул и осведомился: — Можно я закурю?

— Только на палубе. У меня с этим жестко.

— На палубе так на палубе, — нехотя согласился Шинкевич и вышел из кают-компании, на ходу доставая сигареты из кармана.

У двери он остановился и с осуждением произнес:

— А ведь были времена, когда и вы, Федор Ильич, покуривали.

— Именно покуривал, а не курил, — добродушно ответил Нагибин. — Итак, товарищи офицеры, мой план состоит в следующем…

Вездеход на огромных надувных протекторах переваливался на снежных барханах. Шинкевич крутил руль и проклинал погоду. В салоне расположились Саблин, Катя и Зиганиди.

— Как рука? — спросил Виталий.

— Бывало и похуже. — Зиганиди пошевелил пальцами.

— Не переживай! Я тебя заштопал лучшим образом, через неделю можно будет швы снимать, — отозвался из-за руля Шинкевич и резко увел вездеход вправо.

— Почему сюда? — забеспокоилась Катя.

— Мы через перевал пойдем, так будет короче. Я имею в виду, мы сократим расстояние, на котором окажемся в зоне видимости.

— Всем разобрать оружие! — приказал Саблин.

Руки людей потянулись к ящику, стоявшему на свободном сиденье.